– Баба, – уточнил его приятель.
Волков кивнул.
– Именно. Она как раз из Министерства культуры. Герберова Элеонора Герберовна.
– Робертовна, – опять поправил Козленков. – Не знаете такую?
– Не слышала даже.
– Значит, вам повезло. Но эта Герберова там большой начальник. То есть начальница. Гибель Эскадры даже перед ней заискивает…
– Кто? – не поняла Вера.
– Худрук нашего театра – Гилберт Янович Скаудер. Мы промеж себя его так называем по созвучию. Гилберт Скаудер – Гибель Эскадры. А вообще была когда‑то пьеса Корнейчука с таким названием. Так вот эта, с позволенья сказать, баба из министерства отправилась с нами на Ибсеновский фестиваль в Осло. Мы там «Гедду Габлер» представляли. А она выступала перед спектаклем, а потом давала интервью, говорила, что будет оказывать всякое содействие, чтобы следующий год в России стал годом великой норвежской культуры, и тогда народ России наконец примет идеи толерантности и гуманизма…
Волков остановился, посмотрел на Козленкова.
– Так ведь?
И, не дожидаясь ответа, продолжил:
– Только при чем здесь «Гедда Габлер»? Тем не менее признаюсь: успех у нас был оглушительный. Хотя в нашей постановке вместо семи ибсеновских персонажей появилось в два раза больше. Потому что мы еще «Три сестры» привезли, а там персонажей четырнадцать, включая няньку Анфису. Надо же было всех задействовать.
– Вас всего четырнадцать человек пассажиров на корабле? – удивилась Вера.
– Не знаю. Гибель Эскадры здесь. И, конечно же, Герберова Элеонора Робертовна – куда она денется? Остальные актеры здесь. Правда, не все. У Кудрявцевой, которая нянька Анфиса, в Норвегии дочка живет. И она решила у нее задержаться, а с нею еще человек пять или даже шесть. Надо будет вечерком перекличку сделать – уточнить. А у тех, что нас покинули, – у всех случайно оказались заранее оформленные шенгенские визы и билеты обратные заказанные за полгода, чтобы совсем дешево было.
– А еще на корабле Борис Борисович Софьин, – добавил Алексей. – Но он не пассажир, он – хозяин судна, а еще главный спонсор нашего модного в определенных кругах театра. Но он если и общается с кем‑то, то с Гибелью Эскадры разве что. В бары не ходит, еду ему подают в каюту. Вы вообще слышали про такого человека?
– Слышала, – ответила Вера. – Это он меня сюда пригласил.
Актеры переглянулись.
– Бары и рестораны тут не работают, – перевел разговор Алексей. – Но что нам вдвоем сидеть? Бесхозная стойка барная есть – вот мы и делаем вид, будто культурно заседаем. На других палубах тоже пустые бары есть. Плохо, конечно, что без напитков, но мы со своим, как в далекие студенческие времена. У нас ведь в каюте мини‑бар, и кое‑что мы из дома прихватили. Пусто кругом, народу на корабле немного: команду пока еще не набрали полностью. Нет ни барменов, ни официантов, ни стюардов…
Оба мужчины вдруг поднялись и посмотрели на дверь. Вера обернулась и увидела подходящего к ним Бориса Борисовича. Оказавшись возле стойки, тот произнес:
– Здравствуйте, господа…
И поздоровался за руку с каждым из артистов. Потом улыбнулся Вере.
– Верочка, эти двое вас не замучили?
– У нас очень увлекательная беседа, – ответила она.
– Не сомневаюсь. Это достойные люди, – Борис Борисович посмотрел на стойку. – И виски они пьют достойный: восемьсот евро за бутылку.
– Так мы же рассчитаемся, – неуверенно произнес Волков.
– Успокойтесь, – еще шире улыбнулся Борис Борисович. – Считайте, что я вас угостил. А если напиток понравился, то пришлю еще пару бутылок.
