Вернулись хозяин с инженером, очень довольные друг другом. Меркурьев поискал глазами свой стакан, обрадовался, увидев его, и отправился за новой порцией джина.
Виктор Захарович рассматривал телефон, цокал языком и утверждал, что крышка держится как влитая.
– Вы пока подождите, – сказал Меркурьев, появляясь. – Минут двадцать его не трогайте.
Подошёл к двери, откинул штору и потянул чугунную рукоятку.
– Шу‑уф, – сказало невидимое в темноте море, – шу‑уф!..
Василий Васильевич вышел на каменную террасу, вдохнул полной грудью и посмотрел вверх. Тёмное небо проглядывало сквозь рваные облака, и даже звезду удалось разглядеть в облачном промельке. Василий Васильевич улыбнулся звезде.
Он был не сентиментален, но тут улыбнулся – соскучился. В Бухаре звёзды были яркие, крупные, близкие, будто нарисованные на театральной декорации, изображающей небо. А тут крохотные, едва заметные, дрожащие – свои.
– Вам здесь нравится?
Он оглянулся. Черноволосая Софья стояла справа, облокотившись о балюстраду террасы, и рассматривала его с каким‑то, как ему показалось, практическим интересом.
– Нет, просто интересно, – продолжала она, потому что он медлил с ответом. – Здесь же ничего нет! Или у вас тут дама сердца? И вы явились на свидание?
– Я в отпуск.
– И прямо весь отпуск здесь просидите?! Выдержки хватит?
– Я закалённый, – признался Меркурьев. – Могу выдержать многое.
– В той стороне маяк. – Софья показала бокалом в темноту. – Такое романтичное место!
– Да?
Он должен пригласить её на романтическую прогулку к маяку, а не спрашивать «да» или «нет»! Почему не приглашает?
– К столу! – позвал из дома Виктор Захарович. – Семь часов, время ужина!..
– Пойдёмте? – предложил Меркурьев. – Очень есть хочется.
Софья рассердилась и сказала, что она ещё «подышит», а этот мужлан неотёсанный ушёл в дом!.. Перспектива кормёжки пересилила романтический интерес.
В столовой гостей встречала озабоченная женщина в тёмном платье и крохотном кружевном передничке. Василия Васильевича поразило, что на руках у неё были белые шёлковые перчатки.
– Наша белочка‑хлопотунья, наша хозяйка, наш оберег, наш домашний гений Нинель Фёдоровна, – и Виктор Захарович поклонился женщине, очень церемонно.
Меркурьев решил, что у них, должно быть, так принято, и на всякий случай тоже поклонился.
– Будет тебе, Виктор Захарович. Проходите и занимайте любой стол, молодой человек. Только вот тот, большой, абонирован.
Виктор Захарович изменился в лице.
– Сегодня? – спросил он, и голос у него дрогнул.
Женщина горестно кивнула и заторопилась:
– Проходите, проходите!.. Мы готовим всего по две‑три закуски и несколько горячих блюд, но у нас очень вкусно! Вот карточка, посмотрите, чего вам хочется!
Это действительно была карточка, а никакое не меню – вложенный в фигурного тиснения картон листок тонкой хрусткой бумаги. На листке каллиграфическим почерком выведены названия кушаний.
Меркурьев прочитал все названия и сглотнул голодную слюну.
Гости разместились в столовой следующим образом: к Кристине подсел Стас, Софья устроилась в одиночестве, а потом в дверях зашелестело, появились разноцветные блики, словно провернулся калейдоскоп с цветными стёклышками, и показалась Антипия.
– Приветствую вас, собравшиеся к трапезе, – провозгласила она грудным голосом.
Все смотрели, как она идёт к своему столу – разноцветные шелка развевались, высовывался острый носок персидской туфли, расшитой жемчугами и каменьями, летел шлейф. В столовой отчётливо запахло благовониями.
– Мне лапшу с утиной ножкой, – сказал Меркурьев домоправительнице, тоже провожавшей глазами вещунью. – И печень по‑берлински с картошкой.
– С пюре, – поправила та, моментально отвлекаясь от сказочного видения. – А на закуску? Не отказывайтесь, попробуйте всего! У нас два повара, мальчик и девочка. Специально из Калининграда ездят по очереди, в училище обучаются, отличники!..
