Я отпиваю вино из бокала и счастливо улыбаюсь своим слушателям.
– Вот, собственно, и вся история, – жизнерадостно продолжает мой рассказ Ларс. – Она каждый день навещала меня в больнице. После выписки за мной ухаживала сестра, но окончательно я выздоровел только благодаря Катарине. Я бросил курить – мы бросили вместе – и начал регулярно заниматься спортом. Я очень люблю походы, и до рождения детей мы часто ходили вместе. А потом стали играть в теннис и до сих пор участвуем в парных матчах. Мне приходится щадить себя, я играю у самой сетки, а Катарина защищает остальную часть корта. – Он смеется. – Поверьте мне на слово, у моей жены бронебойный удар слева.
Я с трудом скрываю удивление. Ракетку я не брала в руки со школьных лет. Мне трудно вообразить себя ловкой спортсменкой, тем более на теннисном корте.
Ларс кладет руку на мое плечо:
– Со дня нашей первой встречи мы с Катариной ни разу не расставались. Чуть меньше года спустя сыграли свадьбу и с тех пор живем беззаботно и счастливо.
– Какая прелесть! – вздыхает Джуди. – В жизни не слышала такой романтичной истории любви.
Ларс кивает:
– Иногда мы спрашиваем друг друга, что было бы, если бы мы не встретились. Если бы в тот день повесили трубки чуть раньше. Ответ до ужаса простой: я бы не выжил. И мы бы не сидели за этим столом.
У меня дрожат руки. От его слов внутри все обрывается.
Сон не заканчивается. Нам подают отличные спагетти и бутылку кьянти. Билл и Джуди тоже рассказывают историю своей встречи (ничем не примечательную: их познакомили друзья в колледже), потом мы неторопливо пьем кофе. Для Джуди и Билла приносят сигареты, но мы с Ларсом не курим. Он рассказывает, что после инфаркта бросил курить по настоянию врачей, опасавшихся за его сердце, и я бросила вместе с ним.
Тут я вспоминаю, что действительно бросила курить осенью пятьдесят четвертого. Фрида спрашивала меня почему, но я не могла ничего ответить. Тогда мне просто казалось, что так надо. Теперь Фрида заявляет, что я предвидела все нынешние исследования, согласно которым курение вызывает рак, болезни сердца и другие смертельные напасти. Сетует, что ей не хватило прозорливости бросить вместе со мной. Но Фрида вряд ли когда‑нибудь откажется от вредной привычки: она курит по две пачки в день и ни разу не пыталась бросить.
Выйдя из ресторана и попрощавшись с Джуди и Биллом, мы направляемся к парковке. Мне интересно посмотреть на наш автомобиль. Оказывается, это «Кадиллак» последней модели, серебристо‑голубой с белым салоном. Наверное, это машина Ларса: слишком уж чистая изнутри, дети обычно быстро наводят в салоне свой порядок. Получается, у меня тоже есть машина, на которой я вожу детей, катаюсь за продуктами и по делам? Или мы с малышами все время ходим пешком, хотя в этом я сильно сомневаюсь. Пытаюсь представить себе, как выглядит моя машина. Вот ведь забавно! Я умею водить: папа научил меня, когда я была старшеклассницей, – но я никогда не думала о покупке собственного автомобиля и уж точно не собиралась ездить на нем каждый день.
– Хороший был вечер, – говорит Ларс, выезжая с парковки. – Как считаешь?
– Мне кажется, им понравилось.
Он кивает:
– Надеюсь. Я бы очень хотел получить заказ от Билла.
Я порывисто беру его за руку:
– Получишь. Обязательно получишь.
Он стискивает мои пальцы, как под столом в ресторане:
– Спасибо, что веришь в меня. Для меня это очень важно. Ты ведь знаешь?
Поколебавшись, я киваю:
– Да, конечно.
«Кадиллак» плавно поворачивает на Университетский бульвар. Я внимательно слежу за дорогой. Мы едем по бульвару на юг, проходя через туннель под шоссе Вэлли. Потом оказываемся в более оживленном районе около университетского кампуса и проезжаем Эванс‑авеню. К западу отсюда – в реальном мире – живу сейчас я. Но мы едем дальше, еще пару миль по Университетскому бульвару, а у южной окраины города поворачиваем налево на Дартмут‑авеню.
Здесь вовсю идет строительство. По‑моему, сюда даже автобусы не ходят. Уже темно, но я все равно замечаю, что тут очень мило, почти как за городом. Улицы названы в честь разных городов Среднего Запада: Милуоки, Детройт, Сент‑Пол.
Мы сворачиваем вправо на Спрингфилд‑стрит. Улица застроена не полностью, и дома стоят далеко друг от друга. На некоторых участках висят объявления о продаже. Многие здания еще только строятся: в темноте видны их смутные силуэты – длинные, хрупкие остовы на фоне безграничного простора.
Мы подъезжаем к полностью достроенному двухэтажному дому. Я разглядываю фасад, стараясь запомнить, как он выглядит снаружи. Ночью сложно различить детали, но стены, кажется, розовато‑оранжевого цвета. Я обращаю внимание на номер – 3258, – желтые латунные цифры возле бирюзовой двери.
На пороге нас встречает смуглая женщина средних лет в форме горничной. У нас есть горничная? Я не заметила ее в предыдущем сне, но в этом нет ничего странного. Неудивительно и то, что горничная, судя по всему, родом из какой‑то испаноязычной страны – возможно, из Мексики, как и многие другие жители Колорадо. В Денвере почти нет азиатов и негров. Я ничего не знаю о домашней прислуге, но готова поспорить, что белая женщина вряд ли возьмется за такую работу. Только от полного отчаяния.
И все‑таки я разочарована. Дело тут даже не в том, что мое воображение изобрело горничную. Дом у нас большой и находится в престижном районе, так что понятное дело – без прислуги не обойтись. Просто мне хочется быть чуть более демократичным и порядочным человеком. Если бы я наняла горничную в реальном мире, я бы точно разрешила ей носить обычную одежду – тем более по вечерам, когда она остается присмотреть за детьми!
– Все прошло хорошо, Альма? – спрашивает Ларс.
– Sí, senor. Todo estaba bien. Спят, как los angels.
Альма достает из шкафа пальто, набрасывает его на плечи и поднимает с пола большую сумку. Из верхнего кармана сумки торчит женский журнал «Ванидадес».
– Уже поздно. – Ларс открывает портмоне. – Рико за тобой заедет?
– Sí, вы подъезжали к дому, я позвонила.
Она застегивает пальто и открывает дверь.
– Подожди его здесь, – предлагаю я. Не знаю, как мне нужно себя вести, но нельзя же выставлять бедную женщину на мороз.
Она качает головой:
– Eso está bien, senora. Все хорошо, Рико скоро приедет. А свежий воздух – это полезно.
– Доброй ночи, – говорит Ларс, протягивая Альме несколько купюр. – До понедельника.
– Buenas noches, senor, senora. Спокойной ночи, хороших выходных.
Вечер подошел к концу, но сон продолжается. Мы с Ларсом убираем свои пальто в шкаф и смотрим из окна гостиной, как Альма садится в подъехавшую машину. Ларс выключает свет, и я с трудом сдерживаю зевоту. Он ласково прикасается к моему плечу:
Комментариев нет