– Там надо деньги платить?
– Конечно.
– У меня их нет, – шмыгнула носом Зяма, – вообще ни копейки. Мама не разрешает мне деньги трогать. Они грязные. Можно заразиться, заболеть и умереть. В общественном транспорте полно микробов. Сейчас бушует эпидемия гриппа. И в больнице можно вирус подцепить. Я одна из дома теперь не выхожу. Раньше ходила в академию, правда, пару раз ключи теряла. Хотите чаю?
Я кивнула.
– Умеете его заваривать? – задала совсем уж неожиданный вопрос девочка.
– Конечно, – улыбнулась я.
– Пойдемте в столовую, – пригласила Зяма.
Я пошла за ней и очутилась в большой комнате со столом, стульями, буфетом – мебель была дорогой, итальянского производства.
– Вот банка, – пролепетала Зяма, – и чайничек.
– Похоже, ты не любишь готовить, – заметила я, включая электроприбор.
– Мама не разрешает, – сказала Зяма, – я могу пролить кипяток, обожгусь, попаду в больницу, умру…
– Тебя, наверное, одну не выпускают в город? – предположила я.
– Нет! Мы с мамой всегда вместе.
– Алевтина Михайловна не работает?
– Она дома рисует. Мама иллюстратор детских книг. Отведет меня в академию и пишет картинку.
Я села за стол.
– Зяма, как тебя зовут?
– Зяма.
– Навряд ли так в паспорте написано.
– По документам я Светлана.
– Очень красивое имя, – сказала я.
– Маме не нравилось.
Глагол в прошедшем времени резанул слух.
– Света, твоя мама жива.
– Вы уже говорили. Я знаю.
– Почему тогда сказала: «Не нравилось»? Не нравится, – поправила я.
– Нет. Не нравилось, – возразила девочка, – мама так говорит: «Имя Светлана всегда мне не нравилось, но папа так тебя назвал. Противное имечко». Вот. Я Зяма. Можете мне чаю налить?
– С удовольствием, – ответила я, – у тебя есть какие‑нибудь родственники?
– Нет. Папа умер. Вот. Бабушек‑дедушек, тетей‑дядей, слава богу, нет!
– Почему «слава богу», что нет родных? – удивилась я.
– Так мама говорит.
– Зяма, Алевтина Михайловна приехала к нам с пылесосом‑роботом. Мы приняли ее за дилера, который ходит по людям и предлагает им делать покупки, получая за это процент от фирмы.
– Нет. Мама художник.
– Зачем тогда она привезла нам агрегат? И вела себя как коммивояжер?
– Слова этого ком… во… жер я не знаю. Простите. Мама вместо тети Липы отправилась.
– Значит, у тебя все‑таки есть тетя? – обрадовалась я, давно поняв, что девочку нельзя оставить одну дома.
– Она не настоящая тетя, не по крови. Подруга мамы, они всю жизнь вместе, их родители дружили. Я слишком маленькая, чтобы звать ее просто Липой. Поэтому – тетя.
– Можешь ей позвонить?
– Нет.
– Почему?
– У меня нет мобильного. Только компьютер. Я пользуюсь им для уроков. Мама запретила соцсети. Я в них не хожу. А излучение от ноутбука вызывает рак. Если долго им пользоваться, в день по несколько часов, я заболею и умру.
– Здесь же есть городской аппарат?
– Да! Ой. Я не сообразила. Простите.
Зяма схватила трубку, которая лежала на буфете, потыкала в нее пальцем и дала мне. Через секунду я услышала веселый голос:
– Котеночек. Ура! Я все успела сделать. Эй, чего ты молчишь?
– Вы Липа? – осторожно спросила я.
– Боже! Что случилось? Кто это? Почему вы дома у Али? Авария произошла? Да? Господи!
– Все в порядке, – сказала я, – меня зовут Даша Васильева. Алевтина Михайловна приехала к нам в Ложкино с пылесосом.
– К вам? – перебила меня собеседница. – Она же отправилась к Глобусовой!
