«Все, что угодно. Пока ты без футболки, сделаю все, о чем ни попросишь».
– Да?
Он бросает мне свою бутылку из‑под воды. Я ловлю и, глядя на нее, пустую, жалею, что сама не предложила наполнить. Киваю и взбегаю по ступеням крыльца в дом. На кухне Карен загружает посудомоечную машину. Захлопнув входную дверь, я с трудом перевожу дух.
– Господи, Скай. У тебя вид, будто ты сейчас упадешь в обморок. Садись.
Она забирает у меня посудину и усаживает на стул. Пока она наполняет тару, я с шумом вдыхаю и выдыхаю. Она отдает мне бутылку, я поднимаюсь и выбегаю на улицу.
– Спасибо, – говорит он.
Я стою и смотрю, как он прижимается полными губами к горлышку.
Считай, что снова поцеловались.
Никак не могу понять, что подействовало на меня сильней: без малого пятимильная пробежка или Холдер. То и другое из‑за нехватки кислорода вызывает у меня полуобморочное состояние. Холдер завинчивает крышку, скользя взглядом по моему телу и задержавшись на голой талии, после чего вскидывает глаза:
– Занимаешься легкой атлетикой?
Я прикрываю живот левой рукой и сцепляю кисти:
– Нет, но подумываю.
– Займись. Ты пробежала едва ли не пять миль и почти не запыхалась, – говорит он. – Ты в выпускном классе?
Он понятия не имеет, каких усилий мне стоит, хрипя и пыхтя, не рухнуть на тротуар. Раньше я никогда не бегала так далеко и теперь изо всех сил стараюсь показать, что все мне нипочем. Очевидно, удается.
– А разве ты еще не знаешь, что я в выпускном? Похоже, теряешь шпионские навыки.
При появлении на его лице ямочек мне хочется победно помахать себе.
– Понимаешь, выслеживать тебя трудновато, – отвечает Холдер. – Я даже не нашел тебя в Facebook.
Он признался, что искал меня на Facebook. Мы встретились меньше двух часов назад, и он немедленно пошел домой и стал искать меня в Facebook. Это даже немного лестно. Невольно улыбнувшись, я все‑таки осуждаю это жалкое оправдание для девчонки, сумевшей взять верх над моим невозмутимым «я».
– Меня там нет. У нас нет доступа в Интернет, – объясняю я.
Скосив на меня глаза, он ухмыляется с таким видом, будто не верит ни единому моему слову. Потом отбрасывает волосы со лба:
– А как же телефон? Разве нельзя подключить Интернет через телефон?
– Телефона тоже нет. Моя мама не одобряет технический прогресс. И телевизора нет.
– Черт. – Он смеется. – Ты серьезно? Как же ты развлекаешься?
Я улыбаюсь ему в ответ и пожимаю плечами:
– Бегаю.
Холдер опять разглядывает меня, ненадолго остановив внимание на моем животе. Теперь придется хорошенько подумать, прежде чем надеть на улицу спортивный бюстгальтер.
– Ну и как мне узнать, в какое время некая персона отправляется на утреннюю пробежку?
Он поднимает взгляд на мое лицо, и я никак не разгляжу человека, которого описала мне Сикс. Я вижу парня, заигрывающего с девушкой. Глаза его лихорадочно блестят.
– Не знаю, захочешь ли так рано вставать, – говорю я.
От этого взгляда вкупе с техасским зноем у меня все плывет перед глазами. Не тот момент, чтобы скиснуть, и я делаю глубокий вдох.
Наклонив ко мне голову, он прищуривает глаза:
– Ты даже не представляешь, до чего мне хочется так рано вставать.
Он одаривает меня улыбкой с ямочками, и я падаю в обморок.
Да… в буквальном смысле. Я теряю сознание.
Судя по боли в плече и прилипшей к щеке грязи и гравию, мое падение не отличалось красотой и изяществом. Я вырубилась и шмякнулась на тротуар, и Холдер даже не успел подхватить меня. Вовсе не как герои в книгах.
Я пластом лежу на диване, куда он, вероятно, уложил меня, притащив с улицы. Надо мной склоняется Карен со стаканом воды, а у нее за спиной маячит Холдер, ставший свидетелем самого позорного момента моей жизни.
– Скай, выпей воды, – говорит Карен, приподнимая мне голову.
Я отпиваю глоток, откидываюсь на подушку и закрываю глаза, мечтая лишь снова вырубиться.
– Сейчас принесу влажную салфетку, – говорит Карен.
В надежде, что Холдер смылся, я открываю глаза, но он все еще здесь. И теперь он совсем рядом. Опускается на колени и тянется к моим волосам, пытаясь вытащить из них мусор.
– С тобой правда все хорошо? Ты сильно брякнулась.
Глаза его выражают участие. Большим пальцем он стирает что‑то с моей щеки, потом кладет руку на диван.
– О господи, – мямлю я, прикрывая глаза ладонью. – Прости. Ужасно неудобно.
Холдер отводит мою руку от лица:
– Ш‑ш‑ш. – Озабоченное выражение сменяется игривой ухмылкой. – Можно сказать, я даже кайфую.
Возвращается Карен:
– Вот салфетка, милая. Хочешь таблетку? Тебя не тошнит? – Вместо того чтобы дать салфетку мне, она вручает ее Холдеру и идет на кухню. – Посмотрю, нет ли у меня календулы или корня лопуха.
Прекрасно! Мало того что я опозорилась, так Карен собирается потчевать меня своими домашними снадобьями прямо у него на глазах.
– Мне хорошо, мама. Ничего не болит.
Холдер осторожно вытирает мне щеку салфеткой.
– Сейчас может не болеть, но заболит потом, – произносит он тихо – так, чтобы Карен не услышала. Он перестает рассматривать мою щеку и встречается со мной взглядом. – Нужно что‑то принять – на всякий случай.
Не знаю почему, но в его устах этот совет звучит более привлекательно, и я киваю. Собравшись с духом, выпиваю залпом лекарство. Потом сдвигаю ноги и пробую сесть, потому что иначе, если буду все так же лежать, а он склоняться надо мной, то опять упаду в обморок.
Заметив мою попытку сесть, он придерживает меня за локоть. Карен входит в гостиную со стаканом апельсинового сока. Настойка такая горькая, что ее нужно непременно запить. Я беру у нее стакан и быстро выпиваю. Просто мне хочется, чтобы она ушла на кухню.
– Извини, – говорит она Холдеру, протягивая руку. – Я Карен Дэвис.
Холдер поднимается на ноги и отвечает пожатием:
– Дин Холдер. Друзья зовут меня Холдером.
Мне завидно, что она прикасается к его руке. Я взяла бы номерок и встала в очередь.
– Как вы со Скай познакомились? – спрашивает она.
Он опускает на меня взгляд, а я в тот же момент поднимаю на него глаза. На его губах появляется едва заметная улыбка, но я замечаю.
– Мы, в общем‑то, не знакомились, – отвечает он, глядя на Карен. – Просто оказались в нужном месте в нужное время.
– Спасибо, что помог. Не понимаю, почему она потеряла сознание. С ней никогда такого не случалось. – Она смотрит на меня. – Ты сегодня что‑нибудь ела?
– Курицу на обед, – отвечаю я, не признаваясь, что перед пробежкой ела «сникерсы». – Еда в столовке – просто гадость.
Комментариев нет