Данил задумчиво кивнул. Президентский указ двадцать-двенадцать, творчески развивавший кампанию борьбы с организованной преступностью, предписывал: в подобных случаях в контору согрешившей фирмы назначается наблюдатель от властей, и, как правило, не один. Естественно, от серьезных органов с аббревиатурой на три буквы – и тех, чьи буковки менялись по нынешней моде несколько раз в год, и тех, что пахали без переименований со времен диктатуры пролетариата. Нечто вроде революционных матросов в Государственном банке, права и полномочия примерно те же, исключая разве что расстрел на месте. После этого, как легко догадаться, нормальной плодотворной работы от подвергшейся такому наезду фирмы ожидать почти что и не приходилось…
– А почему начали с заместителя? – спросил Данил. – Если уж пошли ковбойские штучки, почему посадили Бударина, а не Андреева?
– Потому что Андреев взял отпуск и решил слетать на недельку развеяться в Куала-Джампур, – сказал Кузьмич мертвым, деревянным голосом. – И билет получился в один конец. Помнишь такую песенку? «Уан вай тикет…» – Он достал из стола пухлую многоцветную газету импортного облика и чуть ли не швырнул Данилу: – Английский не забыл? На первой странице. Еще слава богу, что без фотографий, а то они обожают…
Заголовки выдержаны в крикливо-завлекающем стиле (лет несколько назад подхваченном и родной прессой): «Русская мафия в Куала-Джампуре!», «Российские гангстеры осваивают наш рынок?». И тому подобное.
Андреева, начальника байкальского филиала «Интеркрайт-Транспорт», в прошлую среду взяла полиция, едва он сошел с трапа в Куала-Джампуре – с пакетиком героина в кармане, и героин весил ровно десять граммов. Полицейский комиссар с труднопроизносимым в английской транскрипции имечком остерегается делать конкретные заявления, но отнюдь не исключает, что мистер Аndreeff привез образец товара будущему партнеру, дабы злокозненно наладить постоянные поставки…
– Ему же конец, – сказал Данил. – Покойник. По тамошнему уголовному кодексу автоматически вздергивают уже за четыре грамма, не то что за десять. Без различия пола и подданства, без всякой оперативной разработки. Будь ты хоть клинтоновским племянником. В прошлом году они вздернули-таки Янкеса, хотя за него просил и посол, и конгрессмены…
– Слышал… Что посылай адвоката, что не посылай. Коньяку хочешь?
Данил мотнул головой: «Нет!» Кузьмич тем не менее распахнул полированную дверцу бара, вытащил изящную бутылку «Метаксы», набулькал себе в украшенный цветным стеклом бокал граммов пятьдесят светло-янтарного нектара – и ахнул одним глотком. Вот это уж на него решительно не походило. Но потом он сделал нечто еще более нестандартное – оторвал зубами фильтр суперпрестижной сигаретки, выплюнул его в пепельницу. Сунул сигарету в рот, поднес огонек зажигалки к разлохмаченному концу. Данил молча ждал, не поддаваясь первым эмоциям.
Кузьмич подошел и остановился перед ним:
– А теперь слушай внимательно. И постарайся поверить, что так оно и обстоит. Это не мой порошок. Никто и никогда не перевозил нашими каналами никаких наркотиков, – он жестко улыбнулся. – Разве что партию китайского эфедрина три года назад. Но это, во-первых, официально было оформлено не на нас, а на Басалая, он воспользовался нашими транспортными услугами, заплатил через кассу, мы и перевезли, как честнейшие аравийские верблюды. Во-вторых, что гораздо существеннее, в накладных и прочих бумагах честно было написано: «эфедрин». В те времена эти таблеточки можно было ввозить практически легально, это потом сыскари догадались, что эфедрон наши ширяльщики мастерят как раз из эфедрина… Да и проходил этот груз отнюдь не через Байкальск. – Он подошел к черному селектору и тронул клавишу. – Жанна, меня нет, разве что для забугорных… Садись, Данил, – покосился на бутылку, подумал и решительно отнес ее назад в бар. – Скороспелые версии есть?
