– И что это даст? – живо спросила Маня.
– Время. Не много, но даст. По крайней мере, быстро закрыть дело не удастся. А пока журналюги будут вопить и слюной брызгать, можно попытаться найти того, кто убил Сергея Балашова. Если заодно доказательства грамотно собрать, есть шанс твоего приятеля вытащить. Но, сама понимаешь…
– Да, да! – отмахнулась Маня. – Помогать никто не станет, и вообще лучше не ввязываться!
В молчании они обошли неприметное серое здание, перед которым дремали немногочисленные грязные машины, приткнутые кое‑как. Должно быть, днем они стояли густо и плотно, к ночи поразъехались, и оставшиеся торчали неровно и в разные стороны, как кривые зубы.
Одна из машин, самая большая и самая грязная, радостно подмигнула при их приближении, полковник подошел, открыл дверь, просунулся внутрь и запустил двигатель.
Никакого водителя за рулем не было.
– Пусть погреется маленько. А твоя где?..
Маня подбородком показала, где именно.
– Заехала бы как‑нибудь, – сказал полковник тихо. – Я бы баню истопил. Посидели бы, поговорили, как люди. Вы бы с Алиной свои бабские дела перетерли! Ей со мной тоже, знаешь, не масленица!.. Она натура тонкая, возвышенная, а я пень в погонах.
Маня Поливанова покивала, глядя ему в лицо. Двигатель урчал тихонько, ласково, и она подумала, что машине, как и хозяину, очень хочется домой, в Сафоново, где вздыхает на крыльце замечательная собака Буран, где с крыш вовсю капает, где пахнет талым снегом и печным дымом из труб, где «тонкая и возвышенная» полковница ждет не дождется своего полковника с работы, присаживается боком к круглому столу, покрытому льняной скатертью, отщипывает рассеянно куски от свежего батона, а поужинать без него ей даже в голову не приходит!..
Маня сочувственно поцеловала Никоненко в щеку, и он полез в машину.
– Адвоката найми, – велел он оттуда. – Лучше всего с именем, зубастого и матерого. Сама не справишься. Поняла?..
Она опять покивала.
– На работу мне не звони.
– Ладно, не маленькая!..
– Я тебе запасной номерок скину, по нему можешь наяривать!
– Не буду я тебе наяривать!
Он захлопнул дверь, тихонько тронулся, вырулил, а с места взял лихо, по‑гусарски, и перед поворотом еще помахал им рукой.
– Маня, – спросила Катя Митрофанова, когда тормозные огни его крокодилистой машины мигнули в последний раз и пропали, – куда мы с тобой влипли?..
– Мы‑то пока никуда, – задумчиво ответила писательница. – Мы пока еще только собираемся влипнуть. А вот Береговой, похоже, по самые уши!.. Чего мы с тобой Анне Иосифовне врать‑то будем?..
Алекс вышел из зала прилета и – что ты будешь делать! – привычно поискал глазами Маню. Встречая его, она обычно прилипала носом к раздвижным дверям, оказываясь таким образом практически на передовой – вместе со скучными безнадежными тележечниками и таксистами, тяжеловесно и назойливо предлагавшими свои услуги: «До Москвы поедем? Поедем до Москвы? Тыща до метро, до центра три!»
Нет никакой Мани. Он не хотел, чтобы она его встречала. Даже целую теорию выстроил – он свободный человек, и она свободный человек, и все люди в общем и целом свободны, и нет никакой необходимости срываться в середине дня или с утра пораньше, что еще хуже, просто чтобы довезти его из аэропорта до квартиры.
На этот раз он поедет в собственную квартиру – это тоже он решил заранее.
– Ну что ты вредничаешь? – спросила Маня грустно, когда он объявил и про квартиру, и что встречать не нужно.
Он уверил ее, что нисколько не вредничает, и объяснил что‑то про свободу и про то, что у всех людей, и у него в том числе, есть – по крайней мере, должны быть! – свои собственные дела и занятия.
Свободные люди‑таксисты осаждали его сейчас со всех сторон.
– Машину надо?.. В Москву надо?.. Прямо у выхода машина, двадцать минут – и в центре! За две тыщи!.. Поедем?..
У них у всех бегают глаза, подумал Алекс. Они не могут смотреть прямо. Вот это интересно.
Его встречал водитель, присланный Анной Иосифовной, высокий дядька с солидной табличкой «Алфавит» на лакированной деревянной палке – никаких тебе мятых файловых папок с засунутыми в них листочками с невнятными фамилиями, вроде «Орхипав», что, судя по всему, должно означать Архипов, и странными названиями, типа «Гипрорыбстройинвестпроект». Встречаемые в растерянности водили глазами по этим самым мятым папкам и листочкам, и прилетевший Архипов ну никак не мог догадаться, что этот самый «Орхипав» – он и есть!
Алекс в последнее время на всякие сценки «из жизни аэропорта» почти не обращал внимания – Маня всегда встречала и моментально заполняла собой всю его жизнь!
Они целовались, как студенты после разлуки длиной в вечность, растерянно смотрели в глаза и поминутно спрашивали друг друга: «Это ты?», и куда‑то шли, и останавливались, чтобы еще поцеловаться, и потом оказывалось, что шли они совсем в другую сторону!..
– Александр Павлович?
– Да.
Водитель сунул табличку с палкой под мышку и перехватил у него саквояж.
– С возвращением.
– Спасибо.
Водитель пошел вперед, как бы указывая Алексу дорогу, которую тот и сам прекрасно знал, но, видимо, так было положено по этикету.
– Как долетели?
– Прекрасно.
– Какая в Париже погода?
Позволив себе такую вольность в обращении к «звезде», водитель приостановился и взглянул вопросительно – можно ли?..
– Отличная, – улыбнулся Алекс, допустив изменение тона с совершенно официального на официально‑дружеский. – Солнце, и тюльпаны уже расцвели.
– А у нас все зима никак не кончится, – весело заявил водитель. Вот и хорошо. «Звезда» оказалась вполне вменяемой, даже поговорить можно!.. – Снег каждый день валит, как в декабре. Сюда, пожалуйста.
– Вы Алекс Лорер? Или я ошибаюсь?
Алекс помедлил и обернулся.
Девушка, окликнувшая его, улыбалась очень радостно, пожалуй, даже ликующе.
– Это вы, да? Я же ничего не путаю? Я не могу перепутать, я все ваши книжки прочитала! Как говорится, запоем! Честно, запоем!..
Девушка казалась смутно знакомой, и он рассеянно вспоминал, кто это может быть.
– Вы так пишете, что это… балдежно пишете, как говорится! Мне в Париже сказали, вы теперь во Франции живете, а в Москве проездом, да?..
Водитель с его саквояжем, приостановившийся в некотором отдалении, на всякий случай подошел поближе.
– Здравствуйте, – сказал Алекс, решив, что самое время поздороваться.
– Здравствуйте! – весело откликнулась девушка. – Как я рада, что вас встретила! Вы мне так нужны!
– Я?! – поразился Алекс.
– Ну конечно! Это просто судьба! Вы верите в судьбу?
В судьбу Александр Шан‑Гирей, писавший свои романы под псевдонимом Алекс Лорер, верил, но решил покамест девушке об этом не сообщать.
– Я думала о вас! Представляете? Я как прочитала последнюю книгу, так сразу и поняла, что вы именно тот человек, который мне нужен! Вы, и никто другой! Вот же, вот!.. – И она жестом фокусника, достающего кролика из шляпы, извлекла из сумочки потрепанную книженцию. – Я ее почти до дыр зачитала!
Комментариев нет