И пусть Дан оказался не особо разговорчив и слегка мрачноват – так это даже, наоборот, в плюс ему было. Я ведь сама такая и умела подобные качества в характере людей ценить.
В результате я отбросила собственную подозрительность к бойфренду подруги подальше и решила не вмешиваться в их отношения. Тем более эти самые отношения у них были весьма приличные, можно сказать, почти целомудренные. За две недели дальше ухаживаний и свиданий дело так и не дошло.
А потом и вовсе стало не до того, чтобы в странностях отдельно взятых парней разбираться. Сначала все спешно начали подтягивать хвосты перед зимней сессией, а потом как‑то очень быстро пришел Новый год.
Вообще‑то, раньше я ни этот, ни другие праздники не отмечала. У нас в семье отношения были слишком сложные, если не сказать больше – семьи практически и не было. А друзей хороших не находилось. Возможно, в этом и моя вина имелась: не подпускала я никого к себе достаточно близко.
Но в этом году получилось по‑другому. В меня практически клещом вцепилась Машка и уговорила встречать Новый год вместе.
– Родители уехали, квартира свободна, сам бог велел праздновать! – категорично заявила она.
Возразить на столь весомые аргументы оказалось нечего, так что я согласилась.
И это стало самой большой ошибкой в моей жизни.
Праздник не задался с самого начала. Во‑первых, на пороге Машиной квартиры меня встретил Дан с огромным тесаком в руках. Несмотря на наброшенный поверх брюк и темной водолазки передник в бело‑алый горошек, выглядел он довольно устрашающе. Да и вообще, я как‑то упустила из виду, что подруга захочет пригласить на Новый год еще и своего парня, поэтому едва не ойкнула от неожиданности.
– Привет, – выдавила я.
– Привет. Маша стол в гостиной сервирует. Раздевайся, – чем‑то явно недовольный, произнес Дан и скрылся на кухне, оставив меня в прихожей в одиночестве.
И вот тут ждал второй неприятный сюрприз – обстановка! За все время нашего с Машкой общения мне еще ни разу не довелось побывать у нее в гостях. Сама она придерживалась весьма демократичного стиля в одежде, так что никаких подвохов я не ожидала. Нацепила, как обычно, удобные джинсы, только свитер заменила на новый. А в результате оказалась практически во дворце!
Даже коридор здесь был отделан лепниной и сверкал хрустальными светильниками, а чего уж говорить о комнатах? Огромная Машкина квартира просто утопала в роскоши, которую я раньше только по телевизору и видела. Или в музеях. И в этой роскоши такая безденежная серая мышь, как я, являлась чужеродным элементом.
Стараясь не думать о том, кем могут быть Машины родители, я упрямо поджала губы. В конце концов, она – моя подруга и прекрасно знает о моей семье и финансовых проблемах. Так что явно не ждет, что я приду в вечернем платье от кутюр и увешанная бриллиантами, дабы соответствовать этому месту.
С такими мыслями я окончательно взяла себя в руки и направилась вперед, уже примерно представляя, что увижу. И не ошиблась.
Просторную гостиную словно перенесли в наше время из эпохи барокко. Здесь была такая же золоченая мебель с бархатной обивкой, огромная хрустальная люстра, картины в вычурных тяжелых рамах и напольные вазы. Даже огромный телевизор на стене декорировали под старинную картину, а кончики иголок у пушистой живой ели кто‑то позолотил.
Сама Маша, в мерцающем элегантном платье, на невысоких каблучках, порхала между высоким резным сервантом и овальным столом из красного дерева. Под ее руками на белоснежной льняной скатерти появлялись фарфоровые тарелочки с золотой каймой, хрустальные вазочки и салатницы, хрустальные бокалы… вообще, хрусталя вокруг было до неприличия много. И весь этот хрусталь переливался разноцветными искрами от света люстры и мигающих на ели гирлянд.
– О! Наконец‑то ты появилась! – завидев меня, радостно поприветствовала Маша. – Иди сюда, помогать будешь. Посуду я практически расставила, теперь надо свечей побольше зажечь. Держи.
С этими словами она протянула мне подсвечники. Разумеется, тоже хрустальные, на длинных, с насечками ножках. Принимая их из Машкиных рук, я не смогла удержаться от смешка:
– Что, серебряных нет?
– Есть, – восприняла вопрос всерьез подруга. – Но я люблю хрусталь. Очень. Я с детства росла в окружении хрусталя.
– А я нет, – хмыкнула я, выставляя подсвечники на стол.
– Значит, привыкай, – посоветовала Маша неожиданно.
– Зачем? – Я удивленно посмотрела на нее. – И к чему? К хрустальным люстрам и подсвечникам? Так мне эта классика, если честно, не слишком нравится. Неуютная она, музейная какая‑то.
