Микаэль посмотрел вниз, на Гётгатан, – в темноте маячили силуэты прохожих. Рождественский ажиотаж набирал обороты.
– Конечно, пройдет и это, – сказал он. – Но я не могу избавиться от чувства, будто мне выдали по полной программе.
– Да, я тебя понимаю. Нам всем изрядно досталось. Даже Янне Дальман сегодня ушел домой пораньше.
– Наверняка он не согласен с решением суда.
– Ты его знаешь, он ведь далеко не оптимист.
Микаэль покачал головой. Янне Дальман работал ответственным секретарем в «Миллениуме» вот уже девять месяцев, и появился он как раз в самом начале дела Веннерстрёма. Редакция переживала не самые лучшие времена. Микаэль пытался припомнить, почему они с Эрикой решили принять его на работу. Они считали, что у Янне высокий профессиональный уровень, – он уже успел поработать в Телеграфном агентстве, в вечерних газетах и в программе новостей на радио. Однако ему не хватало бойцовских качеств. За прошедший год Микаэлю не раз пришлось сожалеть о том, что они взяли к себе Дальмана: тот все видел в самых мрачных тонах, и порой это очень раздражало.
– Что слышно от Кристера? – спросил Микаэль, все еще глядя на улицу.
Кристер Мальм занимался в «Миллениуме» художественным оформлением и версткой. Вместе с Эрикой и Микаэлем он являлся совладельцем журнала, но сейчас находился со своим бойфрендом за границей.
– Звонил. Просил передавать приветы.
– Теперь ему придется взять на себя обязанности ответственного редактора.
– Ладно тебе, Микке. Как ответственный редактор, ты должен быть готов к тому, что время от времени будешь получать щелбаны. Это – часть твоих повседневных обязанностей.
– Согласен. Но теперь выходит, что я и автор текста, и ответственный редактор журнала, который этот текст опубликовал. Это все меняет. Я не могу судить здраво.
Эрика Бергер почувствовала, что тревога, которая не покидала ее весь день, нарастает. Накануне судебных слушаний Микаэль Блумквист и так, мягко говоря, был не в лучшем настроении, однако он не казался ей таким мрачным и потерянным, как сейчас, когда потерпел фиаско. Эрика обошла письменный стол, уселась на колени к Блумквисту и обняла за шею.
– Послушай, Микаэль. Мы оба с тобой абсолютно точно знаем, как все это произошло. Я так же ответственна, как и ты. Просто нужно переждать, пока шторм уляжется.
– Да что тут пережидать‑то? Этим приговором меня буквально казнили. Мне нельзя оставаться ответственным редактором «Миллениума». Нужно спасать репутацию журнала, и мы должны свести потери к минимуму. И ты понимаешь это не хуже меня.
– Я не позволю тебе взвалить на себя всю вину. Неужели за все эти годы ты так меня и не раскусил?
– Я прекрасно тебя раскусил, Рикки. Ты чересчур лояльна к своим сотрудникам. Будь твоя воля, ты бы сцепилась с адвокатами Веннерстрёма и дралась бы до потери пульса. Но нам надо быть мудрее.
– По‑твоему, это мудро – бросить сейчас «Миллениум» и сделать вид, что я тебя выгнала?
– Мы уже сотни раз обсуждали это. Теперь только ты сможешь спасти «Миллениум». Кристер – парень что надо, но без хватки; он дока по части иллюстраций и верстки, но в битве с миллиардерами ему не сдюжить. Мне придется на время покинуть «Миллениум» – и как редактору и журналисту, и как члену правления. Моя доля перейдет к тебе. Веннерстрём в курсе, что я знаю о нем все, и он попытается прихлопнуть журнал, пока я нахожусь рядом с «Миллениумом». Такая борьба нам не по силам.
– А почему бы нам не выступить с публикацией о том, что произошло? Или – или!
– Потому что мы ни черта не сможем доказать и потому что я утратил доверие. Этот раунд выиграл Веннерстрём. Все позади, забудь.
– Хорошо, допустим, ты уйдешь отсюда. А что ты будешь делать?
– Мне просто нужен тайм‑аут. Я совершенно измотан. Мне надо прийти в себя, а там посмотрим.
Эрика обняла Микаэля и крепко прижала его голову к своей груди. Несколько минут они сидели молча.
– Хочешь, я сегодня побуду с тобой? – спросила она.
Блумквист кивнул.
– Хорошо. Я уже позвонила Грегеру и сказала, что переночую у тебя.
