Ярослав не стал долго готовиться. Негромким напевом он стал произносить заклинание на древнем языке, делая руками сложные пассы. Таким заклинаниям, иногда необходимым для спасения жизни благородного, обучают всех отпрысков Домов, даже если у аристократа очень слабый магический дар. Поэтому даже Волк, который крайне редко использовал свои магические способности, мог выполнить просьбу Чистомира, но вот какой ценой?
Внезапно от закружившихся рядом магических вихрей я чуть было не потеряла сознание, а Мирик закричал. Это крик был настолько страшен, что у меня мурашки по коже побежали и ударило в холодный пот. А потом он забился, беспорядочно размахивая руками, выгибая тело и не переставая кричать. Меня подкидывало на его ногах, швыряло из стороны в сторону, но я изо всех сил держалась, не позволяя ему перевернуться на спину.
Внезапно все закончилось. Чистомир обмяк и даже, кажется, перестал дышать. Мокрый от пота и бледный как мел, Волк осел у стены, усталым жестом убирая с лица выбившиеся из косы пряди. Из его носа тоненькой струйкой текла кровь.
— С вами все в порядке? — шепотом спросила я. Сердце билось как сумасшедшее, а что чувствовал Ярослав — мне даже было сложно предположить.
Он молча кивнул и каким-то совершенно не вяжущимся с его обликом беззащитным жестом вытер рукавом кровь под носом и обхватил дрожащими руками себя за плечи. Падать в обморок он явно не собирался, поэтому я переключила внимание на друга.
Я дрожащими руками перевернула Чистомира. Изо рта, ушей и ноздрей у него тоненькими струйками текла кровь, и кажется, он совсем не дышал. Я прижалась ухом к его груди. Тук… Тук… Тук-тук… Слава всем Пресветлым Богам! Он жив! Я вдохнула ему в легкие воздух. Ужасаться тому, какими ледяными и неподвижными были губы Мирика, не было ни душевных, ни физических сил.
— Доконаете моего пациента. — Даезаэль оторвал меня от тела и тут же склонился над ним сам. — Что это было хоть?
— Я снимал ему «кляксу». — Капитан ограничился коротким пояснением.
— Мне кто-нибудь объяснит, что это такое и что мне теперь делать? Или выбрасывать больного на улицу, пусть уже концы отдает?
— Он теперь не умрет, если выжил после обряда, — объяснила я. — Мы, обычные маги, можем рассчитывать только на свои силы, но чистокровные благородные при необходимости обращаются к силе всего Дома, это огромный магический потенциал. Сам, наверное, почувствовал, какая магия здесь была только что сконцентрирована. Чистомир не мог обратиться к силе Дома Дуба, потому что ульдоны могут ставить так называемую магическую «кляксу» на знак принадлежности к роду, блокируя таким образом жертве возможность пользоваться этим даром.
— О-о-о, — протянул эльф. — Я о таком не знал. Что это за знак и как он соединяется с силой рода?
— Любому благородному новорожденному делают татуировку специально приглашенные маги, и эта татуировка растет вместе с ребенком. Магия, заключенная в рисунке, дает возможность обратиться к магическому потенциалу Дома и совершить, таким образом, нечто такое, что неподвластно обычному человеку. Например, очень быстро исцелиться. Если случается так, что благородного изгоняют из Дома за какое-то порочащее действие, то татуировку — и возможность пользоваться силой рода — сводят. Это считается самым большим наказанием.
— Откуда ты все это знаешь? — подозрительно спросил целитель, буравя меня взглядом. Руки его при этом заученными движениями останавливали и вытирали кровь, сворачивали тампоны, укладывали пациента поудобнее.
— На курсах магии проходили, — пожала я плечами, — как один из типов проявления человеческой магии. К сожалению, подробностей я не знаю, это ведь касается только благородных, а они не склонны делиться информацией.
— Заметно, — буркнул эльф. — И что, он сейчас подсоединился к силе Дома? Откуда это известно? Что вообще с ним сейчас происходит?
Вместо ответа до сих пор стоявший в стороне Драниш перевернул Чистомира на живот и задрал ему рубашку. По всей спине парня шла огромная яркая татуировка, изображающая дубовый лес. Сейчас этот лес был как живой: могучие деревья качались под невидимым и неощутимым ветром, дрожали ветви и трепетала тщательно прорисованная листва.
— Вот это да! — только и смог сказать Даезаэль. — Вот это да!
Он осторожно прикоснулся кончиком указательного пальца к татуировке и тут же его отдернул:
— Ай! Жжется!
— Оставь его сейчас в покое, — посоветовал капитан слабым голосом. — Завтра он уже будет практически здоров. Только его утром нужно будет очень хорошо покормить.
— Получается, вы, благородные, практически бессмертны! — принялся рассуждать эльф, укутывая Чистомира в одеяла. — Только ранение — так сразу подсоединился к силе рода, раз — и здоров. А чего же ты тогда, Ярослав, в начале нашего путешествия так долго выздоравливал?
— Все не так просто, — усталым голосом сказал капитан, нетвердой походкой направляясь к своему спальному месту. — Каждый благородный имеет право воспользоваться силой рода только несколько раз в жизни, в крайних случаях. Даже такой пустобрех, как этот Дуб, не посмел бы обращаться к ней, если бы не серьезная необходимость. Ведь «кляксы» могут ставить не только ульдоны, но и придворный маг Дома тоже, в качестве наказания. И тогда ты окажешься беззащитным, и ни один Сиятельный уже не снимет с тебя эту «кляксу», ведь определить ее происхождение просто. Кроме того, такая магия неимоверно истощает организм, несколько обращений подряд — и ты гарантированно мертв.
— Значит, если понадобится, ты можешь быть очень могучим магом! — с горящими глазами проговорил эльф. — А я-то думал, что ты маг так, только по названию, по мелочи — фургоном управлять или мошек разгонять?.. Ты умеешь разгонять мошек?
Капитан ничего не ответил, а только завернулся в одеяло с головой. Его трясло.
— Ярик… — В фургон влез Драниш, держа в руках чашку, из которой шел ароматный пар. — Я так и знал, что ты себя доведешь. На, выпей хотя бы горячего чаю, специально для тебя только что сделал.
Волк, не размениваясь на слова благодарности, высунул из импровизированной палатки из одеял руку и забрал кружку. Я проводила ее завистливым взглядом — мне тоже хотелось чаю из трав, но, судя по звукам, доносившимся снаружи, там Тиса уже заливала костер водой из котелка, а бурчащий что-то под нос гном звякал посудой.
— Котя, ты оденься на ночь потеплее, — велел тролль. — Будем ехать всю ночь, я тебя греть не смогу.
Я удивленно посмотрела на Драниша. Неужели он думал, что я отойду от Чистомира ради того, чтобы тролль меня погрел? Неужели он решил, что мне безумно нравится именно так проводить ночи?
Как только в фургоне разместились Тиса со странно притихшим гномом, бережно лелеющим гитару Чистомира, повозка двинулась, нещадно трясясь на дороге.
Я прижалась к Дубу покрепче и уткнулась носом в плечо. Мирик был одной из основ моего мира — бурной, хаотичной, плюющей на правила и условности, но неизменно надежной. Парень дышал ровно и глубоко, от него так и разило магией. Регенерирующее с невероятной скоростью тело было очень горячим.
Комментариев нет