К тому времени, когда я добралась до квартиры, я уже не чувствовала ног, но торопливо вошла внутрь. Хотя в вестибюле не топили, температура была на десять градусов выше, чем на улице, и это немного согрело меня.
– Эй, привет, красотка! – приветствовал меня мужчина, вышедший из салуна.
Мне совсем не нравилось жить над салуном. Такое соседство означало, что мне каждый раз приходилось пробираться мимо полудюжины пьяных мужиков. Некоторые из них валялись в коридоре. Другие злились на весь свет и жаждали подраться. Но больше всего было тех, кто искал женщину. Один смело схватил меня за руку, но я сумела вырваться, взбежала по лестнице и успела забаррикадироваться в своей квартире. Когда я закрывала дверь, то на мгновение запаниковала. Я была так измучена, что мне никак не удавалось вспомнить: открыла ли я дверь ключом или дверь не была заперта? Но ведь я точно запирала дверь, когда уходила на работу вчера вечером! Усталость, похоже, сыграла со мной злую шутку.
Огонь, который я разожгла в камине накануне, давно погас. В квартире было холодно, отчаянно холодно. Бедный Дэниел, у него только одно стеганое одеяло, чтобы согреться. Наверное, он страшно замерз этой ночью… Я содрогнулась при мысли о городских богачах – им было тепло и уютно под пуховыми одеялами, в полночь они ели торты… А мой сын в одиночестве дрожал в своей кроватке в квартире над шумным салуном. Что случилось с этим миром? Я положила сумочку, стащила с себя покрытый снегом жакет, на котором в утреннем свете сверкали льдинки. Подойдя к тайнику под лестницей, я открыла дверцу и достала браслет. Дэниелу нравилось проводить пальчиками по золотой цепочке. Я застегнула браслет, зная, как он будет счастлив снова увидеть его на моей руке.
Подавив зевок, я с трудом поднялась в комнату Дэниела, но моя усталость не могла сравниться с той радостью, которую я предвкушала от встречи с сынишкой. Он, разумеется, будет в восторге от снега. Мы слепим снеговика, а потом посидим в обнимку у камина. А во второй половине дня, пока он будет спать, я тоже немного посплю. Идеальный день.
Я открыла дверь в его комнату.
– Дэниел, мамочка дома!
Я опустилась на колени возле его кроватки, откинула стеганое одеяло, но под ним было пусто, только холодные жесткие простыни. Мой взгляд заметался по комнате. Я заглянула под кровать, за дверь. Где же он?
– Дэниел, милый, ты прячешься от мамочки?
Тишина.
Я побежала сначала в ванную комнату, потом вниз, в кухню.
– Дэниел! – крикнула я. – Где ты прячешься? Выходи немедленно!
Сердце молотом стучало в моей груди, и я даже не слышала криков мужчин, которые дрались во дворе под моими окнами. Я осматривала каждый уголок квартиры и молилась, чтобы это оказалось одной из обычных шуток моего ребенка. Вот сейчас он выскочит из‑за двери кладовки и скажет:
«Сюрприз!»
Мальчик всегда так делал, когда мы с ним играли.
– Дэниел? – снова позвала я, но в ответ услышала только эхо собственного голоса, разнесшееся в холодном воздухе.
Я распахнула дверь, выскочила в коридор и побежала вниз по лестнице. Я не остановилась, чтобы накинуть на себя хоть что‑то, но это не имело значения. Я не чувствовала холода, только ужас. Он наверняка где‑то поблизости. Может быть, он проснулся, увидел снег и вышел на улицу поиграть.
Я пробежала мимо мужчин, слоняющихся по вестибюлю перед салуном, и выскочила на улицу.
– Дэниел! – выкрикнула я, но толстый слой снега мгновенно приглушил мой крик до шепота. – Дэниел! – позвала я снова, на этот раз громче. Но это было все равно что кричать сквозь слой ваты. Вокруг висела оглушающая тишина. Я посмотрела направо, потом налево.
– Вы не видели маленького мальчика? – обратилась я к бизнесмену в пальто и цилиндре. – Ему три года, он примерно вот такого роста. – Я показала на своей ноге место, до которого доставала голова Дэниела. – Он был в голубой клетчатой пижаме, с плюшевым мишкой в руках…
Мужчина нахмурился и поспешил пройти мимо.
– Что же вы за мать, если отпустили трехлетнего ребенка в такую погоду, – пробормотал он, удаляясь.
Его слова больно ранили меня, но я не сдавалась и подбежала к женщине, которая вела по тротуару свою маленькую дочку. Обе были в одинаковых шерстяных пальто и симпатичных серых шляпках. У меня оборвалось сердце. У Дэниела даже нет теплого пальто. Если он на улице в такую погоду… Я с мольбой посмотрела в глаза женщине, как мать матери.
– Мэм! Вы случайно не заметили маленького мальчика где‑нибудь поблизости? Его зовут Дэниел.
Я едва узнавала собственный голос, отчаянный, пронзительный.
Женщина с подозрением посмотрела на меня.
– Нет, – ответила она ровным голосом. – Я не видела.
Она прижала дочь к себе, и они ушли.
– Дэниел! – снова закричала я, свернув в проулок, куда я иногда отпускала его поиграть в «классики» или в камешки с другими детьми, пока сама вязала после обеда. Тишина. В этот момент я догадалась поискать следы на снегу. Я бы легко отличила его маленькие следы от других. Но, поискав несколько минут, я поняла, что мои усилия напрасны. Шел такой сильный снег, что он быстро накрывал все следы моего мальчика плотным белым ковром.
Я прошла еще несколько шагов, и тут, в глубине проулка, я заметила что‑то голубое. Я бросилась туда и рухнула на колени, рыдая, в отчаянии мотая головой. Нет! Нет, господи, нет! Любимый мишка Дэниела, Макс, валялся на снегу. Я подняла игрушку, прижала ее к груди и начала раскачиваться взад и вперед, как если бы я укачивала и успокаивала Дэниела после ночного кошмара. Меня била дрожь, поднимающаяся изнутри. Мой мальчик исчез.
Глава 4
Клэр
Мы все по‑разному переживаем травмы или тревоги. Во всяком случае, так говорит Маргарет, мой психотерапевт. Некоторые люди выплескивают свои страдания на окружающих. Другие все держат в себе: «закупоривают» свою боль и прячут ее глубоко внутри, позволяя ей настояться, нагноиться. Так было со мной после ужаса, случившегося в прошлом мае. А мой муж, Этан, как‑то справлялся со своим горем, выплескивая его. Он с головой ушел в работу. Пил много виски. Задерживался допоздна с друзьями, причем должна сказать, что эти самые друзья еще год назад ничего для него не значили. И в марте он, повинуясь порыву, купил красный «БМВ». Маргарет сказала, что все это связано с его болью. Когда я увидела, как он возле офиса садится в машину с открывающимся верхом, мои глаза наполнились слезами. Меня встревожили не потраченные деньги, а его выбор. Этан был не из тех мужчин, которые покупают себе ярко‑красные «БМВ».
Комментариев нет