Обережники застыли в молчании. Затем Ломята, самый старший по возрасту среди «отроков», ему уже перевалило за тридцать, спросил:
– А ты сам‑то будешь платить, батька?
Воислав помедлил с ответом, потом чётко сказал:
– Нет, мне защита не нужна, мой Бог меня защитит от всякой нечисти без помощи всяких колдунов.
– Вот это верно, – поддержал Шибрида, – наш бог Перун – бог воинский. Не пристало варягам платить смердам, чтобы от опасности уберечься.
– Так ли я понял, что ты, Воислав, нас от колдовства и чародейства сможешь защитить? – робко спросил Ломята, он выражал мнение неваряжской и нехристианской части ватаги.
– Ломята, да ты, как я посмотрю… – начал Клек.
– Помолчи, – обронил Воислав, и варяг умолк. – Я не смыслю в колдовстве, но знаю, что надо уповать на… богов, в которых веришь, тогда они тебе помогут. А всякое колдовство, ведовство – гнилое дело. Но если встанет перед нами какая опасность, я буду сражаться вместе с вами, как могу. Это моё слово.
– Ха… Да спорим на гривну, что этот ведун всё и устроил.
Молодцов хотел разрядить обстановку, но получилось скорее наоборот. Взгляды всех обережников сосредоточились на нём.
– Ну, сами посудите: пропал холоп, и на следующий день объявляется ведун и обещает защитить. Это случайно так получилось?
– Погоди‑ка, Даниил, – вспомнил Клек, – тебе же самому вчера почудилось, будто голос какой к тебе из леса обращался.
– Ну да, слышал я что‑то. Ну так, может, этот морок сам ведун и навёл. Навь‑то никто не видел, как и холопа пропавшего.
– На такое пойти – против всех богов и Обычая выступить, – после минуты молчания сказал Будим. – Нет, вряд ли ведун мог всё так обернуть.
Он сам был родом из Новгорода и хорошо знал здешние обычаи и традиции. Его небольшой вздёрнутый нос был несколько раз сломан, но лицо выглядело по‑прежнему молодым. Обережнику едва перевалило за двадцать.
– А ты, Скорохват? Скажи, что ты думаешь по этому поводу?
Новгородец обратился к Южанину, как к человеку далёкому от Севера, который мог на всё посмотреть со стороны.
Тот почесал жёлтую бороду и изрёк:
– Думается мне, мы все забыли, что наш батька сказал. А он сказал: кто хочет, тот пусть платит ведуну, пусть даже тайно, кто не хочет – пусть не платит. О чём тут разговор?
– Вот это верно, братья! – сказал Шибрида. – А то я уж подумал, что и впрямь на нас ведун уже какие чары навёл: из‑за нескольких резанов бучу устраиваем. Батька наш мудр и честен, он, как всегда, по Правде поступил!
– Точно, а я уж и сам на слова лишние не поскупился. Если кого задел, извиняйте, други, не подумал, – добавил Клек, приложив кулак к груди.
Напряжение, царившее над поляной, само собой рассеялось. Все заулыбались.
– Ну, раз решено, тогда к котлу, други, – несколько необычным тоном, полуприказным‑полудружеским, сказал Воислав, – посёрбаем и обговорим, как дальше путь держать будем через волоки и к Днепру.
Данила решил, что теперь‑то со всеми этими переговорами покончено, и с удовольствием накинулся на горячую похлёбку. Но и в этот раз он ошибся.
Когда обед уже закончился и все выслушали наставления от батьки (кто в какой черёд будет идти на однодеревках, кто первым, кто замыкающим, кому куда бежать в случае нападения и прочие важные походные мелочи), пришли представители от сотенной старшины.
Общий выход сотенных кораблей по случаю сделки с ведуном отложили на полдень, так что торопиться было некуда. Шибрида, увидев, что к ним направляется целая делегация, с разрешения батьки послал Данилу вперёд, выяснить, с чего вдруг к ним гости пожаловали.
– Батьку своего позови, – надменно бросил купчик в жёлтом кафтане, в полтора раза шире и на голову выше Данилы.
– Зачем?
– Какая тебе разница. Сказано позови.
Молодцов нехорошо улыбнулся, но подавил гнев, оценил ситуацию: с купцом пришли двое охранников – страхолюдные громилы, но не с мечами или топорами, а с простыми дубинами на поясе. Похоже, обычные кулачники новгородские. А вот позади них тёрлась необычная компания: баба в дерюге с разукрашенной рожей, вихрастый пацан забитого вида и низенький бородатый мужик… или дед. Взгляд на него поднимать почему‑то не хотелось. Единственное, что заметил Данила: правый рукав у него был заметно длиннее и полностью скрывал кисть.
Тем не менее Молодцов дерзко бросил:
– Я к тебе на службу не нанимался, так что не приказывай. Если есть что сказать, скажи мне, а я уж решу, стоит ли батьку моего беспокоить или нет.
Купец зыркнул на него, грозно засопел, однако снизошёл до пояснения:
– Вы деньги положенные не уплатили.
Данила, ни слова не сказав, повернулся и передал вести Воиславу. Тогда тот сам вышел навстречу гостям. На этот раз в простой рубахе с расстёгнутым воротом, в разрезе которого виднелась тонкая золотая гривна и нательный крестик.
– О каких деньгах ты говоришь? – напрямую спросил варяг.
– О моих, – за спиной купчика раздался противный скрипучий голос.
Купец постарался побыстрее отойти, чтобы не загораживать говорившего.
А в это время, как‑то незаметно, за Воиславом подтянулась вся его ватага, все десять человек.
Обладателем голоса оказался тот самый невысокий бородач с длинным рукавом, возраст его Данила так и не смог определить.
В ответ на его реплику Воислав только усмехнулся:
– Пока деньги в моём кошеле, они мои и ничьи другие. Или ты хочешь их отнять? – вкрадчиво поинтересовался варяг.
Ведун не испугался, потеребил бороду левой рукой, не той, что была скрыта рукавом:
– Не то ты говоришь, вой. Договор был со всей сотней, что каждый человек уплатить положенное должен.
– Я не купец и не сотенный. Я обережник – и платить не буду. Мне самому платят, чтобы я защищал.
– Ой, воин славный, я же не просто так деньги беру, а тоже за защиту. О своей дружине хоть подумай, раз своей головой не дорожишь.
– Мне твоя защита не нужна. Если кто‑то из моих людей захочет, он может сам к тебе прийти и заплатить за помощь, – тут Воислав покосился на воинов, стоявших за его спиной. – Кто хочет и когда захочет, – повторил он. – Но ты не смеешь требовать с меня деньги. А если ещё раз, смерд, ты вздумаешь мне угрожать, то я снесу твою вшивую башку.
Ведун ничего не ответил, лишь пошамкал губами и уставился на Воислава.
– Ну, давай, рискни, – вдруг сказал батька обережников, напрягся и чуть подвинулся вперёд.
– Я могу уплатить положенное, – вдруг вмешался купчик.
– Постой, – вскинул руку ведун и перевёл взгляд на Данилу.
Смотрел долго, без угрозы, скорее с любопытством и… с жадностью, что ли. Данила не знал, что и делать, а потом не выдержал и рассмеялся:
Комментариев нет