– А как вы определяете, что ниже погружаться уже опасно?
– Очень п-просто. Если заклепки на стенках начинают «слезиться», значит, давление воды слишком велико. Нужно немного подняться.
– Раз мистер Булль вам не нужен, Генерал, я бы с удовольствием взял его в лабораторию. Доктор?
Нэп с улыбкой взглянул на остальных членов комиссии.
Генерал зевнул. Ласт развел руками:
– И это все ваши вопросы? Что ж, Нэп, вам виднее. Поздравляю, мистер Булль, вы приняты на работу. Вам остается ознакомиться с правилами, расписаться, и можете устраиваться. Вас проводят на квартиру, всё покажут и расскажут. Жалованье у вас будет…
– По первой категории, – подсказал благожелательный Нэп.
– Останетесь довольны, – закончил доктор. – Всё. Вам вон в ту дверь. Давайте следующего!
Так Фандорин и не понял, кто у них главный. Лучше бы собеседование длилось подольше, но не требовать же продолжения?
* * *
Прошла целая неделя.
Маса на Тенерифе наверняка извелся в ожидании условленного знака, а Эраст Петрович всё не мог сообразить, как подобрать ключик к ларцу под названием «Сен-Константен». Был озадачен, и недоумение с каждым днем возрастало.
Ключик подбирать было не к чему, потому что отсутствовала замочная скважина.
Сен-Константен был тем, за что себя выдавал. То есть «производственным и научным центром по утилизации морской биологии» (именно так остров именовался в официальной переписке концерна «Океания»).
Здесь собирали и выращивали водоросли; культивировали каких-то особенных моллюсков; экстрагировали разные эссенции для парфюмерного, косметического и фармакологического использования. Производство на обеих фабриках, медицинской и парфюмерно-косметической, было не маскировочное, а самое что ни на есть настоящее, превосходного технологического уровня. В большой лаборатории, куда определили «Питера Булля», работали отменные специалисты высочайшей квалификации: химики, биологи, конструкторы, инженеры. Всяк занимался своим направлением, никто друг другу не мешал.
Рабочий процесс был организован идеально.
Низший состав островного населения – рабочие, водолазы, обслуживающий персонал, охранники – жили в очень хороших условиях, но сотрудники лаборатории, фандоринские коллеги, существовали просто по-королевски. Каждому была предоставлена двухэтажная квартира в длинном блоке таунхаусов. Заботиться ни о чем не приходилось, особая консьержная служба полностью обеспечивала быт. Жалованье инженеру Буллю назначили очень щедрое – триста долларов в неделю, втрое выше, чем он получал бы за такую работу в Европе или Америке.
Атмосфера в лаборатории была чудесная – азартная и товарищеская. Никакой таинственности. Все были увлечены своей работой, много шутили, хохотали, дурачились. Иногда затевали какое-нибудь спортивное состязание или даже возню, поскольку люди были в основном молодые и все без исключения холостые – очень разумно: когда человек не отвлекается на личную жизнь и к тому же занимается чем-то интересным, он не считает, сколько часов провел в служебном кабинете. Вот как нужно устраивать научные центры, думал Фандорин. Чтобы много талантливых людей, собранных в одном месте, воспринимали работу как игру и заряжались друг от друга энергией.
Всё это было мило и славно, однако никаких признаков германской военной базы или чего-то засекреченного Эраст Петрович нигде не обнаруживал.
Среди коллег были и немцы (здесь работали ученые и инженеры самых разных национальностей), но ни одного с прусской офицерской выправкой, которую не спрячешь никакой цивильной одеждой. Кроме экзаменатора с кайзеровскими усами Фандорин ни одного подозрительного персонажа не увидел, да и Генерал тоже куда-то запропастился.
Постепенно, разговаривая с сослуживцами, Эраст Петрович выяснил, что за люди проводили собеседование.
