НенавистьЛюбовь. Книга вторая

– Ты должна решить сама, Кудряха, – в итоге сказала Сашка.

– Это точно, – тряхнула волосами Самира. – Только ты знаешь, что тебе нужно. И кто.

– Просто не ломай себя, – тихо добавила Полина. – Делай, как чувствуешь.

Они были правы. Приехав домой, я еще раз все взвесила и решила, что должна сделать. Это было тяжело, но еще тяжелее было обманывать надежды Влада. Человека, которого я считала хорошим. С сожалением проведя рукой по висевшему на видном месте платью бледно‑фиалкового цвета, которое я заранее приготовила с вечера для встречи с Владом, я пошла в свою комнату, взяла телефон и набрала его номер.

– Дарья, что‑то случилось? – тут же спросил он.

– Нет, ничего. Просто я хотела тебе кое‑что… сказать, – нерешительно начала я.

– Говори.

– Влад, извини, наверное, я не приеду к тебе, – сказала я, задержав воздух в легких.

– Вот как, – сухо сказал он. – Хорошо.

– Извини. Просто ты… – Я собралась с мыслями. – Влад, ты рассчитываешь на что‑то большее, чем просто прогулки и переписка по телефону. Ты рассчитываешь на отношения. Я прекрасно это понимаю. Это нормально. Но я… Я пока не готова. Боюсь, что могу оттолкнуть тебя и сделать больно. Я еще раз подумала и поняла, что с моей стороны будет некрасиво давать тебе надежду на что‑то, а потом отнимать ее. Это несправедливо по отношению к такому человеку, как ты. Я не из тех, кто играет в «горячо‑холодно». Если я в игре – то с головой. Всем сердцем. Надолго. Прости.

– Все в порядке. Забавно, – вдруг произнес Влад.

– Что – забавно? – не поняла я.

– Проигрывать такому, как он, – ответил он с каким‑то затаенным вызовом.

– Не обижайся. Пожалуйста.

– Все в порядке, Дарья, – повторил он и отключился.

Я на миг прикрыла глаза. Обижать Влада совершенно не хотелось. Но и играть с ним – тоже. Интересно, сильно ли он обиделся? Я испортила сюрприз. Я встала, подошла к шкафу и достала куклу – ту, которую подарил Матвеев.

– Как меня все достало, – пожаловалась я Дашеньке, гладя ее по мелким кудряшкам. – Тебя тоже?

Кукла молчала. Надеюсь, Влад обиделся на меня не слишком сильно. Спустя пару часов интенсивного заучивания японской грамматики, которая помогала выкинуть из головы все посторонние мысли, я поняла, что больше не могу. Нужно развеяться. Я надела спортивный костюм, поверх него натянула теплую жилетку, затянула волосы в хвост и пошла в магазин, планируя купить в ближайшем супермаркете что‑нибудь вредное, но вкусное, потом дома завернуться в плед и включить сериал. Пятница как‑никак.

По дороге в магазин я пообщалась с родителями, которые вовсю уже осваивали пляж, купила все, что было нужно, и у самого подъезда наткнулась на Серебрякову, которая приехала на такси, видимо решив заскочить в гости к Матвееву. Мы обе не ожидали этой встречи. И уставились друг на друга не с самым добрым выражением.

– Привет! – весело поприветствовала ее я, первой придя в себя.

– Привет, – откликнулась Каролина.

В отличие от меня, одетой в стиле «до магазина и обратно», она, как всегда, казалась эталоном изящества: очередное элегантное пальто нежного фиалкового цвета, короткая юбка, яркие ботильоны. И лавандовая, почти неуловимая свежесть духов. Серебрякова всегда казалась мне цитатой из стихотворений Александра Блока. А я не слишком любила символизм – куда ближе мне была новокрестьянская поэзия Сергея Есенина.

– К Матвееву в гости? – засунув руку в карман спортивных штанов, поинтересовалась я.

– Он забыл кое‑что у меня дома, – ответила Каролина.

– Неужели совесть? – Я широко распахнула глаза и, увидев, что Серебрякова хмурится, просто рассмеялась. – Знаешь, сегодня я думала о том, что было бы между мной и Матвеевым, если бы не ты, – вдруг сказала я.

– Я? – удивилась Каролина. Ей хорошо удавалась роль невинной овечки.

– Ты‑ты, – кивнула я. – Если бы ты не удалила то сообщение с признанием в любви от Дани. Какой это был класс – восьмой или девятый? Странно, да? Мне нужно было встретить Влада, чтобы это узнать.

К своей чести, Серебрякова не стала изворачиваться. Лишь пожала плечами:

– Ты об этом? А я уже и забыла. Мы были детьми. А дети всегда подвержены порывам.

– Ничего себе порыв, – насмешливо глянула я на нее. – Это была целенаправленная спланированная акция. Ты пришла ко мне и сделала так, чтобы я оставила тебя одну в комнате. Ты знала, что Матвеев пришлет мне сообщение. И не хотела, чтобы я его видела.

– Что за детский сад? – вздохнула Серебрякова и аккуратным жестом поправила волосы. – Зачем вообще это вспоминать?

– Да просто так, – широко улыбнулась я, покачивая пакет с покупками и снова чувствуя злость. Внезапно я решила высказать все, что думала о Серебряковой. – Береги честь смолоду – так, кажется, говорится? Ты всегда действовала нечестно, Каролина. Удаляла чужие сообщения, лгала, пыталась не завоевать дружбу и любовь, а купить ее. Дьявол – в мелочах. И твои мелкие поступки тебя выдают.

– Хочешь сказать, что я – дьявол? – усмехнулась Серебрякова.

– Нет, я хочу сказать, что ты осталась точно такой же, какой и была, – ответила я, глядя ей в глаза. – Ты увела парня, зная, что у него есть девушка. Наговорила ерунды про Влада. Пыталась оставаться со мной милой и доброй, зная наверняка, как больно бывает человеку, которого предали. Действуешь все так же, Каролина, – исподтишка, крадучись, боясь, что все поймут, какая ты настоящая.

– Я еще раз говорю, – довольно жестко произнесла Каролина. – Я не планировала ничего удалять. Пришла к тебе и увидела, что Даня действительно отправил сообщение. Открыла его. Прочитала. Да, каюсь, это некрасивый поступок, но я была подростком. – Она смерила меня холодным взглядом. – Это был порыв. Ты бы поступила точно так же. А Влад… Я не говорила про него ерунды. Посоветовала лишь спросить, почему он приехал сюда. Но он точно мог наговорить про меня всякого. И я разочаруюсь в тебе, если ты ему поверишь.

Ее губы крепко сжались.

– Что? – Я подняла бровь, меня больше ничто не сдерживало. – Это ты мне говоришь? Разочаруешься? Ты? Каролина, очнись. – Для наглядности я вытащила руку из кармана и пощелкала пальцами. – О разочаровании могу говорить только я. Ты с самого начала относилась ко мне предвзято. Не так, как к другим. Ты меня не замечала – возможно, так тебе было удобно. Но всегда выделяла Даню, и я понимаю почему. Когда мы стали встречаться, ты ведь удивилась, правда? Может быть, злилась, может быть, проклинала меня. Твой комментарий под нашей фотографией о многом говорит, поверь. Ты всегда оцениваешь его девушек? Кто ты вообще такая, чтобы одобрять или не одобрять чью‑то личную жизнь?

Она ничего не говорила – просто молчала, обеими руками держа перед собой квадратную красную сумочку.