– К сожалению, да.
– Но… она сжилась со своим состоянием! В смысле Марти. Мартина. Привыкнуть к тому, что ты парализована, говорила она, легче, чем к тому, что ты – старая дева. Мы с ней постоянно обсуждали это. Наше одиночество. Потому что я потеряла мужа, знаете ли.
– То есть мистера Стоувера никогда не было?
– Нет, был. Муж Джейнис. Она прожила с ним недолго, но никогда об этом не сожалела, потому что у нее появилась Мартина. У Марти был бойфренд незадолго до того трагического инцидента, но он умер от инфаркта. Мгновенно. Марти говорила, что он держал себя в форме, три раза в неделю ходил в фитнес‑клуб. Она считала, что именно это его и убило. Потому что сердце у него было сильное, но что‑то в нем закупорилось, и оно просто взорвалось.
Ходжес, выживший после инфаркта, напоминает себе: никаких фитнес‑клубов.
– Марти говорила, что остаться одной после смерти любимого – худшая форма паралича. Я не испытывала таких чувств по отношению к моему Биллу, но понимала, что она хотела этим сказать. Преподобный Хейрайд часто приходил к ней, Марти называла его своим духовным советником, но даже когда не приходил, они с Джейн каждый день читали Библию и молились. В полдень. Марти думала о том, чтобы записаться на бухгалтерские онлайн‑курсы. У них есть специальные программы для паралитиков, вы это знали?
– Нет, – отвечает Ходжес, пишет в своем блокноте большими буквами: «СТОУВЕР СОБИРАЛАСЬ УЧИТЬСЯ НА БУХГАЛТЕРА ПО КОМПЬЮТЕРУ» – и показывает Холли. Та вскидывает брови.
– Разумеется, временами случались слезы и печаль, но по большей части они были счастливы. По крайней мере… ну, я не знаю…
– О чем вы сейчас подумали, Нэнси? – Он автоматически переключается на имя – еще один полицейский прием.
– Может, это и ерунда. Марти казалась счастливой, как и всегда, она просто источала любовь, находила светлую сторону во всем, но Джейн в последнее время держалась чуть отстраненно, словно что‑то на нее давило. Я думала, это тревога из‑за денег или послерождественская хандра. Я и представить не могла… – Она всхлипывает. – Извините, мне надо высморкаться.
– Конечно.
Холли хватает блокнот. Пишет она маленькими буковками – Ходжес про себя часто называет их овечьими какашками, – и приходится поднести блокнот чуть ли не к самому носу, чтобы прочитать написанное: «Спроси ее насчет “Заппита”!»
В ухо ударяет трубный глас: Олдерсон шумно сморкается.
– Извините.
– Все нормально. Нэнси, вы, случайно, не в курсе, была ли у миссис Эллертон маленькая портативная игровая приставка? В розовом корпусе?
– Господи Иисусе, откуда вы это знаете?
– Я в действительности ничего не знаю, – честно отвечает Ходжес. – Я лишь детектив на пенсии, и у меня список вопросов, которые мне надо вам задать.
– Она говорила, что получила ее от какого‑то мужчины. Тот сказал, что платить за этот игровой гаджет не надо, если она пообещает заполнить вопросник и отослать компании. Штуковина чуть больше книги карманного формата. Какое‑то время я видела ее в доме…
– Когда это произошло?
– Точно не помню, но до Рождества, я в этом уверена. Впервые я увидела ее на кофейном столике в гостиной. Она лежала рядом с вопросником и после Рождества… я это знаю, потому что маленькую елочку убрали… а потом я заметила приставку на кухонном столе. Джейн сказала, что включила гаджет, чтобы посмотреть, что он может, и нашла всякие игры, с десяток, а то и больше, вроде «Клондайка», «Картины» или «Пирамиды», те же пасьянсы. Потом, раз уж начала в них играть, Джейн заполнила вопросник и отправила по указанному адресу.
– Она заряжала гаджет в ванной Марти?
– Да, ведь это было самое удобное место. Вы понимаете, большую часть времени она проводила в той части дома.
– Да, да. Вы сказали, миссис Эллертон стала держаться отстраненно…
– Чуть отстраненно, – тут же поправляет его Олдерсон. – По большей части оставалась такой же, как и всегда. Лучилась любовью, как и Марти.
– Но что‑то ее тяготило.
– Думаю, да.
– Давило на нее.
– Ну…
– И вы обратили на это внимание примерно в то время, когда у миссис Эллертон появилась эта портативная игровая приставка?
– Пожалуй, да, если подумать об этом, но почему раскладывание пасьянса на этой маленькой розовой штуковине вгоняло ее в депрессию?
– Я не знаю, – отвечает Ходжес и пишет в блокноте: «ДЕПРЕССИЯ». Думает, что это далеко не одно и то же, отстраненность и депрессия.
– Родственникам сообщили? – спрашивает Олдерсон. – В городе их нет, но есть какая‑то родня в Огайо и, думаю, в Канзасе. А может, в Индиане. Имена должны быть в ее записной книжке.
– Пока мы разговариваем, полиция этим занимается, – отвечает Ходжес, хотя собирается позвонить Питу, чтобы убедиться, что так оно и есть. Прежний напарник, наверное, разозлится, но Ходжеса это не волнует. Печаль Нэнси Олдерсон сквозит в каждом слове, и ему хочется хоть как‑то ее утешить. – Позволите задать еще вопрос?
– Конечно.
– Вы не заметили, чтобы около дома болтался кто‑то посторонний? Человек, у которого не было причины там появляться?
Холли энергично кивает.
– Почему вы спрашиваете? – В голосе Олдерсон звучит искреннее изумление. – Вы же не думаете, что посторонний…
– Я ни о чем не думаю, – мягко отвечает Ходжес. – Я просто помогаю полиции, поскольку за последнее время многих сотрудников сократили. Урезание бюджетных расходов.
– Знаю, это ужасно.
– Поэтому мне дали список вопросов, и этот – последний.
– Никого не было. Я бы заметила благодаря крытому переходу между домом и гаражом. Гараж отапливается, в нем кладовка и прачечная. Я постоянно хожу по крытому переходу, а оттуда видна улица. В этот конец Хиллтоп‑Корт редко кто заходит, потому что дом Джейн и Марти – последний. За ним находится разворот. Конечно, заглядывает почтальон, служба доставки – обычно «Ю‑пи‑эс», а иногда «ФедЭкс». Вот и все, разве что кто‑то заблудится. Эта часть улицы всегда была в нашем полном распоряжении.
– То есть никто около дома не крутился.
– Совершенно верно, сэр.
– А тот мужчина, который дал миссис Эллертон портативную игровую приставку?
– Нет, он подошел к ней в «Риджлайн фудс». Это бакалейный магазин у подножия холма, где Сити‑авеню пересекается с Хиллтоп‑Корт. Примерно в миле есть «Крогер», в торговом центре «Сити‑авеню‑плаза», но Джейнис туда не ездит, хотя там все немного дешевле, говорит, покупать надо там, где живешь, если ты… ты… – Из ее груди вырывается громкое рыдание. – Но больше она вообще в магазин не пойдет, да? Господи, не могу в это поверить. Джейн никогда бы не причинила Марти вреда, никогда в жизни.
– Это очень печально, – говорит Ходжес.
– Я должна вернуться сегодня. – Олдерсон обращается скорее к себе, чем к Ходжесу. – Родственники приедут не сразу, и кто‑то должен позаботиться о подготовке похорон.
Комментариев нет