Мы всей компанией проводили ее пешком до вокзала Черинг‑Кросс, посадили в поезд на Чизлхерст и шутливо выстроились в почетный караул, будто путь ее лежал по меньшей мере в Самарканд. Потом мы завалились в привокзальную гостиницу, взяли в баре по кружке пива и ощутили себя очень взрослыми.
– Миленькая девушка, – сказал Колин.
– Очень миленькая, – подтвердил Алекс.
– С философской точки зрения это самоочевидно! – почти выкрикнул я.
Волнение сказывалось. Я повернулся к Адриану:
– Что скажешь в развитие темы «очень миленькая»?
– Не ждешь ли ты поздравлений, Энтони?
– А у тебя что, язык отвалится?
– Раз так – естественно, поздравляю.
Но похоже, ему претило, что я напрашиваюсь на похвалу, а двое других мне потакают. Я слегка задергался – не хотелось, чтобы такой день пошел насмарку. Впрочем, задним числом понимаю: это не день трещал по швам, а наш тесный круг.
– Стало быть, ты знаешь Братца Джека по Кембриджу?
– Нет, не знаю, и вряд ли мы с ним пересечемся. Он уже на последнем курсе. Но я наслышан – читал о нем статью в одном журнале. О нем и о его окружении, да.
Он явно хотел замять эту тему, но я не отставал.
– И что ты о нем думаешь?
Адриан умолк. Отпил чуток пива, а потом выпалил с неожиданной яростью:
– Терпеть не могу эту английскую манеру ерничать по поводу серьезных вещей. Просто не перевариваю.
В другой ситуации я бы воспринял это как выпад против нас троих. Но тогда я чуть не начал оправдываться.
На втором курсе мы с Вероникой продолжали встречаться. Как‑то вечером она, не иначе как слегка захмелев, разрешила мне запустить руку ей в трусики. Я раздувался от гордости, подобравшись к заветной цели. Впустить внутрь мой палец она отказалась, но через пару дней мы без слов нашли способ продлить удовольствие. Сливаясь в поцелуе, мы опускались на пол. Я снимал часы, закатывал левый рукав и прижимал тыльную сторону ладони к полу, а Вероника терлась о мое неподвижное запястье, пока не достигала кульминации. Неделю‑другую я чувствовал себя весьма искушенным, но, возвращаясь к себе в комнату и удовлетворяя себя в одиночестве, испытывал нарастающую досаду. Где же здесь взаимные уступки? Что я выиграл и что проиграл? И еще одно открытие не давало мне покоя: вроде мы должны были стать ближе, но ничуть не бывало.
– Ты когда‑нибудь задумываешься, в каком направлении будут развиваться наши отношения?
Этот вопрос Вероника задала без повода, с бухты‑барахты. Она забежала ко мне на чашку чаю и принесла нарезанный ломтиками кекс с изюмом.
– А ты?
– Я первая спросила.
У меня вертелось на языке (наверное, это не слишком галантно): «Ты для этого разрешила мне залезть к тебе в трусы?»
– А они обязательно должны развиваться в каком‑нибудь направлении?
– Как и любые отношения, разве нет?
– Не знаю. У меня мало опыта.
– Послушай, Тони, я не собираюсь загнивать.
Я призадумался; во всяком случае, попытался. Но перед глазами возникал только пруд с застойной водой, толстый слой мусора и столб комаров. Не давались мне такие дискуссии.
– По‑твоему, мы загниваем?
Она нервно вздернула бровь над оправой очков; эта привычка больше не вызывала у меня такой нежности, как раньше. Я продолжал:
– Разве есть только эти две возможности: либо загнивать, либо двигаться в определенном направлении?
– А какие еще?
– Приятно проводить время, наслаждаться сегодняшним днем и все такое. – Я это сказал – и тут же усомнился, что по‑прежнему наслаждаюсь сегодняшним днем. И еще подумал: чего она добивается?
– Как по‑твоему, мы с тобой подходим друг другу?
– Ты все время задаешь вопросы, а сама как будто уже знаешь ответы. Или заранее решила, что именно хочешь услышать. Ты выскажи свое мнение, а я отвечу, совпадает оно с моим или нет.
– Да ты, я вижу, трусоват, верно, Тони?
– Ну, я скорее… бесконфликтный.
– Что ж, не буду разрушать твой идеальный образ.
Мы допили чай. Оставшиеся ломтики кекса я завернул в целлофан и убрал в жестяную банку. Вероника чмокнула меня в уголок рта и ушла. В моем понимании, это было началом конца наших отношений. Или я намеренно запечатлел этот случай в памяти именно таким образом, чтобы перевести стрелки? Заставь меня ответить под присягой, что именно произошло и что было сказано, я бы с уверенностью назвал только три слова: «направление», «загнивать» и «бесконфликтный». Прежде я не считал себя бесконфликтным – или, наоборот, конфликтным. Да, вот еще что: я мог бы поклясться под присягой в истинности жестянки из‑под печенья – она была винно‑красного цвета, с улыбающимся профилем королевы на крышке.
Не хочу создавать впечатление, будто в Бристоле я только и делал, что корпел над книгами и встречался с Вероникой. Но все остальное как‑то не вспоминается. Разве что одно‑единственное, стоявшее особняком явление – приливная волна на реке Северн. В местной газете публиковался прогноз – когда и где ее лучше всего застать. Когда я впервые отправился посмотреть на этот природный аттракцион, вода отказалась следовать графику. Но со второй попытки, когда вместе с толпой наблюдателей я до полуночи простоял на берегу в Минстеруорте, мы наконец‑то были вознаграждены. Час‑другой река спокойно текла мимо нас к морю, как и положено любой приличной реке. К неверному свету луны то и дело добавлялись вспышки мощных прожекторов. А затем по толпе пробежал шепот, все шеи дружно вытянулись, а мысли о сырости и холоде улетучились, потому что река в какой‑то миг передумала и повернула вбок, вздыбившись по всей ширине волной в два‑три фута, которая прокатилась от одного берега до другого. Поравнявшись с нами, она изогнулась и стала уходить вдаль; кое‑кто пустился в погоню; люди спотыкались и падали с криками и бранью, потому что волна оказалась быстрее; я остался на берегу в одиночестве. Невозможно выразить словами, что я пережил. Казалось бы, не ураган, не землетрясение (хотя ни того ни другого я не видел), когда природа показывает свою неистовую разрушительную силу, чтобы мы знали свое место. Но это явление было еще тревожней, потому что оно молчаливо попирало все законы природы, словно где‑то во вселенной дернули маленький рычажок и в считаные минуты у меня на глазах бытие – а вместе с ним и время – изменило свой ход. Этот феномен я увидел ночью, отчего он стал еще более загадочным, каким‑то потусторонним.
Конец ознакомительного фрагмента.
Читать полную версию
Комментариев нет