– Да нет… – смутился Алексей. – То есть понравился, но присылать ничего не надо. Нет ничего хуже, чем привыкать к хорошему. Я имею в виду привыкать к роскоши.
– Как знаете… – ответил судовладелец.
И взял под руку Веру.
– Верочка, вы ведь известный финансовый консультант, мне надо с вами посоветоваться…
Глава 4
Вера летела в эконом‑классе. Когда в Шереметьево самолет оторвался от земли, сидящая рядом пожилая дама произнесла тихо, обращаясь не к ней, а в спинку впереди стоящего кресла:
– Господи, хоть бы долететь…
– Боитесь летать? – спросила Вера.
Женщина, даже не обернувшись, покачала головой:
– Не то слово.
Ее трясло от страха, она закрыла глаза и тихо плакала, а потом у нее и вовсе прихватило сердце. Вера подбежала к проводнице, та принялась искать среди пассажиров врача.
Врач нашелся, и как раз кардиолог. Пожилую женщину уложили на сиденье, а Вере из‑за отсутствия свободных мест в эконом‑классе предложили продолжить полет в бизнес‑классе без всякой доплаты.
В бизнес‑классе летели всего двое мужчин. Еще молодых и уже известных: один министр экономического развития Дмитрий Захарович Иноземцев и его зам – Борис Борисович Софьин. Они попивали виски, что‑то рассказывали друг другу и громко смеялись. Через пару минут после того, как Вера Бережная оказалась их спутницей, к ней подошел Иноземцев и сказал, что она кажется ему знакомой.
– Вы в прошлом году в Майами не отдыхали? – игриво поинтересовался Иноземцев.
– Нет, – ответила Вера.
– А на Сейшелах?
– Времени не было туда завернуть.
– А кем вы работаете?
– Финансовым консультантом.
– Вы тоже в Давос на финансовый форум? – обрадовался Дмитрий Захарович. – Значит, нам по пути.
Он опустился в кресло рядом.
– Я не в Давос, в Цюрих по делам, – проговорила Вера.
– По каким?
– По служебным.
Иноземцев наклонялся к ней все ближе и ближе, пытался придать своему голосу проникновенное звучание, уверенный в своей неотразимости.
– Может, вам нужна помощь в вашем деле? – говорил он. – У меня большие возможности. Могу поспособствовать и в ваших швейцарских делах.
– Вы сможете вытащить из «Цюрихер Кантональбанка» средства, заблокированные на счету моего клиента? – усмехнулась Вера.
– Можно обсудить этот вопрос, – вкрадчиво улыбаясь, продолжал приближаться к ней Иноземцев. – За какие преступления заблокирован счет?
– Банк решил, что средства добыты незаконным путем, другими словами, вымогательством и взятками. Вы готовы позвонить прямо сейчас вице‑президенту банка и договориться? Только, боюсь, после этого звонка вас в аэропорту будет встречать толпа журналистов, задающих вопросы о ваших связях с мафией.
Дмитрий Захарович рассмеялся и отодвинулся. Продолжая веселиться, он отодвигался все дальше. И внезапно спросил уже спокойно и серьезно:
– Виски выпьете с нами?
Вера отказалась. Но потом, когда из‑за снегопада над Германией пришлось сесть в Мюнхене, она все же выпила с Иноземцевым и его замом немного белого вина. За четыре часа в баре аэропорта переговорили о многом, хотя Вера больше слушала бахвальства молодых чиновников. Узнала, что Дмитрия Захаровича за несколько лет до его внезапного назначения министром всесильный Березовский назвал Дезиком, и это прозвище крепко пристало к нему. Дмитрия Захаровича теперь так называли все, неизвестно нравилось ли Иноземцеву такое прозвище, но он не обижался. И вообще он показался Вере веселым и беззаботным, уверенным в своем будущем и в своих возможностях.
При расставании в аэропорту Цюриха, прощаясь, он спросил:
– Вы серьезно можете решать вопросы со швейцарскими банками, Вера?
Комментариев нет