Такси остановилось, а я настолько увлеклась поисками десятидолларовой банкноты в сумке, что не сразу обратила внимание на то, куда мы приехали. Но как только я взялась за ручку дверцы и подняла глаза, я просто ахнула от изумления.
– Прощу прощения, – пробормотала я, совершенно сбитая с толку. Мы припарковались рядом с кафе «Лаванто», его зеленый навес над входом был припорошен снегом. – Должно быть, я дала вам неверный адрес. Это ошибка.
– Сорок три девяносто пять, Пятая авеню, так? – уточнил водитель, глядя на табличку с адресом в окне кафе.
Я заглянула в блокнот.
– Как бы там ни было, у меня записан именно этот адрес.
Расплатившись с таксистом, я вышла из машины. На холодном воздухе мое дыхание мгновенно превратилось в пар.
В кафе было тихо, в кресле у камина сидел единственный посетитель. Доминика я нашла за стойкой. Он вытер столешницу посудным полотенцем и перебросил его через плечо.
– Захотелось какао во второй половине дня?
Я покачала головой.
– Если я вам расскажу, вы мне не поверите.
– Что ж, попробуйте.
Я вытащила папку из сумки, положила ее на стойку и открыла на том месте, где лежала вырезка из газеты 1933 года с расплывчатой черно‑белой фотографией Дэниела Рэя.
– Этот маленький мальчик когда‑то жил здесь, – объяснила я.
– Здесь?
Я посмотрела на потолок, представляя, как выстроен верхний этаж здания.
– Или, возможно, наверху. Квартиры были построены в начале XX века или даже раньше.
– Вполне вероятно, – отметил Доминик, внимательно вчитываясь в заметку. – Верхние этажи пустуют, только склад, но, пожалуй, там и в самом деле когда‑то могли быть квартиры. Большинство зданий на этой улице были старыми доходными домами, в которых сдавали квартиры в аренду. Почти все они были перестроены под офисы или роскошные кондоминиумы.
Доминик с восхищением огляделся по сторонам.
– Я бы никогда не смог продать это здание.
Я улыбнулась.
– Но ведь вы не такой, как все.
Доминик явно смутился.
– Почему?
– Вы действительно любите это место, ведь так?
– Да, – просто сказал Доминик. – В каком‑то смысле оно меня спасло. Я пришел сюда работать, когда, как я думал, все потеряно, и даже не знал, что делать дальше. И теперь я владелец этого здания. Да я просто везунчик!
Я улыбнулась и указала на дверь, ведущую на верхний этаж.
– Та мансарда, о которой вы говорили мне вчера, – начала я, – не позволите ли вы мне на нее взглянуть? А что, если именно там располагалась квартира, в которой жили Дэниел и его мать?
– Пожалуйста, – Доминик с готовностью повел меня по коридору. Мы дошли до небольшой лестницы, слишком узкой, чтобы соответствовать нынешним строительным кодексам, и начали подниматься. Я шла следом за Домиником. Ступеньки потрескивали под нашими ногами. Мы вошли в помещение, которое в прошлом, несколько десятилетий назад, вполне могло бы быть маленькой гостиной. К нему примыкала крохотная кухня, давным‑давно не видевшая ремонта. Шкафчики цвета слоновой кости выглядели совсем древними, старая фаянсовая раковина потрескалась и пожелтела от времени. Возле слива темнели пятна ржавчины.
Заметив еще одну маленькую лестницу справа, я взглянула на Доминика.
– А что там?
– Всего лишь маленькая комната, – ответил он. – На самом деле чердак. Там мы храним коробки с документами. Полагаю, когда‑то там была спальня.
– Вы не возражаете, если я взгляну?
– Вовсе нет, – ответил он.
Лестница как будто прогибалась под каждым моим шагом. Когда я споткнулась на предпоследней ступеньке и едва не упала, Доминик успел подхватить меня. После пребывания в больнице я легко теряла равновесие и временами чувствовала себя как старушка.
– Спасибо, – немного нервно поблагодарила я своего спутника.
Я вошла в комнату и сразу обхватила себя руками, чтобы согреться.
– Простите, – извинился Доминик. – На этом этаже я не топлю. Сейчас нам приходится экономить деньги на всем. Да и старый владелец не стал тратиться на плинтусы, поэтому тепло мгновенно уходит.
Я подошла к единственному старому окну, которое выходило в проулок, внизу торчал большой пень. Потом повернулась к Доминику.
– Вы когда‑нибудь чувствуете энергетику места?
Он кивнул.
– Честно говоря, – признался он, – в этой комнате у меня всегда появляются мурашки.
Я внимательно осмотрела стены со слоями отваливающейся краски и остатками обоев прошлых десятилетий.
– Здесь ее буквально чувствуешь кожей, – сказала я.
– Кого чувствуешь?
Я снова вытащила из папки вырезку и посмотрела на фотографию мальчика.
– Печаль, она ощутима. Здесь случилось что‑то плохое.
Доминик кивнул.
– Как вы думаете, что именно?
– Думаю, этого маленького мальчика, – я махнула страницей с фотографией Дэниела Рэя, которую держала в руке, – украли отсюда в 1933 году.
– Его нашли?
– Нет. То есть я не знаю.
Доминик улыбнулся.
– И вы, Шерлок, намерены отыскать его?
– В любом случае я собираюсь выяснить, что с ним случилось. – Я посмотрела на свои часы. Половина пятого. – Торжественный вечер! – Я едва не застонала. – У меня всего час, чтобы купить платье и попасть на очень важное мероприятие.
– Я был знаком с немалым количеством женщин, – усмехнулся Доминик, – но мне до сих пор не встретилась та, которая смогла бы купить платье и одеться меньше чем за час.
Я в смятении запихнула папку обратно в сумку.
– Что ж, я бы вас поразила.
– Может быть, я могу вам помочь? – спросил он, как только мы спустились по лестнице.
– Помочь мне? Если только вы сошьете мне платье…
– Я вас подвезу, – предложил Доминик, протягивая мне мотоциклетный шлем. – Наденьте это. Сегодня я закроюсь пораньше. Я довезу вас до универмага «Нордстром» быстрее, чем такси.
– В такой снег?
– Доверьтесь мне, – сказал Доминик, надевая другой шлем. – Я водил байк и в куда худших условиях. И потом, улицы уже посыпали песком. Все будет отлично.
– Ладно, – после некоторого замешательства согласилась я и пошла следом за ним к задней двери.
* * *
Даже на небольшой скорости ледяной ветер насквозь пронизывал мое пальто, и я инстинктивно крепче прижалась к Доминику.
– Холодно? – спросил он, перекрикивая шум мотора, который ревел так громко, что дети, возившиеся на тротуарах со снеговиками, оборачивались.
– Все в порядке, – ответила я, хотя это не было правдой. А что, если Этан увидит меня? Что он скажет? Разве следовало мне, замужней женщине, ездить на заднем сиденье мотоцикла с парнем, которого я едва знаю? Но тогда по какому праву он снова встречался за ленчем с Кассандрой? Счет равный.
Доминик свернул на парковку перед «Нордстромом», и мы слезли с мотоцикла и привязали шлемы к сиденью.
– Не хотите взять с собой еще пару глаз?
Я улыбнулась.
– В самом деле? Вы действительно собираетесь идти вместе со мной покупать платье? Думаю, мой муж скорее согласился бы остаться без глаз, чем решился бы на такое.
Комментариев нет