Тесс попыталась встретиться глазами с Уиллом, как будто сила ее взгляда могла вернуть его, куда бы он ни ушел. Его карие глаза с густыми черными ресницами имели необычный оттенок чеканной меди, совсем не то что обыкновенные, блекло‑голубые глаза Тесс. Ее сын унаследовал отцовские глаза, из‑за чего Тесс казалось, будто теперь она тоже отчасти имеет на них право. Драгоценное приобретение, комплименты которому она охотно принимала. «Какие красивые глаза у вашего сына». – «Они достались ему от моего мужа, я тут совершенно ни при чем». Но она была очень даже при чем – они принадлежали и ей. Обычно золотистые глаза Уилла лучились весельем, он всегда был готов смеяться над окружающим миром и в целом находил повседневную жизнь довольно‑таки забавной. Эту черту характера она любила в нем больше всего, но сейчас он смотрел на нее умоляюще, как Лиам, когда ему чего‑нибудь хочется в супермаркете. «Ну пожалуйста, мам, я хочу вон ту сладкую штучку со всеми ее консервантами и хитро продуманной упаковкой, и я помню, что обещал ничего не выпрашивать, но я ее хочу‑у».
«Ну пожалуйста, Тесс, я хочу твою прелестную двоюродную сестру, и я помню, что обещал быть верным тебе в горе и в радости, в болезни и здравии, но пожа‑а‑алуйста».
«Нет. Ты ее не получишь. Я сказала, нет».
– Мы не могли придумать, какое время или место лучше подойдет, – объяснил Уилл. – Но оба хотели тебе сказать. Мы не могли, а потом решили, что не можем так дальше жить, не признавшись тебе. Так что мы просто… – Он осекся и подвигал челюстью на индюшачий лад, взад и вперед. – Мы подумали, что для подобных разговоров все равно не бывает подходящего времени.
«Мы». Они теперь были «мы». Они это обсуждали. Без нее. Ну разумеется, они обсуждали это без нее. «Влюбились» они тоже без нее.
– Я решила, что мне тоже стоит присутствовать, – добавила Фелисити.
– Вот как? – переспросила Тесс, не находя в себе сил посмотреть на сестру. – И что же будет дальше?
Произнесенный вопрос отозвался в ней новой тошнотворной волной неверия. Конечно же, дальше ничего особенного не будет. Конечно, Фелисити умчится на одно из своих новых спортивных занятий. А Уилл поднимется наверх поговорить с Лиамом, пока тот принимает ванну, и, возможно, докопается до сути истории с Маркусом. А Тесс тем временем поджарит на ужин курицу; все продукты уже подготовлены, и как же нелепо думать сейчас об упакованных в полиэтилен лоточках с нарезанным мясом, терпеливо ожидающих ее в холодильнике. Конечно, они с Уиллом, как и собирались, выпьют по бокалу вина из той початой бутылки и обсудят возможных мужчин для внезапно похорошевшей Фелисити. Например, ей мог бы подойти тот итальянец, управляющий их банка. Или высокий молчаливый парень, хозяин продуктового магазинчика. Ни разу еще Уилл не хлопал себя ладонью по лбу и не заявлял: «Ну конечно же! Как я сразу не сообразил? Я! Я превосходно ей подойду!»
Это шутка. Она никак не могла отвязаться от мысли, что вся эта история – просто розыгрыш.
– Мы понимаем, что эту ситуацию приятнее никак не сделать, – ответил Уилл. – Но мы готовы на все, что ты захочешь, лишь бы облегчить жизнь тебе и Лиаму.
– Лиаму, – ошеломленно повторила Тесс.
Почему‑то ей и в голову не пришло, что об этом придется рассказать Лиаму, что это вообще имеет к нему какое бы то ни было отношение, как‑то его затронет. А Лиам сейчас смотрит наверху телевизор, лежа на животе, и его шестилетний умишко переполняют непомерные тревоги из‑за Маркуса.
«Нет, – подумала она. – Нет‑нет‑нет. Ни в коем случае».
Ей вспомнилось, как однажды в дверях ее спальни появилась мать и сказала:
– Мы с твоим папой хотим кое о чем с тобой поговорить.
Лиам не пострадает, как некогда пострадала она сама. Только через ее труп. Ее чудный серьезный мальчик не испытает утрат и смятения, которые обрушились на нее тем давним жутким летом. Он не будет каждую вторую пятницу собирать сумку с вещами на сутки. Он не будет сверяться с календарем на холодильнике, чтобы узнать, где ему предстоит ночевать в выходные. Он не приучится сперва думать, а потом уже говорить, если один из родителей задаст ему безобидный с виду вопрос о втором.
Ее мысли заметались.
Только Лиам сейчас имеет значение. Ее собственные чувства к делу не относятся. Как же ей это уладить? Как это остановить?
– Мы ни в коем случае не хотели, чтобы так вышло, – сообщил Уилл, глядя на нее большими бесхитростными глазами. – И мы решили все сделать правильно. Наилучшим для всех нас образом. Мы даже подумывали…
Тесс заметила, как Фелисити, глянув на Уилла, легонько покачала головой.
– Вы даже подумывали о чем? – спросила Тесс.
Вот и новые свидетельства их бесед. Она представляла себе приятную прочувствованность этих разговоров. Слезы на глазах, говорящие о том, какие они хорошие, как страдают от одной мысли, что причинят боль Тесс, но куда деваться от неодолимой страсти?
– Пока еще слишком рано обсуждать, что мы будем делать, – неожиданно решительным тоном заявила Фелисити.
Ногти Тесс впились в ладони. Да как она смеет?! Как она смеет говорить обычным голосом, как будто это обычная ситуация, ничего особенного!
– Вы даже подумывали о чем? – повторила она, не отрывая взгляда от Уилла.
«Забудь о Фелисити, – велела она себе. – У тебя нет времени на злость. Думай, Тесс, думай».
Лицо Уилла из бледного стало красным.
– Мы подумывали, не получится ли у нас жить всем вместе. Здесь. Ради Лиама. Это же не обычное расставание. Мы все тут… одна семья. Вот почему мы подумали… То есть, может, и зря, но нам показалось, что это вполне возможно. Со временем.
Тесс расхохоталась – резким, почти гортанным смехом. Они что, из ума выжили?
– Ты имеешь в виду, я просто выселюсь из моей спальни, а Фелисити туда въедет? Чтобы мы сказали Лиаму: «Не волнуйся, милый, папа теперь спит с Фелисити, а мама – в свободной комнате»?
– Конечно нет. – Фелисити выглядела обескураженной.
– Когда ты это так изображаешь… – начал было Уилл.
– А как еще ты предлагаешь?
– Послушай! – Уилл выдохнул и подался вперед. – Нам необязательно что‑то решать прямо сейчас.
Иногда в конторе Уилл прибегал к нарочито мужественному, рассудительному, но властному тону, если хотел, чтобы что‑то было сделано определенным образом. Тесс с Фелисити никогда ему этого не спускали. И сейчас он воспользовался этим тоном, как будто пришло время взять ситуацию в свои руки.
Да как он смеет!
Тесс подняла сжатые кулаки и ударила ими по столу с такой силой, что тот пошатнулся. Она никогда прежде так не делала. Жест показался ей смехотворным, нелепым, но отчасти волнующим. Она с удовольствием отметила, что и Уилл, и Фелисити вздрогнули.
Комментариев нет