Герой

Звонарь на колокольне остервенело бил в медный купол колокола. Церковь была небольшая, но крепкая, и двери ее уже затворялись, когда Духарев осадил коня, спрыгнул и буквально в самый последний момент успел втиснуть меж створок прикрытое кольчужной сеткой плечо. Рывок – служка‑монашек полетел наземь. Духарев, не перекрестившись, будто язычник, ворвался внутрь.

Внутри царил полумрак, жались к стенам какие‑то люди. Не воины.

– Прости меня, Господи, – прошептал Духарев.

А его гридни уже вводили под священный свод всхрапывающих, роняющих пену коней.

Полминуты – и толстый деревянный брус вошел в скобы, блокируя дверь.

– Не бойтесь! – крикнул Духарев. – Мы никого не тронем! Зван! За мной!

Подхватил лук с колчаном и бросился вверх по узкой лесенке, ведущей на колокольню.

Вид с колокольни открывался замечательный. Зеленые холмы, желтые опояски дорог, синяя речка. За ней, вдали, черный замок, теряющийся в дымке…

И сотни две всадников в доспехах, сверкающих на солнце, как надраенные бронзовые бляхи.

С колоколенки за всадниками наблюдали трое. Сам Духарев, Зван и гридень Азим, выбранный за выдающиеся стрелковые показатели. Двое оставшихся гридней разместились внизу: присматривать за дверьми, священнослужителями и несколькими прихожанами.

Говорят, на территории Византии церкви обладали правом убежища. Но на булгарские храмы это не распространялось.

Повертевшись вокруг церквушки и убедившись, что отпирать им никто не собирается, ромеи попытались выломать дверь. И были неприятно удивлены, обнаружив, что для хорошего лучника панцирь катафракта – не помеха.

Оставив подстреленных подрумяниваться на солнышке, катафракты поспешно отступили на безопасное расстояние. Вернее, на расстояние, которое они сами полагали безопасным. Духарев до времени решил их не разочаровывать и приказал своим не стрелять. Тем более стрелы надо было экономить. Совокупный боезапас его «войска» примерно соответствовал численности противника, так что каждая стрела была на счету.

Пока ромеи совещались, Духарев тоже времени не терял: высматривал командиров.

Минут через двадцать ромеи снова пошли на штурм. На этот раз с применением средств защиты, в качестве которых выступали две крестьянские телеги на высоких колесах, на которые сверху набросали всякой всячины. Когда телеги подкатились поближе, Духарев дал команду, и его маленький гарнизон «открыл огонь». Но не по телегам, как ожидали ромеи, а по кучке всадников, расположившихся без всякого прикрытия примерно в четверти километра от церкви.

«Скорострельность» опытного лучника составляет примерно двадцать выстрелов в минуту. Но первые три стрелы оказываются в воздухе в считанные секунды.

Залп – и боезапас русов уменьшился на девять стрел. А численность боеспособных противников сократилась на четыре единицы. Но это были очень важные «единицы». По крайней мере в своей «мишени» Сергей был уверен: во время совещания именно этот ромей жестикулировал активней всех. Точно определить, куда именно вошли стрелы, на таком расстоянии было трудно, но судя по тому, что ромей мешком выпал из седла, повреждения он получил достаточно серьезные.

Остальные катафракты отреагировали на потерю руководства по‑разному. Самые храбрые бросились прикрывать начальство телами и щитами, большинство отступило еще на сотню метров, а штурмовая «подтележная» группа продолжала неторопливое движение к воротам.

Тут их ожидало препятствие. Паперть.

Остановившиеся телеги сверху были – как на ладони. И весили они, надо полагать, немало. Поэтому закатывать их вверх по лестнице оказалось задачей непростой. И опасной. Неосторожно высунувшегося наружу ромея гридень Азим пришпилил к земле, как жука.

Но ромеи – народ упорный. Примерно через четверть часа «штурмовая группа» добралась‑таки до дверей. И уже совсем было собралась их рубить… Но тут двери гостеприимно распахнулись.

Их открыли булгары. Но не по собственной инициативе, а по приказу Духарева. И особой радости это ромеям не доставило. Увидеть нацеленные на тебя стрелы в любом случае малоприятно. А лишенных возможности маневра, скучившихся под телегой «штурмовиков» открывшийся вид огорчил до невозможности.

Тем не менее повели они себя достаточно храбро. Друг за другом прятаться не стали, а решительно бросились в атаку. Впрочем, жизненный путь их от этого не стал намного длиннее. Лишь один из них, оказавшийся отменным фехтовальщиком, прожил подольше. Духарев еще рубился с ним, когда дверь закрыли и в церкви снова воцарился полумрак. Тут ромей сообразил, что попался, от огорчения допустил ошибку, которой Сергей не замедлил воспользоваться – подсек противнику правую ногу. Ромей упал, но добивать его Духарев не стал. Церковь как‑никак. Нехорошо. Так что ромея обезоружили, скрутили, наложили на ногу жгут и собрались быстренько допросить, но не успели. Сверху раздался вопль Азима. Противник перешел в решительное наступление.

Когда Духарев взбежал на колокольню, его достали сразу две стрелы. Одна чиркнула по шлему, вторая ударила в плечо, прошила наплечник и застряла в кольчужном плетении. Не зря Духарев под трофейный панцирь поддевал кольчужку! Сергей поспешно присел. Теперь стрелы пели над ним. Медный колокол гудел от множества ударов. Наверх, прыгая через две ступеньки, выскочил Зван. Духарев перехватил его, можно сказать, на лету и повалил на помост. Так что под стрелы парень не угодил. Азиму повезло меньше. Бедняга касог висел на ограждении, и его тощие ноги, обутые в верховые сапоги с узкими носами, подергивались, будто у живого. Но Азим был мертв. Ромейские стрелы били в труп.

Колокол гудел тревожным басом, но сквозь этот гул было слышно, что там, внизу, уже начали ломать дверь.

Ромейские лучники продолжали стрелять, но Духарев уже понял, что бьют они не вразброд, а дисциплинированно, залпами.

Дисциплина – это хорошо.

– Готовься! – крикнул Сергей Звану. – На мое – «бей!» По три стрелы!

Выждал до трехсекундной паузы между залпами…

– Бей! – закричал он, распрямившись и мгновенно выпустив три стрелы туда, где полдюжины ромеев дружно ломали двери.

Выстрелил и присел. Надо полагать, попал, потому что удары прекратились. Он не видел, куда стрелял Зван, но надеялся, что и его стрелы не пропали зря.

Раз, два, три, четыре… Над головами пропела очередная порция стрел…

– Бей!

Раз, два, три, четыре…

– Бей!

На этот раз не вертикально вниз, по паперти, а туда, где, прикрывшись щитами, непрофессионально сгрудились ромейкие стрелки.

Раз, два, три, четыре…

– Бей!

Там, внизу, кто‑то наконец сообразил, что стрелять залпами неэффективно. Теперь ромеи лупили кто во что горазд. А горазды они были не очень. И целились куда менее старательно, чем раньше. Стрельнул – и за щит. Снизу вверх даже хорошему стрелку трудно взять правильный прицел, а стрелок посредственный, да еще озабоченный собственной безопасностью, в такой ситуации с тридцати метров в коровью тушу не попадет. Ромеи же стреляли аж с пятидесяти и даже в колокол теперь попадали довольно редко. А может, у них запас стрел иссяк?

Но Духарев со Званом все же особо не рисковали. Выпрямился, метнул стрелу в кого‑нибудь из тех, кто подставился, – и в укрытие.