– У вас ведь эти вызовы духов происходят каждый вечер?
– Я здесь третий день, – сказала Мышь, – и два раза мы их вызывали. Один раз Брунгильду, другой раз Канта. Вчера. Ты с нами вызывал.
– Два раза из трёх – это уже статистика, – изрёк Василий Васильевич.
Распахнулась дверь, и в столовую ввалился один из свинов. Он был бледен нездоровой бледностью, лоб блестел, как восковой, под глазами коричневое с зелёным. Мятая рубаха, застёгнутая через одну пуговицу на третью, кое‑как засунута в брюки. Штанина подвернулась, застряв в носке.
Мышь неприязненно потянула носом – ей показалось, что в столовой отчётливо завоняло перегаром.
Свин устроился в самом тёмном углу и, когда подошёл официант, простонал, чтобы принесли пива холодного и супа горячего, всего побольше. После чего уронил голову на руки и замер.
– Перестарались, – констатировал Василий Васильевич.
– Да ну, – сказала Мышь с отвращением. – И они покупают этот дом!.. Почему всё так несправедливо устроено? Прямо мерзко!
– Может, они хорошие люди, – предположил Меркурьев просто из духа противоречия.
– Кто?! Эти?! Да они вообще не люди!.. Они биомасса, пластилин, исходное сырьё. Из сырья ещё только должен выработаться человек. Лет через пятьсот‑шестьсот потомство этого типа обретёт человеческие черты.
– Какая‑то фашистская теория, – заметил Василий Васильевич.
– Ничего подобного, – энергично возразила Мышь. – Просто я говорю то, что думаю, а вы, старшее поколение, все ханжи. Потому что родились при советской власти и она вас испортила. – Тут она вдруг толкнула Меркурьева под бок. – Смотри, смотри!..
В столовую вплыла красавица с ярко накрашенным ртом и не по утреннему времени искусно уложенной причёской – волосок к волоску. Так выкладывали причёски в двадцатых годах прошлого века, Василий Васильевич видел на фотографиях. Красавица была облачена в длинное, до пола, светло‑розовое шёлковое платье с короткими рукавами, и норковое манто, наброшенное поверх шёлка.
Она вышла на середину столовой, остановилась и неторопливо огляделась.
Антипия – на этот раз все её одежды были бирюзового и зелёного оттенка, – не обратила на красавицу никакого внимания. Она продолжала пить из высокого стакана нечто оранжевое, изредка запивая оранжевое коричневым и густым из другого стакана.
Стас некоторое время пялил глаза, потом подскочил и предложил красавице сесть.
Она кивнула, улыбнулась и прошествовала к полосатому дивану по соседству с обездвиженным свином.
– Может быть, лучше к окну? – предложил растерянный Стас.
– Из окон вечно дует, – отозвалась красавица. Голос у неё был под стать общему облику – низкий, тягучий, выразительный. – Меня зовут Лючия, – объявила она как будто Стасу, но на самом деле всем присутствующим. – Я приехала вчера вечером и несколько дней поживу здесь.
Она посмотрела по сторонам, а потом на компьютерщика.
– Представьте мне остальных, – потребовала она. – Наверняка вы все знакомы!
Мышь фыркнула.
Василий Васильевич улыбнулся.
Антипия перешла к чему‑то зелёному.
– Меня зовут Стас, я из Москвы, – начал компьютерщик с самого простого. – Я в отпуске. Люблю Прибалтику.
Больше сказать ему было нечего, а инициативу в плане знакомства больше никто не проявлял. Стас оглянулся по сторонам и простёр руку в сторону Меркурьева и Мыши.
– Василий Васильевич, инженер, – громко сказал он. – Из Бухары. Тоже в отпуске. – Меркурьев привстал и слегка поклонился. – А Кристина – рядом с ним, – пишет диплом.
– Понятно, – уронила красавица. – Ну, что ж, бывает.
