Короткое воздержание сказалось на Даниле. Ощутив на себе жаркую женскую плоть, он вцепился в девичьи бёдра и почти сразу испытал оргазм. Только Уладу это ничуть не смутило, она продолжила на нём двигаться, плавно изгибаясь, стискивая интимными мышцами мужской орган.
Данила вновь ощутил прилив сил, руками задал девушке нужный ритм. Улада сама угадывала нужные движения, нужную скорость, будто знала каждое его желание. Иногда она подстраивалась под них, иногда шла наперекор. Это заводило ещё больше. Молодцов стиснул зубы от нараставшего удовольствия и вскоре кончил второй раз.
Улада освободила его от своих жарких объятий и как ни в чём не бывало забралась к нему под бочок. Ещё, правда, чмокнула в щёчку.
А Клек выдал шутку, что‑то типа: спасибо, что нам воздух нагрели.
Данила слегка прифигел от такой непосредственности, но стараниями Улады его сильно клонило в сон и раздумывать о чём‑либо было лень.
На следующий день Клек намекнул, что неплохо было бы, чтобы Улада погрела воздух не только Даниле, но и другим его товарищам. На что Молодцов, удивив себя, довольно резко ответил:
– Это моя женщина.
Всё! На этом разговор был исчерпан. Да, варяги во время плавания и на остановках отпускали шуточки про то, как Данила любит погреться, да про его жадность и неуважение к друзьям. Но не более. Никто не смел тронуть или обидеть Уладу или же напомнить о её предыдущей профессии.
И это Клек с Шибридой, которые в схватке один на один, за три вздоха, могут Даниле устроить ещё одну удивительную телепортацию, правда, уже в мир иной. Но они всё равно уважали Данилу и его честь. Потому что он был один из них – обережник. Потому что он сражался рядом с ними и проливал кровь. Потому что они понимали, что такое воинское братство. Настоящие друзья – такие дорогого стоят, а скорее, им и вовсе цены нет. Их можно только завоевать, как это сделал Молодцов.
И притом Данила помнил, что они уже помогли ему и Уладе, ведь боярин, который платил девушке за информацию, не захотел упускать такой ценный кадр.
* * *
По раскисшей от дождей дорожке, втиснутой между двумя высокими заборами, ехали трое всадников. Лошадки были маленькие, а ездоки, наоборот, дюжие, высокие, их ступни в отсутствие стремян почти касались раскисшей грязюки, по которой хлюпали копытами животные.
Внезапно путь им преградил вынырнувший из тени человек. По ножнам на бедре любому становилось понятно, что перед ними воин, причём достаточно умелый и богатый. Всадники сразу напряглись.
– Чего надо? – спросил старший, толстяк в промокшей шубе и шапке; заплывшее жиром лицо наполовину скрывала густая борода, круглый живот перетягивал изукрашенный пояс с широким ножом.
– Разговор есть.
Встречный выставил руки открытыми ладонями вперёд – в знак отсутствия злых намерений.
– О чём мне с тобой говорить?! – толстяк открыл рот, видимо, хотел добавить «холоп», но не решился.
А вот его охрана, два бугая с бычьими шеями, жест доброй воли проигнорировали. Подъехали вперёд так, что стиснули с боков лошадку хозяина. У обоих к седлу были принайтовлены дубины – местное оружие самообороны. Относиться к нему пренебрежительно не стоило: дубинка в умелых руках – страшное оружие, не хуже топора или кистеня.
– Есть нам о чём рядиться, Мирошка Водовик!
– Ты кто таков? Я тебя не знаю.
– Разве? Не признал, что ли? У Добрыни в детинце я тебя видел.
Данила стянул с головы мокрую шапку. Стали видны чуть курчавые соломенные волосы и такого же цвета борода.
– Ааа… Знаю тебя, ты Воислава обережник, что с Путятой порядился. Ну, чего надо?
Боярин маслено улыбнулся: знал, сука, по какому делу Данила в этот вечер под дождём мокнет и грязь месит.
– Затем. Отдай девку.
– Какую девку?
– Какую холоп твой не отпускает, по твоей указке.
– Мой Якунка мне верно служит и прибыток приносит, и он, как ты правильно сказал, мне холоп, а девка – челядина, так что пусть трудится, пока на лицо красна.
– Ой, брешешь ты, боярин, что пёс шелудивый.
Водовик на оскорбления отвечать не стал, а может, не посчитал это оскорблением, лишь прищурился и добродушно проговорил:
– Ты, видать, Молодец, решил: коль мёду в княжьем детинце пригубил, так, значит, тебе боги благоволят? А уж если меч где‑то нашёл, то и вовсе сотником княжьим себя возомнил. Ну ничего, как есть окажу тебе услугу, поучу тебя маленько на будущее. Ребятки, а ну‑ка стряхните с него спесь.
Ребятки только стали заворачивать рукава, как позади них дважды хлюпнуло. Клек и Шибрида. Чтобы оценить всё их мастерство, нужно было знать, что прятались они на чужих подворьях, которые по обычаю сторожили псы размером с телёнка, а то и вовсе медведи на цепи.
Но ни чуткий нос, ни глаза слуг варягов не заметили, а в нужный момент они лихо перепрыгнули частокол и оказались за спинами охранников Водовика, тут же приставив к их шеям отточенные ножи.
Боярин испуганно оглянулся и снова вздрогнул. Внезапно перед ним оказался Данила с уже обнажённым мечом в вытянутой руке, остриё клинка погрузилось в бороду, едва не коснувшись шеи.
Даниле даже самому понравилось, как он всё исполнил: резкий прыжок, быстрый выпад, всё как учил батька Воислав.
– Давай, боярин, – тихо и учтиво сказал он, – закричи, только закричи, дай повод.
Мирошка Водовик молчал, он был смелым человеком, но ещё и благоразумным.
– Так вот, давай тогда закончим разговор, – продолжил Данила. – Знаешь, боярин, чем твоё оружие смерда отличается от благородного меча?
– Ну и чем?
– А тем, что у тесака тупого одно лезвие, а у меча два, и режут они в обе стороны. Ну, понял?
Боярин молчал.
– Да что с ними болтать? Кровь пустить – и всех делов, – сказал Клек, на этот раз скандинавский акцент в его словах слышался отчётливее. Водовик заметно занервничал: репутация у нурманов, свеев, данов и прочих викингов была очень характерная.
– Он же вроде как человек Добрыни, нехорошо его убивать будет, – ответил Молодцов. – А тебе, бочка пустая, я растолкую. Девка, Улада, могла слухи тайные рассказывать не только о других, про тебя самого, кочета ощипанного, она тоже многое знает. Если слух пустить, скольким важным людям ты дорожку перешёл, тебе и всему роду твоему будет несдобровать. А теперь скажи, боярин, – меч Данилы чуть скользнул вперёд, остриё едва коснулось кадыка, – что мне помешает тебя прямо здесь убить, а голову твою в дар другим купцам отправить, они за неё немало серебра отсыпят?
– Не надо, – с трудом проговорил Водовик – меч мешал открывать рот, – забирайте девку, Морена с ней, только отпустите.
Комментариев нет