Комнату освещал только уличный фонарь, отражавшийся в углу окна. Эрика уснула после двух часов ночи, а Микаэль лежал и в полумраке изучал ее профиль. Одеяло укрывало ее почти до талии, и он смотрел, как вздымается и опускается ее грудь. Он успокоился, ком в солнечном сплетении растворился. Эрика всегда влияла на него благотворно. И он знал, что и он так же влияет на нее.
«Надо же, целых двадцать лет», – подумал Микаэль.
Двадцать лет они вместе. И он не против, чтобы они занимались сексом по крайней мере еще столько же. Они никогда не пытались скрывать свою связь, хотя порой это очень осложняло им общение с окружающими. Блумквист знал, что всех вокруг интересует, какие у них на самом деле отношения. Они с Эрикой отделывались загадочными ответами и не обращали внимания на сплетни.
Они познакомились на вечеринке у общих знакомых. Тогда оба учились на втором курсе Высшей школы журналистики, и каждый из них имел постоянного партнера. В тот вечер они провоцировали друг друга и держались весьма фривольно. Возможно, они и флиртовать‑то друг с другом начали шутки ради, он даже не помнил. Но прощаясь, они обменялись телефонами. Оба не сомневались, что окажутся в одной постели. Не прошло и недели, как они осуществили свои планы, втайне от своих партнеров.
Микаэль был уверен, что любовь здесь ни при чем – по крайней мере, в общепринятом ее понимании. Это не была любовь, которая ведет к общему дому, совместному погашению кредитов, рождественской елке и детям. В 80‑е годы, когда оба чувствовали себя свободными, они подумывали начать жить вместе. Микаэль был не прочь, но Эрика в последний момент всегда давала задний ход. Она говорила, что ничего хорошего у них все равно не получится, а уж если они полюбят друг друга, то их отношения будут безнадежно испорчены.
Они оба считали, что их связь держится на сексе, или, точнее, на сексуальном помешательстве. Микаэль часто задумывался о том, возможно ли испытывать к женщине более страстное чувственное тяготение, чем он питал к Эрике. Они просто идеально подходили друг другу, а их отношения можно было сравнить с наркозависимостью.
Иногда они встречались очень часто и напоминали дружную пару, а иногда подолгу не виделись – целые недели и даже месяцы. Но как алкоголики, которые после вынужденного воздержания штурмуют винные прилавки, так и они всегда возвращались друг к другу – чтобы утолить жажду.
Конечно, это было чревато осложнениями. Подобные связи неизбежно причиняют боль. Они оба буквально сжигали за собой мосты – и оставляли позади несбывшиеся надежды и разочарования. Микаэль так и не смог заставить себя отказаться от Эрики – и в итоге ушел из семьи. Он, правда, никогда и не скрывал от своей жены Моники, что его связывают близкие отношения с Эрикой. Но жена наивно надеялась, что, раз они поженились и у них родилась дочь, он опомнится. Кстати, и Эрика почти тогда же вышла замуж за Грегера Бекмана.
Микаэль тоже так считал и в первые годы после женитьбы встречался с Эрикой только в связи с профессиональными вопросами. Потом они основали издательство «Миллениум» и после этого выдержали лишь неделю карантина. Как‑то поздним вечером они занимались сексом прямо на ее письменном столе. После этого наступил мучительный период, когда Микаэлю хотелось жить с семьей и наблюдать, как подрастает его дочурка. Хотя в то же время его непреодолимо тянуло к Эрике, и он не мог себя контролировать. Конечно, если бы он по‑настоящему захотел, то смог бы совладать с собою. Лисбет Саландер не ошиблась, предполагая, что Моника развелась с ним именно из‑за его супружеской неверности.
Невозможно даже представить, но Грегера Бекмана эта ситуация, похоже, вполне устраивала. Эрика никогда не скрывала своих отношений с Микаэлем и немедленно призналась мужу в том, что связь возобновилась. Возможно, Грегер – слишком деликатная и художественно одаренная личность – был полностью поглощен собственным творчеством и сосредоточен только на самом себе, и поэтому он смирился с тем, что у его жены есть другой мужчина и она даже отпуск распределяет так, чтобы провести пару недель с любовником на его даче в Сандхамне. Грегер не слишком нравился Микаэлю, и он никак не мог понять, что связывает с ним Эрику. Но его все же радовало, что Бекман не возражает против того, чтобы его жена любила одновременно их обоих.
Он подозревал, что, с точки зрения Грегера, связь жены с ее давним знакомым придает их браку особую пикантность. Впрочем, они эту тему никогда не обсуждали.
Комментариев нет