– Эх, Ларка, Ларка, – подруга улыбнулась и покачала головой, – делать из тебя человека еще и делать. Ну да ничего, времени полно…
Ее прервал звук приближающихся шагов, а через мгновение в гостиную зашел Дан. Уже без передника, но с ведерком, в котором виднелась бутылка шампанского.
– Мясо я в духовку поставил, – сообщил он. – Определяйтесь с закусками, и давайте садиться.
– Хорошо, – Маша кивнула, – Лар, разложи пока столовые приборы, они там.
Подруга указала на один из ящиков серванта и, подхватив две внушительные хрустальные салатницы, умчалась на кухню.
Я же быстро взглянула, как Дан наполняет бокалы шампанским, после чего посмотрела в обозначенный ящик… и в третий раз за вечер ощутила себя не в своей тарелке. А все потому, что внутри обнаружился полный комплект столового серебра. Разнообразные вилочки, ложечки, какие‑то изогнутые штучки и щипчики тускло блестели и всем своим видом вводили меня в уныние. Вот что из них прикажете взять?
– Ну неужели нельзя было обойтись простой парой ложек? – тихонько простонала я, понимая, что наверняка не угадаю с выбором.
Конечно, это не страшно: Машка за незнание этикета корить не станет. Но тем не менее неприятно.
– Ты чего застыла? – поинтересовался, подходя, Дан.
– Их слишком много, – уныло признала я свое невежество.
– Разве? А по‑моему, тут только самое необходимое.
Дан недоуменно качнул головой и быстро достал из ящика три комплекта мало чем отличимых от других вилок, ложек и ножей.
– Пожалуй, этого хватит, – сообщил он, вручая их мне. – И советую на будущее книги по этикету почитать для самообразования. В жизни пригодится.
– Непременно. Завтра же побегу, – невежливо огрызнулась я, хотя и понимала, что в целом Дан прав.
Тот, впрочем, никак не отреагировал – молча развернулся и вернулся к столу. Пришлось срочно брать себя в руки и успокаиваться. «Вот, еще и хамкой теперь выгляжу, – мысленно с неудовольствием констатировала я, раскладывая столовые приборы рядом с тарелками. – Дан ведь помог, а я даже спасибо не сказала…»
Однако вопреки логике ни извиняться перед ним, ни благодарить, пусть и запоздало, не хотелось. Напротив, во мне вновь зашевелилась практически утихшая за эти пару недель неприязнь. Благо, в этот момент вернулась Маша с салатами, и мы наконец‑то сели за стол.
Я с облегчением вздохнула, но, как оказалось, рано. Во‑первых, вместо развлекательной передачи по телевизору подруга предпочла включить какой‑то симфонический оркестр. Во‑вторых, почти сразу выяснилось, что, несмотря на купленное и разлитое по бокалам шампанское, ни Маша, ни Дан спиртное не пьют. Вообще. Лишь перед боем курантов, провожая старый год, оба чисто символически пригубили по полглотка и сразу отставили бокалы в сторону.
А шампанское, между прочим, дорогое, марочное! Зачем впустую тратить деньги было, спрашивается?
Свой бокал я выпила чисто из чувства противоречия, весь разом. После чего затребовала второй, вдогонку. И плевать, что алкоголь на меня в принципе не слишком хорошо действует. И на легкий укор во взгляде Маши плевать. Шампанское‑то жалко. Чувствую, выльют же, сибариты.
К тому же пара бокальчиков – ерунда. Тем более вот салатиком закусить можно.
Я подцепила на вилку кусок огурца и, торжественно продемонстрировав его все еще недовольной подруге, запихнула в рот.
– Нет, Ларка, тебе нужно что‑нибудь посущественнее, – не удовлетворилась увиденным Маша и поднялась из‑за стола. – Пойду хоть бутербродов сделаю, пока мясо не запеклось.
– Да не волнуйся, – попыталась остановить ее я, но та только рукой махнула и вышла из комнаты.
Вот ведь заботливая какая! Хотя это даже приятно. Не припомню, когда в последний раз кто‑то обо мне так беспокоился…
Я улыбнулась, как вдруг раздалось пренебрежительное и слегка надменное:
– Кажется, тебе пора уходить.
В первое мгновение я даже не поверила своим ушам и обернулась к Дану. Слишком уж непривычным оказался тон его голоса. И изумилась: обычно сдержанное выражение на его лице сменилось неприкрытым раздражением. Словно перед ним не человек находится, а назойливая навозная муха.
– Что, прости? – удивленно переспросила я.
– Тебе пора домой, Лариса, – повторил Дан жестко.
Вот и приехали! Неужели я все‑таки оказалась права, а Машка впервые в жизни ошиблась с выбором?
Давняя неприязнь во мне торжествующе всколыхнулась, щеки полыхнули жаром.
– Вот еще, – процедила я, зло сощурив глаза. – Маша меня не выставляла, а ты права не имеешь здесь распоряжаться. Сейчас она вернется, и мы еще посмотрим, кому из нас двоих на самом деле пора на выход.
Комментариев нет