– Говорите, где склад.
В этот миг на столе перед Лисицким замигал лампочками аппарат.
– Это экстраординарный, – шепнул офицер, схватив рожок и крутанув рычаг. – Эраст Петрович, вас. Срочно. По-моему, ваш слуга.
– Слушайте! – кивнул Фандорин в сторону трубки и взял рожок. – Да?
– Господин, вы велели сообщить, если будет интересно, – сказал Маса по-японски. – Тут очень интересно, приезжайте.
Пояснять ничего не стал – видимо, в электротеатре было много публики.
Между тем разговор между «Розой ветров» и «Сен-Сансом» завершился.
– Ну что, назвал м-место? – нетерпеливо повернулся инженер к Лисицкому. Тот сокрушенно развел руками:
– Очевидно, в те две секунды, когда вы отложили трубку, а я еще не взял… Я слышал только, как этот, из ресторана, сказал: «Да-да, знаю». Какие будут приказания? Послать в «Розу ветров» и «Сен-Санс» наряды?
– Не нужно. В ресторане вы никого уже не застанете. А пансионом я займусь сам.
* * *
Летя в экипаже вдоль ночных бульваров, Фандорин думал о страшной опасности, нависшей над древним городом – нет, над всем тысячелетним государством. Черные толпы, вооруженные японскими (или какими там) винтовками, стянут переулки удавкой баррикад. С окраин к центру поползет бесформенное кровавое пятно. Начнется затяжная, лютая резня, в которой победителей не будет, лишь мертвецы и проигравшие.
Главный враг всей жизни Эраста Петровича, бессмысленный и дикий Хаос пялился на инженера бельмастыми глазами темных окон, скалился гнилой пастью подворотен. Разумная, цивилизованная жизнь сжалась в ломкую проволочку фонарей, беззащитно мерцающих вдоль тротуара.
Маса поджидал возле решетки.
– Я не знаю, что происходит, – быстро заговорил он, ведя Фандорина вдоль пруда. – Смотрите сами. Плохой человек Мырников и с ним еще пятеро прокрались в дом вон через то крыльцо. Это было… двенадцать минут назад. – Он с удовольствием взглянул на золотые часы, в свое время подаренные ему Эрастом Петровичем к 50-летию микадо. – Я тут же вам позвонил.
– Ах, как скверно! – с тоской воскликнул инженер. – Этот шакал разнюхал и опять все испортил!
Камердинер философски заметил:
– Все равно теперь ничего не поделаешь. Давайте смотреть, что будет дальше.
И они стали смотреть.
Слева и справа от входа было по окну. Свет в них не горел.
– Странно, – прошептал Эраст Петрович. – Что они там делают во мраке? Ни выстрелов, ни криков…
И в ту же секунду крик раздался – негромкий, но полный такого звериного ужаса, что Фандорин и его слуга, не сговариваясь, выскочили из своего укрытия и побежали к дому.
На крыльцо выполз человек, проворно перебирая локтями и коленками.
– Банзай! Банзай! – вопил он без остановки.
– Пойдем! – оглянулся инженер на остановившегося Масу. – Что же ты?
Слуга стоял, скрестив руки на груди, немое воплощение обиды.
– Вы обманули меня, господин. Этот человек японец.
Уговаривать его было некогда. Да и совестно.
– Он не японец, – сказал Фандорин. – Но ты прав: тебе лучше уйти. Нейтралитет так нейтралитет.
Инженер вздохнул и двинулся дальше. Камердинер тоже вздохнул и побрел прочь.
Из-за угла пансиона один за другим вылетели три тени – люди в одинаковых пальто и котелках.
– Евстратий Павлович! – галдели они, подхватив ползущего и ставя его на ноги. – Что с вами?
Тот выл, рвался из рук.
– Я Фандорин, – сказал Эраст Петрович, приблизившись.
Филеры переглянулись, но ничего не сказали – очевидно, в дальнейших представлениях нужды не было.
– Мозга с мозги съехала, – вздохнул один, постарше остальных. – Евстратий Павлович давно не в себе, наши примечали. А тут совсем с резьбы сошел…
– Японский бог… Банзай… Изыди, бес… – все дергался припадочный.
