– А вот я тебе это сам завтра покажу! – легко согласился Джим. Бросать гранаты было куда проще, чем откусывать змеям головы.
– И часто вы этот прием применяете, сэр? – спросил Блохин.
– Не очень, однако в «отбое» это может здорово пригодиться.
– А что такое «отбой»?
– «Отбоем» называется боевая операция по вызволению окруженных разведчиков.
– И часто случаются «отбои», сэр?
– Раньше случались, но теперь здесь тихо, – ответил Джим, а про себя подумал: «Надолго ли?»
18
Занятие прервал сержант Рихман, появившись в арсенальной. Он проверил, как почищены автоматы Джима и Тони, а затем сообщил, что их ждет капитан Саскел.
Поднявшись на второй этаж, приятели были вынуждены подождать у двери – капитан говорил с кем‑то по телефону.
– Заходите! – крикнул он через минуту.
Джим и Тони вошли, следом за ними появился сержант Рихман.
– Рассаживайтесь, господа разведчики, – милостиво разрешил Саскел. Сам он занял место за письменным столом и с минуту смотрел в узкое, закрытое бронированными жалюзи окно. – Есть хорошая новость, – сказал он наконец. – Базу за Селиманом начали восстанавливать.
– Это неплохо, – кивнул Рихман. До штурма Двадцать Четвертой базы за Селиманом располагалась авиабаза «Мальбрук», на которой базировались штурмовики. Иногда они здорово помогали пехотинцам из Двадцать Четвертой, но авиабазу вместе с техникой сожгли мятежники, сумевшие под покровом густых лесов развернуть взлетные площадки для миниатюрных штурмовиков с вертикальным взлетом. Расправившись с воздушной поддержкой, мятежники двинули силы на Двадцать Четвертую базу.
– И много у них теперь машин, сэр? – поинтересовался Тони.
– Пока только два «Дакара».
– «Дакары?» – переспросил Рихман. – Это же большие штуки, если я не ошибаюсь.
– Не ошибаешься, «Дакар» – фронтовой бомбардировщик.
– Но что он здесь будет делать? Швырять бомбы в десять килотонн?
– На языке штабистов это называется «адекватная реакция на усложнение обстановки».
– Я так понимаю, сэр, будет и плохая новость?
– Не то чтобы плохая, но и не хорошая. Разговорился один из пленных – спасибо Симмонсу. – Капитан посмотрел на Джима. – Твой метод сработал – разагитированные партизаны подействовали на этих двоих, как асфальтовый каток на лягушек. Бедолаги просятся обратно на гауптвахту. Заговоривший пленный сообщил, что их было семеро и они переносили оружие с территории самоопределения. Бывший лагерь команданте Ферро благополучно действует, но в нем мало профессионалов, в основном фанатичные придурки вроде этих двоих. Они там вроде курсантов, а руководят ими то ли пятеро, то ли семеро инструкторов из тех, кто уцелел на базах других команданте. Пока ни о каких широкомасштабных действиях речь не идет, только разведка и, как в случае с нашими пленными, доставка оружия и закладка тайников.
– А кто же этот урод, что убил Банни?
– Ну а это отдельная история. Пленные о нем знают и называют его суперинструктором. Они говорят, что он их прикрывал, но не мог помочь, когда нападали насекомые и змеи.
– А сам он справлялся со змеями?
– По всей видимости, да. Либо у него иммунитет, либо пользовался своей быстрой реакцией.
– Да, – подтвердил Джим. – Реакция у него что надо.
– Но что интересно, – капитан поднял кверху палец, – когда мы спросили у них, что это за суперинструкторы и что они из себя представляют, пленные отвечали только одно – «это перспективы нашей борьбы». И больше ничего.
– Значит, их так запрограммировали? – предположил Джим. Он помнил, что пленные вели себя немного странно, даже дерзили под дулами автоматов.
– Зомби, – подвел итог Рихман.
– Да, что‑то в этом роде. Кстати, суперинструктор в лагере был не один.
– Значит, вполне может оказаться, что где‑то по лесу шастают другие? – спросил Джим и почувствовал, как по спине пробежал неприятный холодок. Если сверхбыстрый Банни получил три ножевых ранения, что остается обычным людям?
– Очень может быть. Завтра я отправлю Александера и Краузе поближе к территории самоуправления, пусть разнюхают. Сдается мне, что противник изменил тактику. Когда эти суперинструкторы станут хорошими следопытами, это будет идеальное оружие для бесшумного устранения боевого охранения.
– И разведывательных патрулей, – невесело добавил Тони.
– Вот именно. – Капитан тяжело вздохнул. – Вообще‑то, это дело службы безопасности, так что я попросил капитана Мура связаться со своим управлением – пусть думают, что нам теперь делать, а заодно заберут тело этого зверя. Возможно, это даст их специалистам какую‑то информацию.
Капитан еще раз вздохнул, Джим посмотрел на него с сочувствием. Все предыдущие обращения в службу безопасности ни к чему не приводили – Двадцать Четвертую базу пытались разоружить продажные генералы, в Управлении службы безопасности занимались собственными проблемами и на просивших помощи пехотинцев смотрели как на больных.
За дверью послышались шаги, и появился запыхавшийся капитан Мур. Кивнув всем сразу, он прошел к свободному стулу и тяжело на него опустился. Потом посмотрел на Джима с Тони и перевел взгляд на Саскела.
– Я пригласил их, потому что они у нас единственные эксперты по этой твари, – пояснил тот.
– Не возражаю, – коротко кивнул Мур. – У нас новая информация. Я сейчас с двумя бойцами бегал за периметр – на южной дороге появились марципаны. Пришел вождь племени и четверо самых уважаемых его соплеменников, они жаловались, что за последние два дня неизвестный твигу убил четырех охотников.
– Что такое твигу? – спросил Саскел.
– На языке марципанов – это что‑то вроде оборотня…
– Вы думаете, это наш монстр?
– Они его описали – огромный, быстрый, сутулится и иногда бегает на четырех лапах.
– Похож.
– У меня вопрос! – Тони поднял руку.
– Говори.
– Как он мог убить марципанов, если они в лесу – как тени. Последний раз мы с Симмонсом встретили их совершенно неожиданно – они просто выросли у нас за спинами и, если бы хотели, легко могли бы нас уничтожить. А монстр двигается очень шумно, мы его сразу обнаружили.
– Ответ очень прост. – Мур грустно усмехнулся. – Аборигены пытались на него охотиться. Для охотника это вопрос чести – чем больше разных зверей он добудет, тем больше к нему уважения.
– Почему же они называют его оборотнем?
– Они сказали, что его невозможно убить. Когда охотник из засады наносил, как ему казалось, смертельный удар копьем, монстр просто сворачивал ему голову и убегал.
– Почему же они не отказались от охоты, когда погиб первый охотник?
– Поначалу это их только подстегнуло – чем больше за твигу трупов, тем выше честь для того, кто его добудет. Лишь когда поняли, что охота на твигу означает самоубийство и больше ничего, марципаны обратились к нам. Чтобы поддержать статус, я рассказал им, что одного твигу нам удалось добыть с помощью железной птицы. Они обрадовались, узнав, что монстра все‑таки можно убить, и, как мне показалось, отправились обратно к себе в деревню очень довольные этой новостью.
Комментариев нет