– Правда, очень вкусно, – ответил Родик с набитым ртом. – А знаете, Анна Серафимовна, Люба обещала завтра нас всех пирогами угостить. Мы в лес пойдем, у нас там такая поляна есть, очень красивая, мы на ней всегда костер разжигаем. Вы Любу отпустите?
И снова Люба испугалась, что сейчас что‑нибудь пойдет не так. Она собиралась потом, когда Родик уйдет, осторожно поговорить с бабушкой, рассказать ей про новых друзей и попросить разрешения – только попросить разрешения! – угостить их завтра пирогами собственного изготовления, а уж если бабушка не разрешит, тогда спросить ее совета, как поступить, чтобы ребята не посчитали ее пустой болтушкой и хвастуньей. Люба даже некоторые фразы заранее заготовила. И вот на тебе – Родик вывалил все разом, не подготовив Бабаню, да еще в присутствии Тамары. Что теперь будет?!
– Значит, у тебя, Любаша, завтра и костер, и кино в клубе? – задумчиво произнесла Анна Серафимовна, и Любе показалось, что бабушка недовольно нахмурилась.
– Я все успею, бабулечка, – торопливо заговорила девочка, – я завтра пораньше встану и все‑все по дому переделаю, что ты скажешь, и пироги успею, я же все равно буду тебе на кухне помогать. Ты меня только на костер отпусти и в кино.
– Ладно, – согласилась Анна Серафимовна, – идите. Но в другой раз ты меня предупреждай, пожалуйста, заранее о своих планах, мне ведь тоже надо планы строить по хозяйству, и я должна знать загодя, кто из вас и в чем будет мне помогать.
После ужина Родислав собрался уходить, и Люба вышла на крыльцо проводить его.
– Строгая у тебя бабушка, – заметил Родик. – Ладно, я пошел.
Он ничего не сказал про завтра, и Люба не поняла, как ей быть: то ли ждать, пока он за ней зайдет, то ли самой приходить, но куда и в котором часу? Как‑то по‑дурацки все получается. И она тоже хороша, ничего не спросила, не уточнила, постеснялась. Правильно Тома говорит, дурища она.
Люба отправилась мыть посуду, до маминого возвращения с работы она успела еще салфетки перестирать и накрахмалить и вымыть крыльцо. Бабушка всегда говорит, что уютный дом начинается с чистого крыльца и что если на крыльце грязь и мусор, то никакая чистота и красота внутри дома уже не спасает, все равно остается впечатление неопрятности и запущенности.
Дальше вечер покатился по привычной колее: приехала мама, Бабаня кормила ее ужином, потом все собрались на веранде за самоваром и ждали папу. Отец, Николай Дмитриевич, приехал поздно, девочки уже умылись, почистили зубы и собирались спать. Прямо с порога он спросил, чем закончилась вчерашняя история с сердечным приступом у соседа‑профессора, и Люба доложила, что все в порядке, врач больше не понадобился, и сегодня она с сыном профессора Родиком ходила на озеро, где познакомилась с ребятами, среди которых есть даже греческая девочка с удивительным именем Аэлла.
– А, знаю, – кивнул Николай Дмитриевич, – Александриди. Ее отец хороший мужик, крепкий, настоящий коммунист.
– Папа, а почему они здесь живут? – не сдержала любопытства Люба.
– Потому что в сорок девятом году из Греции в нашу страну приехали тринадцать тысяч эмигрантов, и Александриди в их числе. Правда, все они в основном осели в Ташкенте, но дяде Константиносу разрешили жить рядом с Москвой, потому что он настоящий коммунист и прогрессивный журналист, он дружит с Твардовским и Борисом Полевым, – объяснил отец.
Про Василия Теркина Люба знала, в школе проходили, и «Повесть о настоящем человеке» она тоже читала, имена знаменитых писателей были ей знакомы, поэтому ничего удивительного не было для нее в том, что человек, который с ними дружит, имеет большие привилегии. Вот, значит, из какой семьи Аэлла! Понятно, почему она так задается.
– А что, его дочка хорошо говорит по‑русски? – поинтересовался отец.
Хорошо ли? Люба растерялась. Аэлла говорила точно так же, как сама Люба, да как все вокруг, ничего особенного девочка в ее речи не заметила. А как еще она должна говорить?
– Она же гречанка, родилась в Греции и жила там до пяти лет, – пояснил Николай Дмитриевич, – русский язык только здесь выучила, а родной для нее – греческий. Вот я и спрашиваю: она хорошо русский выучила?
– Наверное, – пожала плечами Люба, – она разговаривает, как все.
– И без акцента? – недоверчиво прищурился отец.
– Без акцента.
– Вот молодец девчонка! – искренне восхитился он. – Вот же редкостная умница! Вам бы с Томкой так иностранным языком овладеть, как она!
Люба загрустила. Надо же, даже папа, который Аэллу совсем не знает, и то восхищается ею и ставит дочерям в пример. Конечно, такая замечательная девочка должна быть самой главной в любой компании, и любая другая девчонка будет рядом с ней выглядеть серой и неприметной.
– Пошли спать, – сердито зашипела Тамара, дергая Любу за рукав. – Поздно уже. Дай папе поесть спокойно.
Люба уныло поплелась следом за сестрой в их общую комнату. Однако едва они закрыли за собой дверь, Тамара обернулась к ней с горящими любопытством глазами:
– Ну, давай рассказывай, как там все было. С кем познакомилась, какие они, чем вы там занимались.
– Тебе что, правда интересно? – изумилась Люба.
– Ну конечно!
Люба подробно и с удовольствием рассказала про игру в волейбол, про купание в озере, про костер, про страшную черную старуху, про Андрея, Аэллу, белокурую скрипачку Танечку и рыженькую девочку, которую звали Ниной.
– Аэлла эта – полное барахло, – непререкаемым тоном изрекла Тамара, – один сплошной гонор, на чужом горбу хочет в рай въехать.
– Почему это? – не поняла Люба.
– Да потому что всех ее заслуг – только то, что она в волейбол хорошо играет. А все остальное ей за так досталось. Только потому, что она в Греции родилась и ее папа – большой человек. А вот Андрей – это личность. Если хочешь чему‑то полезному научиться, ты лучше с ним дружи, а не с Родиком своим. С Родика твоего пользы – как с козла молока.
Люба немедленно обиделась, но постаралась виду не показывать.
– Хочешь, завтра вместе на костер пойдем, – миролюбиво предложила она.
– Вот еще! Делать мне больше нечего.
– Ты же сказала, что тебе интересно.
– Так мне тебя послушать интересно, дурища! – рассмеялась Тамара. – Ты мне за десять минут все и рассказала, а так мне пришлось бы полдня на это тратить, чтобы самой увидеть. Я лучше что‑нибудь полезное поделаю в это время.
– А как же кино в клубе? – растерялась Люба. – Ты же обещала со мной сходить. Значит, не пойдешь?
– Ну почему же? Пойду, раз обещала. Я, правда, эту картину уже видела, но с удовольствием еще раз посмотрю, там одна актриса есть – прелесть как одета, я не все запомнила, надо еще разок взглянуть. У нее там такой костюмчик – узкая юбка с ремнем, свободный жакет без пуговиц…
Комментариев нет