Замечаю, как ко мне подходит какой-то парень.
– Привет. Не подскажешь, как добраться до центра города, а то я что-то не могу ни автобуса, ни такси найти. – Парень смущенно улыбается.
– Я не знаю. Сама только что прилетела. – Мы обмениваемся улыбками.
– А если не секрет, ты откуда?
– Из Миннесоты.
– Ух, я из Алабамы, но климат, мне кажется, здесь намного жестче.
– Да уж. – Я вновь улыбаюсь.
Наш разговор прерывает мама.
– За нами уже приехали. Так, а ты чего пересела? – Мама подкатывает ко мне коляску, парень удивленно смотрит на меня, затем его удивление сменяется полной растерянностью.
Я прячу глаза, пересаживаюсь в инвалидное кресло, снова возвратив себе ярлык «калеки».
– Эмм… удачи тебе. – Парень разворачивается и быстрым шагом удаляется от нас.
Я краснею, мне становится неловко, затем обидно, но потом я принимаю все как есть.
У аэропорта нас встречает водитель необычного такси. Оно предназначено для перевозки инвалидов-колясочников. С пандусом и специальными крепежными элементами для фиксации коляски.
– Добро пожаловать, – говорит водитель. – До Рехобот-бич ехать полтора часа, потерпите?
– Разумеется, – отвечает мама.
Сквозь солнечные лучи, которые пробиваются через стекла автомобиля, я стараюсь рассмотреть новый пейзаж. Мы едем по извилистой пыльной дороге, в нескольких метрах от нас находится обрыв, который прячет за собой золотой берег океана. Синяя вода под солнечными лучами, вдали виднеются небольшие белые гребешки маленьких игривых волн. Для меня, жителя серого неприветливого Миннеаполиса, это место кажется раем.
Вскоре автомобиль останавливается. Водитель помогает мне выбраться из салона. Мама хватается за поручни моего кресла и решительно везет меня к воротам какого-то здания. Странно, оно не похоже на обычный курортный отель. Я не замечаю поблизости туристов, да и вообще здесь так тихо, словно тут нет ни единой души.
– А куда мы приехали? – спрашиваю я маму.
– Скоро узнаешь. – Меня совсем не устроил ее ответ. Я не понимаю, что происходит.
Ворота открываются, и мы видим перед собой женщину с выцветшими красными волосами, забранными в пучок, на ней строгая белая блузка и серая юбка. На лице приветливая улыбка.
– Добрый день, добро пожаловать в наш реабилитационный центр. Меня зовут Роуз, я директор данного центра. Как добрались?
– Отлично, спасибо вам большое за предоставленный транспорт, – говорит мама.
А я в это время чувствую, как мое тело оцепенело.
– Реабилитационный центр? Какого черта?! – Не выдержав, я разворачиваюсь к матери и смотрю в ее потускневшие глаза.
– Вирджиния, я тебе сейчас все объясню.
– Да уж постарайся. – Меня бросает в жар.
– После твоей попытки самоубийства мы с Ричардом посоветовались с врачом, который наблюдал за тобой, и он нам сказал, что тебе необходимо наблюдение у специалистов.
– И поэтому ты решила обманом затащить меня сюда?!
– Ты бы не согласилась добровольно поехать. У меня не было другого выхода.
– Позвольте, я вмешаюсь в ваш разговор, – говорит Роуз. – Вирджиния, в нашем центре около пятисот пациентов, половина из которых такие же, как ты, инвалиды-колясочники. Здесь ты найдешь себе родственную душу, так скажем. А также тебе помогут наши опытные психотерапевты.
– Я не инвалид! И я не псих! Я не хотела совершать суицид, это получилось случайно. – Я чувствую, что мои нервы уже не выдерживают, веки наполняются слезами.
Мама не обращает внимания на мою начавшуюся истерику, снова берется за поручни, и мы остаемся за пределами ворот. Я осматриваюсь. Путь к зданию лежит через небольшой парк с невысокими деревцами и ухоженными газончиками. В нескольких метрах от нас находятся четыре пациента этого центра. Они сидят в инвалидных креслах, и на вид им не меньше семидесяти. Отвожу глаза в сторону и вижу, как около фонтана разместилась еще одна группа таких же старичков. «Ненужные люди», – первое, что у меня проносится в голове. Их так же, как и меня, затащили сюда, и теперь вся их жизнь – это скудный парк и огромные ворота, прячущие их от нормальной жизни. У меня перехватывает дыхание.
– Мама, ты же обещала мне быть всегда со мною рядом… – По моим пылающим щекам потекли слезы.
– Послушай, мы с папой желаем тебе только добра. Мы хотели тебе помочь, но у нас это плохо получилось. – Мама берет меня за руку, но я резко отдергиваю ее.
– О, Господи, – закрываю лицо дрожащими руками. – Я ведь просто хотела, чтобы вы оставили меня в покое… Неужели я так много просила? Мама, я не хочу провести остаток своих дней рядом с этими убогими! – Я сказала это слишком громко и чувствую, как все присутствующие в парке обратили на меня внимание. – Увези меня отсюда.
Мама долго смотрит на меня. Я вижу, как ее глаза заблестели из-за слез.
– Нет.
Это короткое слово, состоящее из трех жалких букв, нанесло мне такую боль, словно мне в спину воткнули сотню кинжалов. Я медленно разворачиваюсь и покорно направляюсь к зданию.
Самое страшное – это лишиться поддержки близких людей. Когда твои родные просто-напросто устают от тебя и сдают тебя вот в такие вот «центры ненужных людей», полагая, что люди в белых халатах, с наигранным сочувствием помогут тебе.
Несколько минут мы проводим в кабинете Роуз. Пока мама подписывает какие-то бумаги, я сижу, устремив свой взгляд в неопределенную точку. В голове пустота. Мне не хочется ни о чем думать, ощущаю лишь где-то в глубине себя нарастающую боль, искры которой вот-вот превратятся в настоящий пожар.
Мама подходит ко мне.
– Мой рейс через три часа, нужно выдвигаться. – Мама смотрит на меня, улыбаясь, и говорит таким тоном, будто бы сейчас ничего не произошло и она меня не запихнула насильно в центр убогих людей.
– Удачной дороги, – с полным безразличием отвечаю я ей, не подымая глаз.
– Ну… может, обнимемся?
Меня начинает раздражать этот наигранный веселый тон. Я крепко сжимаю подлокотники своего кресла и на этот раз уже ничего ей не отвечаю.
Мама осторожно дотрагивается до моих плеч, как бы мне обидно и горько ни было, я стараюсь запомнить тепло ее нежных рук, ведь теперь уже неизвестно, когда мы встретимся. И встретимся ли вообще. Мама тяжело вздыхает и покидает кабинет. Мне так хочется ринуться за ней, догнать и обнять ее настолько крепко, насколько я смогу себе это позволить, но я останавливаю себя. Раньше сознание боролось с телом, теперь тело борется с упрямым сознанием.
– Я уверена, тебе понравится в нашем центре, – говорит Роуз.
В кабинет заходит полноватая чернокожая женщина.
– Знакомься, это Фелис. Она дежурная в твоем блоке, если тебе что-то понадобится, ты всегда можешь обратиться к ней.
Фелис своими мощными руками выкатывает мое кресло из кабинета и везет к лифту.
Комментариев нет