– Какая‑то девочка попросила тебя, и ты тут же решила заняться любимой игрой в Шерлока Холмса… – неодобрительно заметил Костя. – А не следовало бы!
Я отодвинула тарелку на край стола.
– Валерия начнет искать мать и рано или поздно выяснит правду про убийства. Представляешь реакцию девочки? Она очень, даже можно сказать, излишне эмоциональна. Увидела у прилавка женщину, похожую на мать, и оцепенела, потеряла способность двигаться, говорить, даже в обморок упала. Хорошо хоть дышать не перестала. Я, кстати, проверила эту информацию. Да, у прилавка, где торгует детскими наборами Катя, стало плохо подростку. Продавщица схватилась за нашатырь, девочка очнулась и убежала. Екатерина не успела ни спросить у нее ничего, ни взять контакт родных, чтобы им позвонить.
– Зачем тебе подробности дела Черновой? – пожал плечами Костя.
– Будет лучше, если Валерия узнает ужасную правду от того, кто к ней хорошо относится, – вздохнула я.
– То есть от Степаниды Козловой? – уточнил Костя.
Я поманила официантку.
– Да. И мне надо понять, на самом деле Вера Михайловна выздоровела или попала под какую‑то акцию вроде амнистии? Хотя не знаю, отпускают ли сумасшедших раньше срока? Если врачи гарантируют, что женщина более не опасна, Валерии можно рассказать правду. Однако… Нет, я передумала!
– Вот и отлично! – обрадовался Костя. – И слава богу! До твоей головы дошла простая истина: эта история ни с какого бока тебя не касается. Пусть семья Черновых сама занимается фамильными монстрами. Почему ты не ешь десерт?
– Аппетит пропал, – призналась я. – Владимир с Ангелиной Сергеевной сделали все, чтобы Валерия забыла мать. Очень старались. Купили даже нишу в колумбарии.
– Это непросто проделать, – отметил Костя, – нужны документы о смерти. Или немалые деньги. Бумаг‑то у них не было, значит, пришлось потратиться.
– Фото «покойной» в доме нет, – продолжала я, – никакие даты, связанные с Верой, не отмечают.
– И что? Она ведь жестокая убийца! – воскликнул Константин.
– Я обещала Валерии узнать, жива ли ее мама, – упрямо повторяла я. – Или с уверенностью сказать ей, что, несмотря на фотографическую похожесть и шрам на руке, женщина в магазине все же не Вера Михайловна.
– Ты расскажешь девочке, что ее мамаша сумасшедшая и убийца? – спросил Столов.
– Ну, это мне слабо, – призналась я.
– Ты же сказала, что передумала копаться в сей истории, – напомнил Костя.
– Нет, я совсем другое имела в виду. Сообразила, что торопиться нельзя. Сначала разберусь, по какой причине Чернову выпустили, соберу всю информацию, а уж потом…
Я замолчала.
– Продолжай! – велел Костя.
Я попросила официанта принести капучино и ответила:
– Пока не решила, как поступлю. И поняла свою ошибку. Мне не нужен следователь. Лучше поговорить с психиатром, который больную лечил. Можешь свою шишку попросить имя врача сообщить?
Костя закатил глаза.
– Даже если Рапкин и согласится, то это пустая затея. Существует понятие врачебной тайны. И врач служит в особом месте, где содержатся преступники, он тебе ничего не сообщит.
Я сделала глаза кота Шрека.
– Милый, пожалуйста!
– Ладно, – помолчав, все же согласился Константин. – Но предупреждаю сразу: Сергей ни малейшего отношения к системе, где лечат убийц‑психов, не имеет. Сильно сомневаюсь, что он может назвать данные специалиста.
– Тем не менее попробуй, – не сдалась я. – У Рапкина есть жена?
– Да, – кивнул Столов. – И дочь в придачу.
– Отлично! – обрадовалась я. – Костя, я внесу его в список вип‑клиентов, и у твоего Сергея исчезнет проблема, что дарить своим женщинам на 8 Марта, День святого Валентина и прочие праздники. К тому же он будет получать наши эксклюзивные наборы. Поверь, они нравятся даже тем, кто в плащах из кожи крокодила с сумкой за несколько сот тысяч евро на личном самолете в Нью‑Йорк летает.
– Прекрати, – отмахнулся Столов, – взятку я Сереге предлагать не стану.
Мне стало смешно.
– Взятка? Да ты что, милый! Просто сундучки с косметикой. Чепуха на постном масле. Их налоговая в расчет не принимает.
Столов положил в свой кофе сахар.
– Когда ты называешь меня «милым», я отлично знаю: ты ни за что не отстанешь, будешь давить на меня, бедного, пока я не подниму лапы. А сегодня я уже два раза слышал этот эпитет. Поэтому из чувства простого самосохранения подчиняюсь.
– Милый! – подпрыгнула я. – Обожаю тебя!
Столов почесал затылок.
– Вот теперь мне стало страшно. «Милый», да еще «Обожаю тебя»? Не к добру твои доброта и любовь. Ох, явно задумала Козлова нечто титаническое. Сейчас напилит поленьев, а мне потом дровишки красиво у забора складывать…
Глава 6
Домой я вернулась около восьми и сразу зашла к Несси.
– Степашка! – обрадовалась соседка и отпихнула бедром собаку Магду, которая вознамерилась обли‑зать меня с головы до ног. – Хочешь чаю? Проходи, заварка совсем свеженькая, только вчера утром ее приготовила. Магда, иди гулять!
Я сбросила в прихожей туфли, поставила на комод сумку и, шлепая по полу босыми ступнями, двинулась за Агнессой Эдуардовной в кухню, неся в руках пакет с надписью «Бак».
Чай, который готовит Несси, похож на слабый раствор йода – две капли антисептика на три литра воды. Агнесса берет щепотку заварки, заливает ее океаном кипятка, дает постоять и, приговаривая: «Я пью настоящий чифирь, никогда не доливаю в чашку к заварочке кипяточку», наполняет предназначенную гостю кружку до краев. Лично мне, чтобы проглотить сей напиток, требуется положить в него побольше сахара, варенья или меда, а лучше всего сразу. И свежим у Несси считается чаек, которое она сварганила в пятницу, а подает вам в понедельник. Когда чайник опустеет, моя соседка добавит в него горячей воды. Размокшие в лохмотья листья чая она заменит на новые лишь тогда, когда из носика польется совершенно бесцветная жидкость.
Только не подумайте, что Несси жадная. Более щедрого человека, чем она, я никогда не встречала. Почему же Захарьина так экономит чай? У меня нет ответа на этот вопрос. Я тоже не отличаюсь скаредностью, но когда тюбик с кремом для тела пустеет, разрезаю его ножницами и выскребаю все со стеночек дочиста. Поверьте, в тюбике найдется содержимое, чтобы попользоваться еще два‑три раза. И почему я так поступаю? Могу ведь приобрести крем по цене поставщика, то есть вполовину дешевле, чем в магазине. У каждого своя фишка. У Несси это чай, у меня – крем для тела.
– Садись, а то остынет, – велела Агнесса Эдуардовна, когда я вошла в столовую. – Попробуй сыр, его Маргарита из Парижа привезла.
Мне стало смешно.
– Это я.
– Я прекрасно вижу, что в комнате Степа, – хихикнула Несси, – старческий маразм пока не весь мой мозг цепкими ручонками стиснул. Иногда, правда, войду на кухню и соображаю: зачем сюда приперлась? Но людей еще различаю.
Комментариев нет