И никаких комментариев. Я не свожу с него взгляда и молчу в ожидании объяснений.
Он понимает, что мне мало «ага», и вздыхает:
– Линден Скай Дэвис, родилась двадцать девятого сентября, Конро‑стрит, тысяча четыреста пятьдесят пять. Пять футов три дюйма. Донор.
Я отступаю назад, воображая гибель от рук этого странного преследователя. Чтобы лучше рассмотреть его (на случай если выпутаюсь), я перестаю прикрываться от солнца. Ведь от меня могут потребовать словесный портрет.
– Твое удостоверение личности, – объясняет он, увидев на моем лице смесь ужаса и смущения. – Ты показывала мне свое удостоверение. У магазина.
Почему‑то это объяснение не развеивает моих опасений.
– Ты смотрел в него две секунды.
– У меня хорошая память, – пожимает он плечами.
– Ты меня преследуешь, – невозмутимо говорю я.
– Преследую? – смеется он. – Ты стоишь перед моим домом. – И он указывает через плечо на дом за его спиной.
Его дом? Как это меня угораздило?
Он выпрямляется и барабанит пальцами по буквам на почтовом ящике.
Холдеры.
Я чувствую, как к щекам приливает кровь, но это не важно. После дневной пробежки по техасской жаре с ограниченным запасом воды пылает все тело. Я стараюсь не оглядываться на его дом, но любопытство пересиливает. Тот довольно скромный, не броский, вполне в духе района для среднего класса, где мы сейчас находимся. Как и автомобиль на подъездной дорожке. Интересно, его ли это машина? Из разговора с «как там ее» в магазине я заключила, что он моего возраста, а потому, вероятно, живет с родителями. Но почему я не видела его раньше? Как я могла не знать, что живу всего в трех милях от дома единственного из всех парней, кому под силу превратить меня в клубок кипучих эмоций?
Я откашливаюсь:
– Что ж, спасибо за воду.
Больше всего мне хочется избавиться от этой неловкости. Я поспешно взмахиваю рукой и срываюсь с места.
– Погоди минутку! – кричит он мне вслед. Я не замедляю хода, и он пробегает мимо меня и поворачивает навстречу. – Давай налью тебе воды.
Он выхватывает у меня бутылку, случайно коснувшись рукой моего живота. Я снова цепенею.
– Сейчас вернусь, – говорит он и бежит к дому.
Я в шоке. Совершенно неожиданная любезность. Возможно, еще один побочный эффект раздвоения личности? А вдруг он мутант вроде Халка? Или оборотень? Наверное, Дин – его добрая маска, а Холдер – злая. В продуктовом магазине я определенно видела Холдера. Пожалуй, Дин нравится мне гораздо больше.
Мне неловко ждать, и я возвращаюсь к подъездной дорожке, останавливаясь через каждые два шага и озираясь. Непонятно, что делать. У меня возникает ощущение, что любое решение окажется дурацким.
Остаться?
Или убежать?
А может быть, спрятаться в кустах, пока он не вышел на улицу с ножом и наручниками?
Я так и не успеваю убежать, а входная дверь распахивается, и он выходит с полной бутылкой воды. На этот раз солнце у меня за спиной, и мне отлично его видно. Не очень‑то это здорово, поскольку я начинаю пялиться на него.
Фу ты! Терпеть не могу похоть!
Ненавижу. Ее.
Всеми фибрами души я понимаю, что он нехороший человек, но мое тело совершенно не считается с этим.
Он протягивает мне бутылку, и я быстро делаю еще несколько глотков. Ненавижу техасскую жару саму по себе, но в сочетании с Дином Холдером это сущее преддверие Ада.
– Так… что насчет магазина? – неловко запинаясь, произносит он. – Извини, если смутил.
Мне катастрофически не хватает воздуха, но я нахожу в себе силы ответить:
– Ты меня не смутил.
«Ты меня приворожил».
Холдер, прищурив глаза, несколько секунд изучает меня. Сегодня я обнаружила, что не люблю, когда меня рассматривают… Мне нравится быть незаметной.
– Я и не собирался приставать к тебе, – говорит он. – Просто принял тебя за другую.
– Отлично.
Я принужденно улыбаюсь, но это вовсе не отлично. Почему мне становится так обидно, что он не пытался приставать ко мне? Я была бы рада.
– Но это не означает, что я не буду к тебе приставать, – с ухмылкой добавляет он. – Просто не делал этого в тот момент.
«Ну, слава богу». Его уточнение вызывает у меня улыбку, хотя я пытаюсь сдержаться.
– Хочешь, чтобы я побежал с тобой? – спрашивает он, кивая на тротуар.
«Да, пожалуйста».
– Нет, все нормально.
Он снова кивает:
– Ладно, я все равно собирался в ту сторону. Я бегаю по два раза в день, и у меня еще осталась пара… – Он останавливается на полуслове и делает шаг ко мне. Потом берет меня за подбородок и чуть запрокидывает мне голову. – Кто это тебя так? – Он хмурится, и взгляд приобретает жесткость, которую я заметила в магазине. – Раньше у тебя с глазом такого не было.
Я со смехом отодвигаюсь:
– Несчастный случай. Нельзя резко будить девчонку‑тинейджера.
Он не улыбается и, подойдя ближе, пристально смотрит, потом проводит большим пальцем у меня под глазом:
– Ты ведь не стала бы молчать?
Я собираюсь ответить. Правда. Но просто не могу. Он прикасается к моему лицу. Трогает щеку. Я не в состоянии думать, не в состоянии говорить, не в состоянии дышать. Энергия, исходящая от всего его существа, высасывает воздух из моих легких, и у меня подгибаются колени. Я неуверенно киваю, и он, нахмурившись, отводит руку.
– Побегу с тобой, – решительно произносит он.
Потом кладет руки мне на плечи, поворачивает меня, слегка подталкивает, и мы в молчании начинаем бежать бок о бок.
Мне хочется поговорить с ним. Хочется спросить его о годе в колонии, о том, почему он бросил школу, зачем у него татуировка… но меня пугают возможные ответы. К тому же я совершенно запыхалась. Так что всю дорогу до моего дома мы бежим в полной тишине.
Вблизи нашей подъездной дорожки мы переходим на шаг. Я не имею представления, как все это прекратить. Со мной никто никогда не бегает, поэтому мне неизвестен этикет прощания бегунов. Я оборачиваюсь и поспешно машу ему рукой:
– Наверное, мы еще увидимся?
– Обязательно, – глядя прямо мне в глаза, отвечает он.
Я смущенно улыбаюсь и отворачиваюсь. Обязательно? Идя по подъездной дорожке, я так и сяк верчу это слово. Что он хотел этим сказать? Он не пытался выведать номер моего телефона, хотя не знает, что у меня его нет. Не приглашал меня бегать с ним. Но произнес «обязательно» так, словно уверен в себе. Надеюсь, что так оно и есть.
– Скай, подожди! – Он так выговаривает мое имя, что мне хочется, чтобы «Скай» было единственным словом в его лексиконе. Я оборачиваюсь, безмолвно моля о флирте. Теперь‑то я точно клюну. – Сделай мне одолжение.
Комментариев нет