Чтоб не мешал, Фандорин сжал ему артерию, и надворный советник успокоился. Опустил голову, всхрапнул, повис на руках у своих помощников.
– Пусть полежит, ничего с ним не случится. Ну-ка, за мной! – приказал инженер.
Быстро прошелся по комнатам, всюду зажигая электричество.
В квартире было пусто, безжизненно. Лишь в спальне билась и трепетала занавеска на распахнутом окне.
Фандорин кинулся к подоконнику. Снаружи был двор, за ним пустырь, сумрачные силуэты домов.
– Ушел! Почему никого не поставили под окном? Это непохоже на Мыльникова!
– Да стоял я, вон там, – принялся оправдываться один из филеров. – Как услышал, что Евстратьпалыч кричит, – побежал. Думал, выручать надо…
– Где наши-то? – изумленно вертел головой старший. – Мандрыкин, Лепиньш, Саплюкин, Кутько и этот, как его, ушастый. Вдогонку что ль припустили, в окно? Так свистели бы…
Эраст Петрович приступил к более внимательному осмотру квартиры. В комнате, что находилась слева от прихожей, обнаружил на ковре несколько капель крови. Потрогал – свежая.
Повел взглядом вокруг, уверенно направился к серванту, распахнул приоткрытую дверцу.
Там, зажатый в столярных тисках, торчал небольшой арбалет. Разряженный.
– Так-так, знакомые фокусы, – пробормотал инженер и стал прощупывать пол в том месте, где кровь. – Ага, вот и п-пружина. Под паркетиной спрятал… Где же тело?
Повернул полову вправо, влево. Направился к зеркалу, висевшему на противоположной от окна стене. Пощупал раму, не нашел механизма и просто двинул кулаком по блестящей поверхности.
Филеры, тупо наблюдавшие за действиями «Чернобурого», ахнули – зеркало со звоном провалилось в черную нишу.
– Вот она где, – удовлетворенно промурлыкал инженер, щелкнув кнопкой.
В обоях открылась дверца.
За фальшивым зеркалом оказался чуланчик. С другой стороны в нем имелось окошко, откуда отлично просматривалось соседнее помещение, спальня. Половину тайника занимал фотографический аппарат на треноге, но не он заинтересовал Фандорина.
– Говорите, ушастый? – спросил инженер, нагибаясь и рассматривая что-то на полу. – Не этот?
Выволок под мышки безжизненное тело с торчащей из груди стрелой, короткой и толстой.
Филеры сгрудились над мертвым товарищем, а инженер уже спешил в комнату напротив.
– Тот же фокус, – объявил он старшему из агентов, когда тот вошел следом. – Тайная пружина под паркетом. В шкафу спрятан арбалет. Смерть мгновенная, острие смазано ядом. А труп вон там. – Он показал на зеркало. – Можете убедиться.
Но в этом тайнике, точь-в-точь похожем на предыдущий, тел оказалось целых три.
– Лепиньш, – вздохнул филер, вытаскивая верхнего. – Саплюкин. А внизу Кутько…
Пятый труп нашелся в спальне, в щели за платяным шкафом.
– Не знаю, как ему удалось расправиться с ними поодиночке… Скорее всего, дело было так, – принялся восстанавливать картину Фандорин. – Те, что вошли в боковые комнаты, погибли первыми, от стрел, и были спрятаны в з-зазеркалье. Этот, в спальне, убит голой рукой – во всяком случае, видимых повреждений нет. У Саплюкина и этого, как его, Лепиньша, переломлены шейные позвонки. Судя по разинутому рту Лепиньша, он успел увидеть убийцу. Но не более… Акробат умертвил этих двоих в прихожей и оттащил в правую комнату, бросил поверх Кутько. Я одного не пойму: как это Мыльников уцелел? Должно быть, развеселил японца своими воплями «банзай!»… Ну все, довольно лирики. Главное дело у нас впереди. Вы, – ткнул он пальцем в одного из филеров, – берите своего скорбного разумом начальника и везите его на Канатчикову дачу. А вы двое – со мной.
Комментариев нет