Кукла

– Нет, с меня хватит. Инга, у меня есть невеста, понимаешь?

«Понимаю, – смеялись ее пронзительные глаза. – А еще я понимаю, что есть ты и я, и тебе понравилось то, что я делаю…»

Руслан неожиданно вспомнил про Вадима, и ему в голову пришла сумасшедшая мысль. Если эта девушка такая профи, то почему… почему бы не попробовать? По крайней мере, Вадим потренируется.

– Я так тебе понравился? – спросил он, торопливо застегивая ширинку. – Или тебе все равно? У нас есть друг… – Он на секунду замолк, испугавшись своих слов, потому что никогда бы в обычной жизни не поверил, если бы ему сообщили, что он будет предлагать незнакомой девушке, которая минуту назад довела его до оргазма, обслужить его приятеля. Но вот он снова заговорил, с трудом поспевая уловить смысл своих же слов:

– Он отличный парень, просто очень стесняется. Понимаешь?

Инга молча смотрела на него, в глазах плясали искорки, отображаемые дрожащим пламенем свечи.

Приволакивая больную ногу, Руслан вышел из комнаты. Инга не шелохнулась.

– Она обычная шлюха, – выдохнул юноша, плюхнувшись за стол. Он глотнул водки, и взгляд его устремился на Вадима.

– Это твой шанс, братан. Она много чего умеет, поверь, – Руслан снова глотнул. Горло немного обожгло, затем внутри стала разливаться успокаивающая теплота.

– Да ну? – не поверил Серый. – А папаня ее, значит, сутенер? Ах он старый пердун, едреныть!

Вадим внимательно смотрел на Руслана.

– Ты серьезно?

– Абсолютно.

Вадим облизал пересохшие губы.

– А ее отец? – Он все еще сомневался.

– Он дрова рубит, – с усмешкой сказал Клепа. Снаружи действительно был слышен гулкий стук топора. – Давай, иди. Или пойду я!

Ноздри Клепы возбужденно подрагивали, как у хищника, почуявшего дичь. Он чувствовал нарастающее возбуждение.

– Нет уж! – разгорячился Серый. – Она мне первому понравилась!

Они спорили, почти кричали, мало замечая, как воздух в доме стал более плотным, почти осязаемым. Контуры предметов стали подрагивать, свет стал ярче, желтые огненные пятнышки свечей стали трепетать как живые, словно в доме гулял сквозняк. Серый закрыл дверь на засов. Вдруг отец Инги решит проверить, чем они тут собираются заняться?

Когда Вадим скрылся в комнате, они выпили еще. Руслан с удивлением сделал вывод, что боль в ноге куда‑то исчезла. И с еще большим удивлением он понял… что хочет эту чертовку во всем черном. Когда она намеревалась снять с себя свой балахон, он мельком видел, как матово блеснула кожа на ее восхитительных, ровных ногах, и теперь это приводило его в исступление.

Серый допил остатки водки и теперь вожделенно поглядывал на дверь, тяжело дыша. Он смахивал на быка‑осеменителя, которого привели в коровник.

Стук снаружи не прекращался ни на минуту, словно этот бородатый мужик решил нарубить дров сразу на три года вперед. Они молчали, каждый думая о своем и при этом боясь взглянуть друг другу в лицо.

– Не дрейфь, Рус, – нарушил паузу Серый. – Вот это я называю настоящим мальчишником!

Дверь открылась, из комнаты вышел Вадим. Его немного шатало, на лице дикий симбиоз наслаждения и затаенного страха.

– Рус, у нее кровь, – озабоченно сказал он, и в то же мгновенье лицо его засияло как начищенный пятак. Он заговорщически произнес:

– У меня получилось! Представляешь? Получилось!

Руслан не верил своим глазам – он никогда еще не видел такого выражения лица у Вадима. Всегда сдержанный, элегантный, вежливый, стесняющийся собственной тени, сейчас его прямо распирало от удовлетворенной похоти, глаза возбужденно поблескивали, и больше всего в этот момент он напоминал самца орангутанга в период случки.

– Получилось, – тупо повторил Вадим, и широкая улыбка, циничная и жесткая, так не свойственная ему, заиграла на его губах.

– Ну, герой, – деловито бормотал Серый, снимая с себя трусы прямо в комнате. Воздух постепенно сгущался, как прокисшее молоко, становясь липким, уши закладывало, как в самолете, попавшем в воздушную яму, и их приглушенные голоса звучали как из закрытого гроба.

Девушка хотела встать с кровати, когда в комнату вошел Серый. Его член бесстыдно торчал, как затейливый сук на дереве, и он без слов полез к ней.

Инга затрясла головой, пятясь назад, но Серого это еще больше раззадорило.

– Ты целка? – удивился он, заметив кровь на одеяле. Он брезгливо поморщился, собираясь скинуть одеяло на пол, но под ним обнажилась солома, и Серый, выругавшись, просто перевернул одеяло наизнанку.

– Или у тебя месячные? – спросил он. – А, ладно, какая, хрен, разница.

Инга яростно отбивалась ногами, что‑то нечленораздельно мыча, попав пяткой в грудь Серому, и тот разозлился. Хлесткий удар по лицу, и голова девушки беспомощно дернулась назад. В комнату зашел Клепа, глаза, не мигая, наблюдали за происходящим.

– Сними свою маску! – заорал Серый, потянув на себя край платка. Однако он не поддавался, так как был намертво закреплен сзади замысловатыми булавками.

– А впрочем, ладно, – вслух сказал Серый, входя в девушку, – так будет даже интересней. Типа как кот в мешке.

Инга застонала, пальцы в бессилии сжали одеяло. Он был мерзок, этот юноша. От него резко пахло потом и перегаром, и она зажмурила глаза, не в состоянии поверить, что все происходящее было явью, а не плодом ее воображения.

После Серого был Клепа. Потом снова Серый. Потом… Руслан.

Они словно поголовно посходили с ума, превратившись в диких зверей, особенно Серый. Они совершенно забыли о том, что находятся в глухом лесу, что их уже давно начали искать, что родители с ног сбились, разыскивая их, что за окном глубокая ночь, Руслан и думать забыл о предстоящей свадьбе, и меньше всего его сейчас заботила сходящая с ума от тревоги Женя. Единственное, что они видели перед собой, – обнаженное, мокрое от пота тело Инги, извивающееся на топчане.

Она мычала не переставая, пытаясь сопротивляться, но противостоять четверым парням, дрожащим от вожделения, в выражениях лиц которых уже не было ничего человеческого, она не могла. Клепе она расцарапала щеку, и тот, разозлившись, надавал ей таких оплеух, что Инга на некоторое время потеряла сознание. Оглушенная болью и ужасом, она пришла в себя только затем, чтобы понять, что этот кошмар продолжается. Разум подсказывал ей, что на сопротивление лучше не тратить силы, тем более это еще сильнее распаляло обезумевших парней. Обессилев, она теперь просто лежала, с унизительной покорностью позволяя осквернять свое тело, и лишь тихонько всхлипывала, когда кто‑либо из них делал ей слишком больно. Они с такой жадностью накидывались на нее, словно Инга была первой женщиной, которую они встретили за всю жизнь. Когда ее «пропускали» по кругу, первый, к тому времени, как заканчивал последний, уже полностью восстанавливал свои силы и был снова готов к соитию, нетерпеливо топчась у кровати, и эти чудовищные круги следовали один за другим.