Или уже произошло.
Фогель договорился о встрече с мэром и лесничим. Борги сразу включился в работу, но просьба спецагента назначить встречу на берегу реки, пересекавшей городок, поставила его в неловкое положение.
Прибыв на место, Борги припарковал машину на просторной гравийной площадке, где стоял заброшенный деревянный киоск. Судя по старой вывеске, когда‑то здесь можно было купить живую приманку и взять напрокат удочки. Мэр и лесничий были уже на месте. Они приехали на служебном внедорожнике с гербом городка.
Мэр оказался здоровяком с выпирающим брюхом, которое еле удерживал брючный ремень. На нем была распахнутая спереди куртка, голубая хлопчатая рубашка и галстук с ужасающими красными ромбами. Галстук был сколот золотой булавкой с маленьким аметистовым крестиком на конце. Фогель не подал виду, насколько нелепыми кажутся ему и костюм мэра, и усики над слишком толстой верхней губой, и смешной паричок, прикрывавший лысину на его голове, похожей на грушу. Он подумал, что мэр относится к той породе людей, которым все время жарко, даже зимой. Доказательством тому были его вечно красные щеки. Мэр направился ему навстречу с самой сердечной улыбкой, и Фогель оценил его энергичное рукопожатие, однако сам ответил на приветствие без энтузиазма.
– Спецагент, я знаю Кастнеров всю жизнь и не могу выразить, как меня расстроило все, что происходит сейчас, – сказал мэр, сменив приветливую улыбку на скорбную мину. – Мы счастливы, что заниматься нашей Анной Лу будете вы. Учитывая то, как вы знамениты, наша девочка в надежных руках.
Анна Лу вдруг стала всеобщей дочерью, отметил Фогель. Ну, так всегда и бывает, по крайней мере на словах. Однако, когда закрываются двери домов, все вздыхают с облегчением, что такая участь выпала не их ребенку.
– Вашей девочке будет оказано особое внимание, – ответил Фогель, но его собеседник не уловил в ответе нотки сарказма. – А теперь давайте осмотрим речку.
Фогель обогнул препятствие в виде огромного живота мэра и направился к берегу. Мэр довольно долго находился в некотором замешательстве, потом пошел за ним следом. Лесничий и Борги двинулись за ними. Полицейскому было интересно, докуда дойдет Фогель, спускаясь к воде. К его огромному удивлению, тот зашел за границу галечной отмели и зашлепал по грязи, пачкая пальто и дорогие ботинки.
Остальным, хочешь не хочешь, пришлось пойти за ним.
Лесничий был единственный, кто надел сапоги, остальные шли по колено в жидкой грязи. Борги понял, что нынче вечером опять придется устроить постирушку, и при таком раскладе ему вряд ли удастся обойтись одним‑единственным костюмом.
– Русло здесь шириной восемь‑десять метров, и скорость течения небольшая. А в этом месте оно максимально замедляется, – сказал лесничий.
Фогель уже успел выяснить у него некоторые детали. Лесничий не понимал, почему они его так интересуют.
– А какая здесь глубина? – спросил спецагент.
– В среднем метра полтора, но местами достигает двух с половиной. Так что воде не всегда удается расчистить дно от мусора, который там скапливается.
– И тогда вмешиваетесь вы?
– В среднем раз в два‑три года. Осенью, перед самыми дождями, мы ставим небольшую плотину, а потом землечерпалки за неделю справляются с работой.
Борги обернулся к мосту через речку. Мост был метрах в ста от них, и на нем виднелся черный фургон, тот самый, что он уже заметил вчера возле дома Кастнеров. Вполне возможно, что в нем сидели те же двое, которых он тогда видел. Надо будет сказать Фогелю.
– С тех пор как разработки замедлили течение реки, а тем самым и ее дренаж, на дне скапливаются всякие обломки, мусор и останки животных. Одному Богу известно, что там, под водой, – сказал лесничий и заключил: – Река болеет.
Последняя фраза заставила мэра встрепенуться, и он поспешил поправить своего подчиненного:
– Муниципалитет убедил компанию финансировать программу защиты территории. На благоустройство потрачены значительные суммы.
Фогель не обратил никакого внимания на этот комментарий и, отвлекая Борги от наблюдения за фургоном, сказал:
– Надо поговорить с сотрудниками компании и попросить у них списки внешних поставщиков и сезонных рабочих.
Мэр выглядел заметно озабоченным:
– Да ладно, что вы, зачем их беспокоить из‑за того, что может оказаться простым ребячеством?
Фогель обернулся и пристально и серьезно на него взглянул:
– Ребячеством?
Тот снова попытался смягчить выражение:
– Вы меня неправильно истолковали. Я сам отец и понимаю, каково сейчас родителям девочки… Но вам не кажется, что несколько излишне так уж бить тревогу? Компания дает работу множеству людей в долине, и вряд ли ей понравится такая огласка.
Мэр пускает в ход всю свою искренность, чтобы привлечь Фогеля на свою сторону, заметил Борги. Только вряд ли политический прагматизм поможет в общении со спецагентом.
– Хочу вам кое‑что сказать… – наклонился Фогель к мэру, понизив голос, словно собирался доверить ему что‑то важное. – Меня учили, что существуют два отрезка времени, в которые можно что‑то сделать: сейчас и потом. Отсрочка может оказаться мудрой, иногда просто необходимо как следует взвесить ситуацию и возможные последствия. Но, к сожалению, в определенных обстоятельствах излишние рассуждения могут обернуться колебаниями, а то и, того хуже, слабостью. Промедление может усугубить ситуацию. И поверьте мне, нет худшей огласки.
Закончив эту маленькую лекцию, Фогель обернулся к площадке, откуда они спускались к воде. Его отвлек голос, пытавшийся перекрыть шум течения. Остальные тотчас же повернулись вслед за ним.
На берегу, там, где кончалась галька и начинался слой грязи, стояла какая‑то блондинка в синем костюме и темном пальто и махала им руками.
Когда они к ней подошли, то по ее грязным туфлям Борги догадался, что она пыталась к ним добраться, но ей не позволили каблуки.
– Я прокурор Майер, – представилась она.
Она была молода, не старше тридцати, и не слишком высока ростом, хотя смотрелась стройной. Макияжа на ней не наблюдалось, и вид у нее был серьезный. Она сразу отвела в сторонку двоих полицейских и, казалось, была чем‑то недовольна:
– Я узнала, что вчера состоялся брифинг. Почему мне ничего не сказали?
– Нам не хотелось отрывать вас от семьи как раз в день Рождества, – мрачно ответил Фогель. – И потом, мне казалось, что прокуроры обычно не принимают участия в предварительном дознании.
Но Майер не так‑то просто было вышибить из седла.
– Вы случайно заговорили вчера о похитителе, спецагент Фогель?
– В настоящий момент у нас пока нет ни одной гипотезы.
– Понимаю, но, может быть, хотя бы одно доказательство такой версии? Слухи, косвенные улики, свидетельства?
– Нет, пока нет.
Фогель был раздосадован, но виду не подавал.
– Значит, я могу сделать вывод, что речь идет только об интуиции следователя? – с известной долей сарказма заключила Майер.
Комментариев нет