– В каком смысле? – не понял Стас.
Та вздохнула.
– И диплом бывает, и Бухара тоже. А эта дама? – Она кивнула на вещунью, которая не обращала на них никакого внимания.
– А, это наша колдунья, она приехала на слёт магов, – зачастил Стас.
– Я не колдунья, – с досадой перебила Антипия, по‑прежнему не взглянув в сторону красавицы и компьютерщика. – Сколько раз повторять! Я проводник. Между двух миров! Духовная дочь учителя Сантаны и последовательница великого Пуришты.
– А человека в углу я не знаю, – продолжал Стас. – Они с другом только вчера приехали и сразу набрались.
– Бог с ним, – сказала красавица. – Выпейте со мной кофе.
Стас немедленно плюхнулся напротив неё. Мышь следила за происходящим сердитыми глазами.
– До чего не люблю, когда выпендриваются, – сказала она наконец. – Истерик не люблю и когда выпендриваются не люблю.
– Сколько тебе лет? – спросил Меркурьев.
– Двадцать три, а что?
– Да нет, я просто так спросил. Интересно, где тот, мой? В шляпе и с саквояжем? Он будет завтракать?
– Зачем он тебе?
Меркурьев помолчал.
– Я бы с ним поговорил подольше, – сказал он, наконец. – Он занятный.
Краем глаза он посматривал на красавицу, которая пила кофе и негромко беседовала со Стасом.
А она на чём приехала? На такси? Непохоже! К такой даме должны прилагаться не только платье до пола и норковое манто, но ещё несколько специальных «дорожных костюмов» и шофёр в фуражке. И куда делась машина, которая привезла свинов? Или даже две, если у них было по машине на каждого!
На брусчатке перед парадным входом стоял только белый «Кадиллак»…
Мышь потянулась так, что в животе у неё что‑то пискнуло. Она смутилась и даже слегка покраснела.
– Тянуться за столом нельзя, неприлично, – выпалила она. – Я знаю, не смотри на меня так!
– Как?
Она опять покрутила рукой, изображая нечто.
– Как взрослый на младенца! А где Софья? Ты же с ней собирался на прогулку!
Василий Васильевич вздохнул. С гораздо большим удовольствием он пригласил бы на прогулку Мышь, но Софья уже пригласила его самого, ничего не поделаешь.
– Сходи на маяк, правда, – сказала Мышь серьёзно. – Я ещё ни разу там не была, а говорят, оттуда вид красивый, прям открыточный. Я утром из окна видела, как ты бежал по пляжу.
Василий Васильевич посмотрел на неё. Он всё никак не мог привыкнуть к её манере разговора, когда она – оп‑ля! – и поворачивала совсем в другую сторону.
– Мне показалось, что тебя вот‑вот хватит инфаркт. Ты еле шевелился, и ноги у тебя заплетались.
Василий Васильевич оскорбился. Во‑первых, он был уверен, что бег у него атлетический, лёгкий. Во‑вторых, для первого раза результат был великолепный! В‑третьих, ничего у него не заплеталось!
– Я просто давно не бегал, – сказал он, поднимаясь из‑за стола. – Мне нужно потренироваться.
В коридоре он столкнулся с Виктором Захаровичем. Вид у того был болезненный, он раскладывал на наборном столике свежие газеты и морщился.
– Не спал ни минуты, – пожаловался старик. – Загонят они меня в могилу, право слово!.. Уж купили бы, и дело с концом.
– А что? – поинтересовался Меркурьев. – Раздумали?
– Да ничего не раздумали! Сегодня договор будем подписывать, в два часа нотариус подъедет. Перепились они вчера, вот и вся история. Теперь до вечера не очухаются, я это уж однажды наблюдал!.. Когда мы только познакомились.
– Один очухался, – сказал Василий Васильевич. – По крайней мере, принял сидячее положение. В столовой он его принял.
Комментариев нет