– Конечно. На то они и скороспелые, – Данил сел и какое-то время отрешенно поигрывал зажигалкой. – Без высокой санкции так просто наших в камеры не потащили бы, это азбука… Больше никаких деталей?
– Никаких. Хоменко прилетит вечерним рейсом. Пусть твои его встретят, кстати. Мало ли что… Итак?
– Я, конечно, не Господь Всевидящий и даже не Лаврентий Палыч, – сказал Данил, – но стукачи в байкальском филиале у меня хорошие – и те двое, что остались от предшественника, и тот, кого я сам вводил. Если бы Андреев или Бударин вздумали за твоей спиной таскать во Святую Русь наркотики, я бы непременно знал. Ручаюсь. – И тут только до него дошло. – Постой-постой… Так, значит, взяли только Бударина? И навалились только на «Транспорт»? Или нет?
– Только на «Транспорт», – сказал Кузьмич. – Хотя по всей логике полицаи любой страны обязательно наехали бы не на «Транспорт», а на «Интеркрайт-Байкальск». Груз идет через него, контейнер принадлежит ему, «Транспорт» – подотдел, извозчик, не более того… Ну?
– Я бы не стал давать голову на отсечение, но тут за версту воняет наездом с инсценировкой, – сказал Данил медленно, взвешивая слова. – Оба печальных факта совершенно не состыкуются. Действительно, противоречат всякой логике, но не убогим вкусам потребителя бульварной прессы. Он-то как раз логике не обучен и не стремится обучаться… «И в контейнере-то у них нашли героин, и в заграницах-то взяли ихнего с героином, мафия оскалилась! Лев прыгнул!» Но это же вздор, Кузьмич! Уж ты-то знаешь, как лев прыгает, да и я, твоими трудами, малость нахватался… Если Андреев с Будариным, крутые головастые наркобарончики, на пару забрасывали порошок в многострадальное отечество, Андрееву нужно было оказаться форменным дебилом, чтобы со смертельной порцией героина лететь в страну, где он побывал раз несколько и прекрасно знает, за что там автоматически вздергивают. В аэропортах у них во-от такие плакатищи на двадцати языках, туристов еще на родине предупреждают… А в то, что Андреев с Будариным возились с порошком втайне друг от друга, я ни за что не поверю – не великий знаток теории вероятностей, но, насколько помню, таких совпадений она не допускает… Ну не стыкуется, в мать… По отдельности я с превеликой натяжкой могу поверить и в фаршированные героином стулья, и в Куала-Джампур, но в то, что это состыковалось посреди нашей действительности… Тут пишут, что пакетик у него обнаружили в кармане пиджака. При известной ловкости рук подкинуть нетрудно – в салоне самолета меньше всего опасаются щипачей, особенно на выходе, когда все радостно и весело устремляются к трапу. Никто не смотрит ни за своими карманами, ни за чужими. Я иду за тобой, выбираю момент, одно движение – и «снежок» у тебя в кармане. Потом подхожу к ближайшему полицаю… нет, иду к ближайшему телефону и стучу, как законопослушный гуманоид. Репутация у наших за рубежом соответствующая, никто и не удивится. Между прочим, подбросить порошок в контейнер даже легче. Контейнер шел в Байкальск из Владика, за это время при некотором навыке можно подкинуть хоть атомную бомбу. Знаешь, как я сам это сделал бы? Сунул нос в фактуры – а это можно за десяток баксов сделать на нескольких этапах – выяснил характер груза, купил в твоем же магазине несколько аналогичных стульев, зарядил их порошком и подменил за пять минут. Пломбы – пустяк… Если Хоменко скажет, что «фаршированные» стульчики находились у самых створок, уверенности у меня еще более прибавится. Но у меня ее и сейчас достаточно. Уже сейчас. Вдобавок и с Ивлевым разворачивается что-то совершенно сюрреалистическое. Мне не нравится такой накал сюрреализма вокруг отдельно взятой фирмы. А в совпадения перестал верить давненько. Вот и все скороспелое резюме. Без знания деталей дальше и не стоит пока что умствовать.
Комментариев нет