Василий Васильевич развеселился.
– Тогда салат с раковыми шейками, – решил он. – Раз уж отличники!..
– Сейчас всё, всё подадим!..
Из кухонной двери показался официант, тоже совсем мальчишка, и стал обходить гостей.
– Сегодня, – на всю комнату объявила вещунья, – нас посетит дух Иммануила Канта. Мне было видение.
– Вы не обращайте внимания, Василий Васильевич, – прошептал, усаживаясь рядом, хозяин. – Она смирная! Так, взбредает что‑нибудь в голову! Но мы подыгрываем, чтоб уж она на нас не сердилась.
– Вы?
Хозяин вздохнул:
– Я и… все гости. И потом – это забавно! Я вот раньше никогда с духами не общался.
Меркурьев взглянул на хозяина.
– Да не подумайте ничего такого, Боже сохрани!.. Это же сейчас модно – гадания разные, духи, экстрасенсы. Вон у них, у магов, даже специальная конференция проходит в Светлогорске. Телевидение приехало, журналисты со всей России. И наша… – Виктор Захарович кивнул в сторону Антипии, – тоже участвует. Она признанный маг и… как бишь… забыл…
– Колдун, – подсказал Меркурьев.
– Да не‑ет!..
– Вампир.
– Да ну‑у‑у!..
– Ведьмак.
– Медиум! – выговорил Виктор Захарович. – Что вы меня сбиваете?! Она маг и медиум! Разговаривает с духами.
– О чём? – поинтересовался инженер.
– Да вы сами всё сможете увидеть! – пообещал хозяин с энтузиазмом. – Прямо сегодня! Сеансы у нас в гостиной проходят. Мы там свет гасим, шторы закрываем, достигаем необходимой обстановки.
– Ну, за вас и за духов, – сказал Меркурьев и одним глотком допил оставшийся в стакане джин.
Он как раз доедал салат с раковыми шейками, оказавшийся превосходным, когда произошло неожиданное событие.
Антипия вдруг уронила ложку, которой ковыряла в стакане с чем‑то зелёным, вскинула голову, замерла, а потом медленно подняла обе руки к вискам и сдавила голову.
– Он уже здесь, – выговорила она громко.
Меркурьев, заинтересовавшись, перестал жевать и посмотрел на Виктора Захаровича.
– Кто это здесь? – спросил он одними губами. – Дух Канта явился раньше времени?
– Нет, нет, – озабоченно ответил хозяин. – Тут что‑то другое.
И поспешно поднялся.
– Он грядёт, – продолжала Антипия. – Я слышу шаги. Я вижу тени. Голоса! Сейчас грянут голоса!..
В полной тишине прошла секунда, другая…
– Ну, доброго всем вечера, – грянуло в дверях так, что Василий Васильевич вздрогнул. – А я думаю, чего это нас никто не встречает?! А в тюряге ужин по расписанию!..
Два мужика, поразительно похожие друг на друга, в абсолютно одинаковых костюмах и галстуках, ввалились в столовую, где моментально стало тесно и нечем дышать.
– А где хозяин‑то?
– Приветствую! – Виктор Захарович пошёл им навстречу, вид у него был растерянный. – Как раз к столу.
– Постоловаться мы всегда рады, – прохрюкал один из мужиков.
Они и впрямь были похожи на свиней – откормленные, гладкие, слегка щетинистые. Выразительные пятачки и закрученные хвосты.
– Добро пожаловать, Александр Фёдорович!
– Да ладно тебе, отец, – окончательно развеселился свин. – Очки протри! Фёдорыч – это он, а я Николаевич!.. Иван Николаич я!
– Проходите, мы гостям всегда рады!..
– Да какие же мы гости, отец! Мы, считай, уже хозяева, а?! – И свины вновь радостно захрюкали.
Меркурьев принялся хлебать лапшу. Она была огненная, золотистая, из прозрачного бульона в звёздочках навара выглядывала бодрая утиная нога.
Его решительно уж точно, уж никак не могло касаться происходящее, но любопытство, отчего‑то смешанное с беспокойством, разбирало. Против воли он то и дело оглядывался на высокие двери, за которые Виктор Захарович увлёк вновь прибывших. Оттуда раздавались непривычно громкие голоса – куда там китайцам!..
Комментариев нет