– И я тебя, – отозвался я.
Мы с ней общались с восьмого класса – по переписке. И я однажды встретился с ней в Питере. Мы считали друг друга хорошими друзьями, переписывались, разговаривали по скайпу, хотя парни любили поприкалываться над нашей дружбой. Но они просто ничего не понимали.
– Я приехала, Дан, – вдруг объявила Каролина.
– Куда? – не понял я.
– К тебе…
– Зачем?
– Хотела лично поздравить… Стою около твоего дома…
– Что за глупости? – рявкнул я. – Ты совсем, что ли?
– Прости, – прошептала Каролина. Радость из ее голоса моментально испарилась. – Просто я подумала… Тебе будет приятно и… Прости, – повторила она убито.
Я понял, что обидел друга.
– Каролина, извини. Около дома, говоришь? Заходи. Я один.
– Хорошо, – прошелестела она. И спустя пару минут я уже впускал ее в квартиру.
– Прости, – сказала Каролина похоронным тоном. – Я, наверное, не вовремя.
– Все в порядке, рад тебя видеть, – отозвался я, осторожно обнимая ее. Не мог же я отбить ей пять, как пацанам?
Ее ладони легли на мои плечи, и я почувствовал горьковатый аромат ее духов – такие духи никогда мне не нравились. Ее щека соприкоснулась с моей щекой, но я тотчас отстранился от Каролины. Не хватало, чтобы она подумала обо мне что‑то не то.
– Спасибо, что приехала. Но не стоило, Каролин. У тебя самой выпускной был.
– Он был скучным, – отозвалась она с улыбкой.
– У меня тоже. Проходи в гостиную, – ответил я, думая, как поступить. Выгнать Серебрякову я не мог: мы давно не виделись. И решил, что посижу с ней час, а потом пойду к Дашке. Час ведь ничего не меняет, верно?
– Какие хорошенькие, – склонилась к цветам Каролина, придерживая длинные светлые волосы у плеча. – Пахнут здорово. Тебе подарили?
– Ага, – не стал я ничего ей объяснять. Потом расскажу – Каролина была в курсе моих чувств к Сергеевой. И всегда поддерживала меня. – Будешь чай?
– Нет, спасибо… Если только воду – на улице жарко.
– Холодный сок? – предложил я.
Каролина кивнула. Я притащил апельсиновый сок – и себе, и ей. Когда я заходил в гостиную, то увидел, что она стоит у стены, рассматривая семейные фото, но не успел ничего сказать. Каролина сделала шаг назад, не замечая меня, и врезалась в мое плечо. Сок тотчас пролился. Но, к счастью, я в последний момент как‑то увернулся, и сок попал не на ее замечательное белоснежное платьице, а на мои домашние майку и штаны.
Я громко и нецензурно выругался. А Каролина вздрогнула.
– Прости! – воскликнула она. – Боже, как неловко!
– Все в порядке, – отмахнулся я.
– Я идиотка, какая я идиотка, – шептала Каролина. Она всегда ужасно смущалась, когда делала что‑то не так.
– Не на тебя пролилось, и ладно. Чего убиваться? Это же просто домашняя одежда, – ободряюще улыбнулся я гостье. – Сейчас переоденусь и вернусь.
Я ушел в свою комнату, но только успел натянуть джинсы, как кто‑то позвонил в квартиру. Плюнув на поиски чистой футболки, я пошел открывать, надеясь, что это не родители, забывшие ключи.
О да, это были не они. И даже не Петров. Это была Дашка. Она стояла и таращилась на меня большими глазами. Заплаканными. И все равно самыми красивыми на свете. Мне хотелось прижать эту дуру к себе и не отпускать. Но я боялся сделать что‑то не так.
– Что? – не сразу додумался спросить я.
– Хочу поговорить. Можно?
– О чем? – затупил я, потому что не знал, как собрать силу воли в кулак и обо всем ей сказать.
Дашка перевела взгляд вниз и увидела босоножки Каролины. Только тогда я понял, как не вовремя она пришла.
– У тебя кто‑то в гостях? – спросила Дашка.
Я не успел ничего ответить – в прихожей появилась Каролина. И мило улыбнулась Сергеевой.
– Привет, – поздоровалась она.
– Привет. – Во взгляде Дашки было раздражение, а в голосе – ни намека на дружелюбие. – Извините, что помешала. Нам надо поговорить.
– Это может подождать? – спросил я, потому что говорить при Каролине не хотел. Слишком личное.
– Нет.
Пришлось вести Дашку в свою комнату. А там все пошло не так, как я хотел. Мы в очередной раз поругались. И все мои благие намерения растворились под шквалом ее тупых обвинений. Она заявила, что я разочаровал ее, и всячески дала понять, какой я козел. Я молча слушал ее, по привычке сильно сжимая пальцы, но, как только Сергеева заметила это, тотчас расслабил их. Не хотел, чтобы она знала, как мне фигово из‑за ее слов. В конце концов она обозвала меня трусом. Так и сказала, сидя на диване с такой прямой спиной, будто ей сзади доску привязали:
– Ты трус, Матвеев. Лживый и лицемерный. У тебя есть девушка, а ты целовался со мной. Нет, я не лучше тебя в этом плане – повелась на всю эту псевдоромантику выпускного. Поверила тебе. Но знаешь, Матвеев, я хотя бы была искренней, а ты со мной забавлялся, скинул видео как доказательство друзьям – я всё видела, потом кинул меня и поехал праздновать со своей подругой.
У меня внутри все перевернулось. Она видела. Видела нас с Юлей. Плакала – если верить Серому. Я ненавидел, когда женщины плачут. А когда плакала Дашка – в детстве, мне самому физически становилось плохо. Я безумно боялся сделать ей больно – и в итоге сделал. Но так и не объяснил ей ничего. Закусил удила. Гордость умеет бить по больному. А Дашка, с отвращением глядя на меня, продолжала:
– А на следующий день начал изменять ей с другой. Каролина ведь у тебя для души, да? Я прекрасно понимаю, чем вы занимались до моего прихода. Не переживай, мистер трус, я закончу, и продолжите, а…
Ее слова кололи словно мечи. Били по лицу. Оставляли следы на теле. Вот оно, значит, как? Вот кем ты меня считаешь, любимая? Вот что думаешь про меня? Не сдержавшись, я ударил кулаком по стене.
– Что ты несешь? – прорычал я и, зачем‑то склонившись к Дашке, наехал в ответ. Сказал, чтобы сняла белое пальто. И чтобы посмотрела на свои поступки.
Защитная реакция? Нет, это была ненависть. Я ненавидел Сергееву всей душой. За ее злые слова. За пронзающий взгляд. За то, что она такая красивая. Я оказался безумно близко к ней – так, что мой лоб коснулся ее лба. И мне тотчас захотелось поцеловать ее – как на выпускном. Прижать к дивану, чтобы не могла вырваться, и не отпускать. Доказать, что я сильнее. Доказать, что со мной ей хорошо.
Я снова себя сдержал. Ненависть, любовь… Не знаю, что это было. Наверное, одержимость. Злость и нежность в одном флаконе. Дикое желание сделать ее своей – и плевать, что за стеной Каролина. Эмоции заводили не меньше, чем близость Сергеевой. Я отчетливо чувствовал тонкий свежий аромат клубники, идущий от ее волос. И губы у нее были красные. Как клубника.
Комментариев нет