Последняя обязанность домработницы, думает Ходжес и находит эту мысль трогательной и ужасающей.
– Я хочу поблагодарить вас за уделенное мне время, Нэнси. Я дам вам знать…
– Разумеется, был тот старик, – прерывает его Олдерсон.
– Какой старик?
– Я видела его несколько раз возле дома пятнадцать восемьдесят восемь. Он парковался около тротуара и просто стоял, глядя на дом. Тот, что на другой стороне улицы, чуть ниже по склону. Вы, возможно, не обратили внимания, но он выставлен на продажу.
Ходжес внимание обратил, но не говорит этого. Не хочет прерывать.
– Однажды он пересек лужайку и заглянул в окно у двери. Это случилось перед последним сильным снегопадом. Я думаю, он просто хотел посмотреть, что внутри. – Она нервно смеется. – Хотя моя мама сказала бы, что он вздумал помечтать, поскольку не казался человеком, который может позволить себе такую покупку.
– Не казался?
– Да. Одежда рабочего, понимаете, плотные зеленые штаны вроде «Дикис», куртка с капюшоном и заплатой на рукаве из малярного скотча. И автомобиль совсем старый, с пятнами грунтовки. Мой муж называл такую лаком для бедных.
– Вы, случайно, не обратили внимания, что это был за автомобиль? – спрашивает Ходжес, а в блокноте пишет: «ВЫЯСНИ ДАТУ ПОСЛЕДНЕГО СИЛЬНОГО СНЕГОПАДА». Холли читает и кивает.
– Нет, извините, в автомобилях я не разбираюсь. Даже не помню цвет, только пятна грунтовки. Мистер Ходжес, вы точно уверены, что нет никакой ошибки? – В ее голосе мольба.
– Я бы с радостью признался в ошибке, Нэнси, но не могу. Вы нам очень помогли.
– Правда? – произносит она с сомнением.
Ходжес диктует ей свой номер, номер Холли и офиса. Просит позвонить, если она вспомнит что‑то новое, упущенное ими. Напоминает ей, что этим делом может заинтересоваться пресса, потому что Мартину парализовало в Бойне у Городского центра в 2009 году, и подчеркивает, что она, Нэнси, не обязана говорить ни с репортерами, ни с телевизионщиками.
Нэнси Олдерсон плачет, когда он разрывает связь.
9
На ленч он ведет Холли в «Сад панды», ресторан, расположенный в квартале от их офиса. Еще рано, в обеденном зале кроме них почти никого нет. Холли мяса не ест и заказывает овощное рагу. Ходжес любит говяжью вырезку кусочками в остром соусе, но сейчас его желудок такого не позволяет, поэтому он останавливается на ягнятине. Оба едят палочками. Холли – потому что легко ими управляется, Ходжес – потому что с ними ест медленнее, и, возможно, пожар в животе будет не таким сильным.
– Последний большой снегопад прошел девятнадцатого декабря, – говорит Холли. – Синоптики сообщили об одиннадцати дюймах снега на Гавенмент‑сквер и о тринадцати в Брэнсон‑Парк. Не такой уж сильный, но в эту зиму их было только два, и раньше насыпало каких‑то четыре дюйма.
– За шесть дней до Рождества. Примерно в то время, когда, по словам Олдерсон, Джейнис Эллертон получила «Заппит».
– Думаешь, дом осматривал тот самый мужчина, который дал ей этот гаджет?
Ходжес цепляет кусочек брокколи. Вероятно, она полезна для здоровья, как и все овощи с отвратительным вкусом.
– Едва ли Эллертон взяла бы что‑нибудь у человека в залатанной куртке. Я не исключаю такой возможности, но мне это представляется маловероятным.
– Ешь свой ленч, Билл. Если я еще сильнее обгоню тебя, это будет выглядеть совсем неприлично.
Ходжес ест, хотя аппетита у него в эти дни никакого, даже когда желудок не закатывает ему концерт. Если кусок застревает в горле, Ходжес запивает его чаем. Может, это хорошая идея, потому что чай определенно помогает. Он думает о результатах обследования, которые ему еще только предстоит увидеть. Вдруг приходит мысль, что его проблема может оказаться похуже язвы. Чего там, возможно, язва была бы наилучшим вариантом. От язвы хотя бы есть лекарства. А вот от другого…
Когда обнажается центр тарелки (но Господи, там еще так много еды), он откладывает палочки.
– Пока ты выходила на след Нэнси Олдерсон, я кое‑что выяснил.
– Расскажи.
– Почитал об этих «Заппитах». Просто удивительно, как компьютерные компании появляются, а потом исчезают. Прямо‑таки июньские одуванчики. «Коммандер» не покорил рынок. Слишком просто, слишком дорого, слишком сильная конкуренция. Акции «Заппит Инк.» пошли вниз, и их купила компания, которая называлась «Санрайз солюшнс». Два года назад эта компания подала заявление о банкротстве и канула в Лету. Выходит, фирмы, производившей эти гаджеты, на рынке давно нет, и раздававший «Коммандеры» мужчина прокручивал какую‑то аферу.
Холли быстро соображает, что к чему.
– То есть вопросник служил одной цели: добавить правдоподобности всей истории. Но этот парень не пытался выкачать из нее деньги, так?
– Нет, во всяком случае, мы этого не знаем.
– Происходит что‑то очень странное, Билл. Ты собираешься поставить в известность детектива Хантли и мисс Красотку Сероглазку?
Ходжес как раз взял с тарелки крошечный кусочек ягнятины и мгновенно воспользовался предлогом бросить его обратно.
– Почему ты не любишь ее, Холли?
– Потому что она считает меня чокнутой, – будничным тоном отвечает Холли. – Вот и все.
– Я уверен, она…
– Считает. И не сомневайся. Она, вероятно, думает, что я опасна для окружающих, из‑за того что отделала Брейди Хартсфилда на концерте «Здесь и сейчас». Но мне без разницы. Я сделаю это снова. Тысячу раз!
Ходжес накрывает ее руку своей. Палочки, которые Холли сжимает в кулаке, вибрируют, как камертон.
– Я знаю, что сделаешь, и всякий раз будешь права. Ты спасла тысячу жизней, по самым скромным подсчетам.
Холли высвобождает руку, начинает подбирать зернышки риса.
– Пусть считает меня чокнутой, я это переживу. С такими людьми мне приходилось иметь дело всю жизнь, начиная с моих родителей. Но есть и кое‑что еще. Изабель видит только то, что видит, и ей не нравятся люди, которые могут видеть больше или хотя бы ищут то, что не лежит на поверхности. Точно так же она относится и к тебе, Билл. Ревнует тебя. К Питу.
Ходжес молчит. Такое ему в голову не приходило.
Холли кладет палочки на стол.
– Ты не ответил на мой вопрос. Собираешься рассказать им о том, что мы выяснили?
– Пока нет. Сначала я хочу кое‑что сделать, если ты побудешь в офисе во второй половине дня.
Холли улыбается, глядя на остатки овощного рагу.
– Я всегда так делаю.
10
Билл Ходжес не единственный, кому с первого взгляда не нравится новая старшая, пришедшая вместо Бекки Хелмингтон. Медсестры и санитары Клиники травматических повреждений головного мозга называют место своей работы Ведром, от «головного ведра», и очень скоро Рут Скапелли получает прозвище медсестра Гнусен. К окончанию третьего месяца работы в клинике она наказала трех медсестер за различные мелкие провинности и уволила одного санитара за курение в подсобке. Она также запретила ношение ярких униформ как «слишком отвлекающих» и «слишком вызывающих».
Комментариев нет