Генерал, оказывается, действительно был отставным генералом германской службы (это и не скрывалось), каким-то «фоном» с двойной фамилией через «цу», которую никто не мог запомнить, поэтому его и звали просто «Генералом». Он ведал охраной и безопасностью острова. Концерн очень ревниво оберегал свои научные и производственные тайны, а их тут было немало. При отборе новичков у Генерала была привилегия брать себе любого соискателя, который ему может пригодиться.
Щеголеватый Ласт заведовал всей медицинской частью. Работа у водолазов была опасная, иногда происходили несчастные случаи и на производстве, но, как понял Эраст Петрович, главной заботой доктора считалось поддержание «психологического здоровья» в мужской общине, где естественная для такого однородного сообщества агрессивность легко приводит к конфликтам. Ласт выполнял роль инспектора по кадрам. Его слова было достаточно, чтобы человека, иногда безо всяких видимых причин, в один день посадили на катер и спровадили с острова.
Загорелый Нэп занимал должность диспетчера, то есть руководил всей производственной и исследовательской деятельностью, распределяя людей на работы и решая, кто чем будет заниматься. Этот человек казался профессионалом сразу во всех областях. С морскими ботаниками, фармацевтами, техниками он общался на равных, всюду успевал, никогда не терял веселости.
В первый же день Нэп устроил Эрасту Петровичу ознакомительную экскурсию: провел по поселку, показал, как работают фабрики, даже спустился с новичком на морское дно, где ровными квадратами были высажены водоросли и колонии ракушек, причем оказалось, что в скафандре диспетчер двигается ловчее Фандорина, привыкшего плавать налегке, с одним только пневмофором.
Когда Эраст Петрович сказал, что есть способ перемещаться под водой менее громоздким образом, Нэп накинулся на него с расспросами. Всех технических секретов Фандорин, конечно, не выдал, но сообщил достаточно, чтобы диспетчер воскликнул:
– Дружище Пит, теперь я знаю, какое дело вам поручить! Попробуйте соорудить опытный образец резервуара со сжатым воздухом для наших водолазов. Если удастся – выбью для вас аппетитную премию.
Он заглядывал к Фандорину ежедневно, выспрашивал, как движется работа, и радовался каждому шажку вперед. Изобретения, сделанные покойным Буллем, Эраст Петрович выдавал по чуть-чуть. Мозг его был занят совсем другим.
Строгого присутственного режима в научном центре не существовало, каждый распоряжался временем по собственному усмотрению. Некоторые ученые-теоретики вообще предпочитали с утра до вечера сидеть за бутылкой в таверне – известно, что всякому творческому уму потребна своя подпитка. Кое-кто не вылезал из публичного дома, а бордель в Сен-Константене был знатный. Контингент доставляли из Марселя и Порт-Саида. Наведался в дом с красными фонарями и Эраст Петрович, подумав, не завести ли ему дружбу с веселыми барышнями. Жрицы любви часто видят и знают больше, чем кто бы то ни было. Но остался разочарован. Оказалось, что публичный дом функционирует по вахтовому методу: контингент полностью заменяют ежемесячно, а по условиям контракта женщинам не разрешается выходить на улицу, так что ни черта они не знают, сидят, как курицы в курятнике.
Конечно же, при первой возможности побывал Фандорин и возле туберкулезного санатория. Красивый белый дом стоял в стороне от поселка, выше по склону, и был окружен зеленым садом – большая роскошь для каменистого вулканического острова. Из-за ограды Эраст Петрович понаблюдал за чинно гуляющими пансионерками. Ничего подозрительного не высмотрел. Худенькие, но прекрасно одетые, в одинаковых темно-зеленых платьях с белыми пелеринами, в соломенных шляпках с лентами. Девочек сопровождала воспитательница или бонна – мужеподобная долговязая особа в пенсне. Одну погладила по голове, другой завязала шнурок на ботинке. Строгая, но заботливая. Охотничий нюх, на который всегда полагался Фандорин, ничего интересного здесь не учуял.
Комментариев нет