– А‑а‑а, – протянула я, – теперь понятно. Мы живем на Сосновой, семь. А Ирина и Михаил на Еловой, семь. Улицы параллельные. Нас постоянно путают. Молочник частенько привозит Глобусовым наши заказы, а нам их. И доставщики воды тоже невнимательны. Еловая – Сосновая. На мой взгляд, не очень похоже, но вот у почтальона другое мнение. Остается только смеяться, когда в очередной раз путаница происходит. У Алевтины Михайловны эпилепсия?
– Да вроде нет, – ответила Липа, – хотя в последнее время она не очень хорошо себя чувствовала.
– Я у Зямы, – начала я, – девочку нельзя оставить одну. И…
– Боже, боже, боже, – зачастила трубка. – Немедленно расскажите, что случилось?
– Вы далеко находитесь? – поинтересовалась я.
– Я тут, – закричали в телефон, – дверь открываю!
Я не успела сообразить, что происходит, как в столовую ворвалась женщина в джинсах и пуловере с изображением кошки. В волосах у нее сверкала заколка, более подходящая воспитаннице детсада: пластиковая собачка в стразах.
– Тетя Липа! – обрадовалась Зяма.
– Иди в свою комнату, – распорядилась Липа.
Девочка покорно двинулась к двери, но на пороге остановилась и показала на меня пальцем:
– Она говорит…
– Не «она», а Дарья, – тут же остановила Зяму Липа.
– Дарья говорит, – послушно повторила девочка, – мама в больнице, надо ей паспорт отвезти.
– Я разберусь, – пообещала Липа, – пойди отдохни, а потом садись за уроки.
– Можно пазл собирать?
– Пожалуйста.
– Новый!
– Да.
– Ой, спасибо! – захлопала в ладоши Зяма и убежала.
– Ей пятнадцать? – уточнила я. – Или девочка прибавила себе для солидности возраст?
– На днях будет шестнадцать, – сказала Липа. – Понимаю ваше недоумение. Но в связи с рядом обстоятельств Зяма и выглядит, и ведет себя как десятилетка. Теперь рассказывайте, что случилось с Алей.
Глава 4
– Где ты пропадала? – спросила Маша, когда я вошла в дом.
– Сначала я поехала к Зяме, потом отправилась в больницу к Алевтине, – ответила я. – А как Дунечка?
– Похоже, у нее зубы режутся, – вздохнула Манюня, – капризничает весь день, я на террасу ее в коляске выкатила, она там спит. Свежий воздух девочку вмиг угомонил. Прямо боюсь ее в дом вносить, проснется и снова закричит. Афина ее караулит. Наша собакопони лучше всех радионянь. Стоит малышке закряхтеть, как Афина ко мне несется и тянет на веранду. А зачем ты в больницу ездила?
Я села в кресло.
– В двух словах не описать. Зиновьева так боится за свою дочь, что никуда ее от себя не отпускает…
Маруся некоторое время слушала мой рассказ, потом вдруг встала.
– Мусик, подожди, я кое‑что принесу.
Я переместилась с кресла на диван, легла на него, подсунула под голову подушку, накрылась пледом и начала шарить рукой по столику. Отлично помню, что утром положила на него новый роман Смоляковой…
– Вот, смотри, – сказала Манюня, входя в комнату с двумя книгами. – Я собираю для Дуняши библиотеку. Ищу добрые издания с красивыми картинками. Монстры, всякие ужасы сразу отвергаю. Это сказки о стране, в которой живут кошки. Посмотри на иллюстрации.
Я начала перелистывать страницы и пришла в восторг:
– Какая прелесть! Очаровательно.
– А во второй книге речь идет о стране собак, – сказала Маша, – она соседствует с землями кошек, никто не воюет, все дружат. Картинки еще лучше. Мне так понравились иллюстрации, что я посмотрела, кто их автор: Алевтина Зиновьева. Это она к нам приходила.
Я натянула плед до подбородка.
Комментариев нет