Началось расследование. Беркутов предположил, что преступление совершил или близкий Каретниковой человек, или сотрудник риелторского агентства, в которое Оксана обратилась, чтобы приобрести жилье. Какую фирму выбрала Каретникова, прислуге было неизвестно. Представляете, сколько в Москве агентств по продаже недвижимости? Больших и маленьких? Проверить следовало все.
И тут произошло убийство Голубевой, которое один в один походило на то, что случилось с Каретниковой. Красное сухое вино, фужер с отпечатками хозяйки, кружка со следами пальцев и губ неизвестной. Правда, были и отличия. В домах Каретниковой и Голубевой работали лифтерши. Но Оксана жила в многоэтажной башне, где бо́льшая часть апартаментов сдавалась, хозяева часто менялись, и консьержка там не особо тщательно выполняла свои служебные обязанности – часто отлучалась по личным делам, поэтому на вопрос следователя: «Кто заходил в гости к Каретниковой?» она развела руками и ответила: «Тут орда народа носится, кто к кому летит, мне не докладывают».
А вот у Голубевой в подъезде было всего двенадцать квартир, и бабушка, сидевшая у лифта, оказалась бывшей директрисой школы, она была очень ответственным и внимательным человеком и объяснила оперативникам:
– В девятнадцать тридцать к Галине Михайловне приходила женщина из риелторского агентства «ДТМ». Звать ее Вера Михайловна Чернова. Когда она ушла, я понятия не имею. Моя смена заканчивается в двадцать ноль‑ноль. Вечером и ночью тут никто не дежурит.
Человек, опрашивавший лифтершу, уточнил:
– Как вы узнали имя гостьи? Она представилась?
Консьержка пояснила:
– Голубева обитает на втором этаже, дом старинный, акустика в подъезде, как в храме – кто на пятом чихнет, мне на первом слышно. Шумных жильцов здесь нет, на лестнице всегда тихо. Женщина сказала, что идет к Голубевой, поднялась на один пролет, позвонила. Думаю, Галина Михайловна спросила ее: «Кто там?» У певицы не было ни глазка, ни домофона. У нее старинная входная дверь из красного дерева, цельный массив. Створка сохранилась с начала двадцатого века, со времен постройки дома, и Галина не хотела ее, как сама мне объясняла, «дырками и проводами портить». Гостья громко ответила: «Добрый вечер. Я Вера Михайловна Чернова из агентства по продаже недвижимости «Дом твоей мечты», мы договаривались на восемь, но я немного раньше приехала. Если вам неудобно, я посижу в машине». И хозяйка ее впустила…
Глава 10
Гаврюша взял салфетку.
– Обыватели считают, что серийными убийцами становятся только мужчины. Неверное мнение. Есть женщины, на счету которых много смертей, просто представительниц слабого пола в армии маньяков меньше. Или они хитрее, не попадаются. Милые дамы демонстрируют прямо‑таки обезьянью изворотливость: филигранно врут, умеют запутывать следы почище лисы. Один раз мне пришлось ехать поездом. Терпеть не могу железную дорогу – долго, все грохочет, еда в ресторане вне всякой критики, туалет грязный. Но не во все города летают самолеты. Я взял билет в СВ, да не догадался выкупить купе полностью – сглупил и оказался наедине с тетушкой лет шестидесяти самого невинного вида. Она начала меня опекать: жареной курицей, помидорами, крутыми яйцами угощать, достала бутылку хорошего коньяка. На третьей стопке, выяснив, что я психиатр, женщина спросила:
– Как вы думаете, я сумасшедшая?
– Стопроцентно нормальных людей нет, – засмеялся я, – у каждого свои тараканы в голове.
– Посоветуйте, что бы такое попить успокаивающее, – продолжала тетенька. – Неохота четвертого мужа убивать, уж очень он хороший человек, да черт под локоть толкает.
И далее в подробностях сообщила, как она трех супругов на тот свет отправила с помощью сердечных капель. Никаких претензий у нее к ним не имелось, и богатством бедолаги не обладали, на него рассчитывать не приходилось. Никакой корысти в убийствах не было. И горевала она потом – одной‑то плохо. Но «черт под локоть толкал» – и очередной спутник жизни усаживался в лодку Харона.
– И ты не сообщил о ней в полицию? – пора‑зилась я.
– Ехали мы в поезде, – напомнил Гаврюша. – Наступила ночь, легли спать. Я проснулся в восемь, а попутчица уже вышла. Ни фамилии, ни адреса ее я не знал, только имя – Татьяна. Скольких женщин так в России зовут?
– Ну да, – пробормотала я. – Небось она и того несчастного, которого убивать не хотела, тоже отравила. И как ты не побоялся заснуть? Вдруг бы дамочка и тебя на тот свет отправила?
Гаврюша взял чайник с заваркой.
– Но я же не ее муж. У маньяков есть четкий образ того, кого надо лишить жизни. Если дама не была патологической вруньей, способной выдумать что угодно, лишь бы привлечь к себе внимание, то она – непойманная серийная убийца. И тихий внутренний голос шепчет мне, что моя попутчица именно такова. Слова «Черт под локоть толкал» очень хорошо характеризуют серийщика. Человек не имеет желания лишать кого‑то жизни, а убивает. Но вернемся к основной теме. Помнишь, я тебе говорил, что, с одной стороны, убийства Каретниковой и Голубевой точь‑в‑точь повторяли друг друга, а с другой – были в них и отличия?
Я кивнула, а собеседник продолжал:
– В помойном ведре на кухне Голубевой нашли ватку со следами крови. Такая же капелька обнаружилась на разбитой чашке, которая тоже лежала в мусоре. А на столе, как я уже говорил, стояли фужер со следами пальцев и губ хозяйки, плюс кружку с отпечатками незнакомки. Похоже, события разворачивались так. К Галине заглянула женщина, которая представилась Верой Черновой. Гостья разбила фарфоровый бокал, из которого пила чай, порезалась, когда стала собирать осколки, и прижала к ранке вату.
Психиатр начал рыться в своей сумке.
– Не стану тебя мучить долгим рассказом, сразу перейду к эпилогу. У Веры взяли отпечатки пальцев. Они совпали с теми, которые остались на чашках в квартирах Каретниковой и Голубевой. «Золотой» брелок в виде сумки тоже принадлежал Черновой. И что показал анализ крови?
– Это была кровь Веры, – вздохнула я.
– Отлично, – похвалил меня собеседник. – Прибавь сюда бдительную лифтершу, которая опознала риелторшу, и станет понятно, почему мать Валерии задержали.
– Ее признали ненормальной? – спросила я.
Гаврюша кивнул.
– Примерно через десять дней после заключения Веры Михайловны в следственный изолятор она замолчала. Не произносила ни слова, не ела, не пила и очутилась сначала в местном медпункте, потом в специализированной палате городской больницы для психиатрических больных. Долгое время Чернова ни с кем не общалась. Не отвечала на вопросы врача, медперсонала, агрессии не проявляла, покорно пила лекарства, не нарушала режим, проходила все процедуры, занималась рисованием. Так продолжалось до тех пор, пока в клинику не пришел на работу Драпкин, которому удалось завоевать доверие пациентки. Однажды во время очередного обхода Вера внезапно спросила у доктора:
– Можно вам все рассказать?
– Конечно, – согласился Драпкин, – идите в мой кабинет.
Чернова устроилась на диване и поведала свою историю.
Комментариев нет