После

Да, сумки совпадают. Сумки у них с собой быть должны. Они с этими сумками ушли. И ведь дотащили, хотя пешком им пришлось пройти порядочно.

– Хорошо, спасибо.

– Не думаю, что они с кем‑то у нас связаны могут быть, – вдруг сказал повар. – Купечество наше все больше приличное. Был тут один, Ставицкий такой, раньше, давно уже. Вроде и купец, но собрал вокруг себя шоблу, про грабежи на дорогах слухи пошли, потом попробовал торговцев на базаре налогом обложить. Это при старом начальнике райотдела было.

– А потом?

– А потом взяли их всех ночью из постелей, судили и через неделю расстреляли возле кремля. Потом еще нескольких, за разное.

– А кто купцов сопровождает в поездках?

– Вневедомственная. Они в бюджет оплачивают. Тут так теперь стало, что если кто‑то начинает свою охрану слишком большую заводить, то его сразу на карандаш. В городе тихо, на хрена тебе здесь охрана? А за забор сопровождение дадут, не вопрос.

– Может, и разумно, – кивнул я.

Даже точно разумно. Как лакмусовая бумажка на намерения. Если живешь в тихом месте и ничего плохого не планируешь, то зачем тебе бойцы с автоматами? Как завел таких, так сразу и подозрительно. У нас такого жесткого закона не было, но к тем, у кого слишком много «телохранителей» образовывалось, мы тут же присматриваться начинали. И, кстати, обычно не ошибались. Двое таких было, и оба погорели на нехорошем. Один поехал лес валить, а второму так и вовсе из пистолета в затылок выстрелили на городской свалке. Было за что. И двоим его людям. Сам в одного из них стрелял.

Парикмахерских в городе было две, одна на Луначарского, а другая на Володарского. Если честно, то такие названия уже раздражать начали. Кого‑нибудь из деятелей мирового коммунистического движения здесь забыли помянуть? Разве что улица Торговые Ряды чуток утешила, а потом еще и Новгородскую увидел. Парикмахерская на Володарского оказалась маленькой, на два кресла всего, обитых потрескавшимся дерматином, зато единственным работавшим мастером была совсем молоденькая и симпатичная худенькая девчушка, даже обрадовавшаяся появлению клиента. Подозреваю, что народ тут еще и друг друга стрижет.

– Садитесь, – сразу же пригласила она меня в кресло, расправляя вполне свежую простыню. – Как стричь будем?

– По‑военному коротко, красавица. Сзади по нижней, так сказать, кромке ушей, с боков коротко, сверху чуть подлиньше оставь, если не трудно.

Хорошая девочка, правда. Русые волосы, заплетенные в косу, лицо с сочными губами, аккуратным носиком и большущими серыми глазами. И голосок приятный.

– Ну а что трудного? – Она накрыла меня простыней, ловко завязав ее на шее. – Ничего нам не трудно, жениха сделаем.

– Старый я для женихов, так что хотя бы уставной вид придай, – засмеялся я.

Снял очки, положил на столик.

– Ой, да ладно, старый. Вон какой крепкий. Не видела вас раньше.

– Не местный я, приехал недавно. Зарос в дороге как дикобраз.

– А откуда приехали?

– Из Вологодской губернии.

Девушка прихватила сзади волосы расческой и решительно защелкала ручной машинкой.

– Электричества у вас вообще нет? Вроде в гостинице есть и еще кое‑где.

– Обещают по всему городу дать. Разобрали где‑то маленькую станцию на торфе, здесь теперь монтируют. К Новому году обещают. Местами даже провода уже тянут.

– А, точно, видел сегодня, как раз мимо проезжал. Как живется‑то в Торжке такой молодой и красивой?

– Хорошо живется, лучше, чем раньше, – улыбнулась девушка.

Ну да, сколько ей лет? Хорошо если восемнадцать. Когда все случилось, она совсем крохой была. И Пятый Год прожить ухитрилась. Если с теми временами сравнивать, то да, лучше уже намного, а если времен до этого не помнить, то и вовсе хорошо.

– Молодежи‑то много в городе?

– Моего возраста не очень. – Она вздохнула. – Детей вот много.

«Ее возраст» как раз в черные времена и вымер, все верно. Мало их. А детей на улицах хватает, да и в Грязовце за последние годы их сильно прибавилось. Правда, и проблемных детей много, хоть и не столько, как в свое время, до того как боеголовки рванули, говорили. У нас в городе тем, кто второго рожал, за городской счет и силами города новые дома ремонтировали и выделяли. Нужны люди, мало их осталось, если не рожать, то все, вымрем. А детский сад со школой в первую очередь починили.

– Сходить‑то есть куда?

– Кино и танцы. – Она пожала плечами, продолжая орудовать машинкой. – Только в кино иногда плакать хочется.

– Почему?

– Потому что там жизнь другая, хорошая. И книжки читать тоже тяжело бывает, но кино хуже.

– Но ходишь?

– А что еще делать? Хожу, конечно.

Стрижка обошлась в пятьдесят копеек, но справилась девушка хорошо. Вышел, закурил на крыльце. Куда пойти? Обедать не пора ли? Пожалуй, что и пора. В столовую к базару ехать или что‑то еще поискать? Ладно, к базару, там я уже знаю все, хорошо покормили.

В столовой нашел уже знакомых оперов, сидевших за тем же столиком. На этот раз они сразу к себе позвали.

– Как у тебя дела? Проблем не было? – спросил лысоватый, который тогда, кстати, представился Михаилом.

– Нет, все нормально. Общаются люди, никаких проблем.

– Узнал что?

– Были они здесь, уехали в Вышний мотовозом. Два дня жили в гостинице, в «Торжке». Есть к вам пара вопросов, к слову…

К столу подошел кабатчик, и я заказал просто двойную порцию пельменей и компот. Давно пельменей не ел, очень кстати оказались.

– Что за вопросы?

– Такое погоняло, как Прокоп, не слышали?

Оба задумались.

– Он старый достаточно, за полтинник ему, похоже. А на пальцах перстни еще с малолетки. Если он из местных, то мог материал сохраниться, как думаете?

– Мог, – кивнул блондин. – Все архивы милицейские уцелели. Можно покопаться. С тебя пузырь тогда.

– Сень, мало требуешь, – усмехнулся второй. – Ладно, поищем.

– Такая погремуха, как Монгол, знакома?

– Знакома, – кивнул Михаил. – Есть в Вышнем такой фигурант. Он там даже не поймешь кто, то ли бандит, то ли купец, то ли банкир подпольный. Числится вроде таким… в понятиях. Но дорогу ему бы переходить не стал. У нас он постоянно проскакивал по скупке трофеев с их рейдов.

– «Сказка», которая бордель, не ему принадлежит?

– Нет, там Вася Бачило хозяин. Бордель держит, катраны местные, кабак. Гибрид сутенера и кабатчика, один из тех, что масть в городе держат, положенец. Насчет контактов с Монголом не скажу точно, но вероятны.

– А персонал для борделя откуда? Местные?

– И местные, и просто воруют. Везут туда и дальше с концами. Тоже промысел. Но в нашем районе если и воруют, то редко, из других областей везут.

Есть банды, которые похищают людей. Специализация такая. Мужчин обычно продают на всякие тяжелые работы в глуши, откуда не сбежишь особо. Иногда «черные» мародеры используют таких в опасных местах. Женщин, если помоложе, продают в бордели в «зеленых» анклавах, причем всегда увозят далеко от того места, где похитили.