Деньги мне не нужны. Все равно отберут. А что он сможет дать, кроме них? Дом? И долго ли тот выстоит? В моей деревне корыстолюбивые и завистливые люди. Сироту с таким приданным, в покое не оставят. Орас… ну, да тот уже здоров, а это самое важное. С остальным я разберусь. Вытерплю. Переживу. Так что…
— Спасибо. Мы в расчете, — показала головой на мирно спящего Ораса.
Маг нахмурился. Золото в глазах стало ярче, окутало меня, пригвождая к месту, не давая свободно вздохнуть.
— Я потратила золотой — вы его вернули. Я спасла вас — вы моего брата, — пояснила я, стараясь не разреветься от мысли, что придется остаться тут, в этом трактире.
Никогда в жизни мне еще не было так одиноко и плохо, как в этот момент. Просто осознала, что ничего в этой жизни, изменить не получится.
Как не вовремя сейчас все это вспомнилось. Желания, которым не суждено сбыться. Не думать бы, что со мной потом будет. Бариса за унижение, что из-за меня испытала, не выгонит, но отыграется сполна. А через год… Может быть, я найду возможность сбежать вместе с братом. Сейчас он еще слишком мал. Подрастет, начнет помогать. Никто и не станет считать его лишним ртом.
Нужно сделать летом запасы из ягод и сушеных грибов, так как необходимо будет продержаться какое-то время. Только куда идти, чтобы не нашли? В том, что Бариса придет в ярость, когда встану поперек ее слова, я и не сомневалась. У нее вон какие планы на меня, как выяснилось.
Работу я себе всегда найду. Попроситься бы к этим магам. Им же тоже нужны служанки. И хуже, чем здесь, мне уже не будет. Но просить было стыдно. Тем более сейчас, когда я уже отказалась от их помощи.
Мужчины молчали, явно не зная, как мне объяснить, что я должна покинуть комнату. Я уже собралась повернуться к Орасу, чтобы взять его на руки и спуститься в нашу коморку, но золотистые глаза Эжена снова уставились на меня. И я остановилась. Темный колдун посмотрел так, словно что-то решил, взмахнул рукой.
— Говори, что видишь.
Перед глазами возникла белоснежная бабочка.
— Мотылек, — сказала я, не понимая, что происходит.
— А я вижу свечу, — вдруг отозвался Орас.
На его голос все вздрогнули и повернулись в сторону кровати. Я подскочила к нему, прижала к себе.
— Как ты?
— Мне хорошо, Риана. И ничего не болит, — весело отозвался братишка. — А вы покажите еще картинки? — спросила эта непосредственность у темного мага.
— Покажу, — усмехнулся тот. — Смотрите оба, называйте, что видите.
Снова взмах рукой.
— Кленовый лист.
— Сабля.
И почему мы с братом разное видим?
— Снег.
— Искры.
— Огонь.
— Стрела.
— Птица.
— Заяц.
— Черный клубок, похожий на дым.
— Светящийся шарик.
Эжен стряхнул что-то с ладоней, усмехнулся. Выглядел он при этом усталым.
— Тебе нельзя напрягаться, — сказал Гард, оказываясь рядом с темным магом.
— Знаю. Просто любопытно было.
— Любопытно ему, — проворчал маг, поглядывая на нас с братом.
Я уже собралась извиниться за нас обоих, но не успела.
Раздался стук в дверь. Вошла, разряженная в красный с золотой вышивкой сарафан, Гженка и зло уставилась на меня.
— Что-то не так? — уточнил Лан, даря ей легкую улыбку, которая мне напомнила оскал.
Девушка немного смутилась, покраснела, опустила голову, от чего ее медные серьги слегка зазвенели. Повернулась ко мне.
— Риана, нужно убраться на кухне и в зале, а так же моя мать требует, чтобы ты пришла к ней сию минуту.
Я сжалась в комок, сделала шаг.
— Она тут останется, — жестко припечатал Эжен. — А вы, сударыня, принесите нам горячий ужин. Да поскорее.
Выражение лица дочери Барисы стоило увидеть. Она открыла рот и стала похожа на рыбу, выброшенную на берег. Гженка надулась, явно собираясь что-то сказать, но передумала, глянув на меня. А я просто видела, как она рассказывает маменьке, что рассмотрела в комнате. Не выживу я тут. Со свету сведут. И почему сейчас зима стоит? Ушла бы, не оглядываясь.
Ужин на стол она расставляла неумело. Разбила две глиняные тарелки, опрокинула кувшин с водой. И все время поглядывала на Эжена и Лана. Гард выглядел старше и ее не прельщал. Едва за ней закрылась дверь, как Орас потянул меня за рукав рубашки.
— Риана, мне есть хочется, — жалобно попросил он.
Я кивнула ему, улыбнулась, подошла к магам.
— Вы позволите покормить его? — осторожно уточнила я, отчаянно краснея, что мне приходиться просить о милости.
Но это для Ораса, а он — ребенок. Для себя бы я не стала такое делать. Переждала бы, перетерпела.
— Конечно. И сама поешь, — спокойно отозвался Гард, складывая свитки в стопку и перевязывая те атласной лентой.
Я подошла к столу, стараясь не глотать слюну от яств, расставленных на тарелках. Налила в кружку воды, отнесла ее к Орасу, поставив на тумбочку, снова вернулась. Осторожно взяла два куска хлеба, подумав, раз уж маги так добры, что разрешили мне взять еду, то не стоит отказываться. Кто знает, когда я смогу снова поесть, учитывая сломанную руку Барисы. Взгляд зацепился за яблоко. Я протянула к нему ладонь, опасаясь, что в любой момент меня одернут и остановят, напоминая, где мое место. Но мужчины молчали, пока я резала его на части.
— Благодарю, — сказала я, проходя мимо замерших истуканами магов.
Села на кровать к Орасу и протянула ему хлеб и яблоко. Брату нужны силы после болезни.
Он с радостью ухватился за фрукт, откладывая кусок хлеба прямо на одеяло.
— Это что? — уточнил Эжен, оказываясь за моей спиной.
Я от неожиданности подскочила. Испуганно уставилась на него, невольно загораживая собой брата.
— Простите, что взяла больше, чем следовало. Орас еще слаб после простуды. Яблоко… это вместо моего завтрака утром, — пояснила я, надеясь, что все обойдется.
Эжен не был похож на того, кто отберет у ребенка лакомство. Хотя, что я знаю о магах? Люди… Они жестоки. И корыстолюбивы. Бьют в самое слабое место. А маги… мне они пока что ничего плохого не сделали. Защитили от Барисы, вылечили Ораса, разрешили взять еду.
Но сейчас… Эжен смотрел так, словно увидел вместо меня жар-птицу с выводком птенцов, которая заявила ему, что на самом деле она — цапля. И я отчетливо ощущала под этим взглядом, как он приходит к какому-то выводу. И неприятностями запахло. Не стоило так наглеть, наверное.
— Если хотите, я отдам свой хлеб. Я вовсе не голодна, — вымолвила я, решив идти на попятный.
Живот при последних словах издал жалобную руладу.
Темный маг молчал и немигающим взглядом смотрел на краюху хлеба в моей, слегка дрожавшей, руке.
Комментариев нет