Лизанька.
Еще раз!
Аметистов.
Шесть – два! (Стучит молотком.)
Поэт.
Семь рублей.
Аметистов.
У пианино – семь рублей. Благодарю вас, семь‑раз.
Лизанька.
Еще много, много раз!
Роббер.
Восемь!
Поэт.
Девять!
Аметистов.
Благодарю вас. Девять.
Распахивается занавес, и из ниши выходит Курильщик.
Курильщик (смеется странным смехом).
Десять.
Аметистов.
Благодарю вас. В нише – десять.
Курильщик.
Одиннадцать.
Аметистов.
Вы восхищаете меня. Одиннадцать – раз. Одиннадцать‑два.
Роббер.
Держу.
Зоя (внезапно).
Поцелуй Лизаньки за одиннадцать рублей! Я стыжусь за вас, господа. Тогда я даю пятнадцать.
Аметистов.
Гран мерси. Фирма бьет. Фирма не уступит. Пятнадцать‑раз, пятнадцать – два.
Зоя исчезает, нее время звучит фокс‑трот за сценой.
Роббер.
Держу.
Курильщик.
Шестнадцать, семнадцать, восемнадцать, девятнадцать, двадцать, еще раз…
Лизанька.
Еще много, много раз…
Аметистов.
Ниша ведет. В нише двадцать. В нише – два червонца раз, в нише два червонца‑два…
Роббер.
Уступаю.
Аметистов.
Здесь уступают, ниша получает шанс. Я завидую вам. Два червонца два…
Поэт.
Лизанька, я вас теряю. Лиза, прочти книгу моих стихов.
Аметистов.
Двадцать – три. Я поздравляю вас, счастливец.
Курильщик достает бумажник. Зоя появляется как из‑под земли, принимает два червонца. Один из них протягивает Лизаньке, та прячет его в чулок.
Курильщик (поднимается на стол, тянется губами).
Я не могу. Мой златокудрый Аполлон! (Скрывается в нише.) Дарю.
Поэт.
Я понимаю этого человека. Лизанька, он подарил ваш поцелуй мне.
Роббер.
Объедочками питаетесь, молодой человек. (Уходит.)
Аметистов (философски).
Пардон‑пардон, не оскорбляйте фирмы. (Исчезает.)
Фокс‑трот за сценой принимает несколько дикий характер. Взрывы хохота. Опять глухой вопль Мертвого тела. Не разберешь, что он кричит. В фокс‑троте вылетает Иванова с Фокстротчиком.
Фокстротчик (танцуя).
Вы танцуете совершенно исключительно. (Напевает.) Пам‑пам пам…
Иванова.
В вашем профиле есть что‑то греческое.
Лизанька проносится в фокс‑троте с Поэтом.
Поэт.
Лизанька, в этом фокс‑троте звучит что‑то инфернальное. В нем нарастающее мученье без конца.
Лизанька.
Лам‑ца‑дрица‑а‑ца‑ца…
Улетают.
Мымра (проносится в фокс‑троте с Роббером).
Вы, вероятно, страшно страстный. Ах, мужчины и пенсне меня волнуют!
Роббер.
Благодарю вас. (Уносится.)
Мертвое тело (выплывает с хриплым пением).
Из‑за острова на стрежень, на простор речной полны… Басы, полегче… Выплывают расписные – тенора, тише Стеньки Разина челны…
Херувим входит из ниши.
Мертвое тело.
Позвольте вас спросить, мадам.
Херувим.
Я не мадама есте.
Мертвое тело.
Что за черт! К кому ни ткнешься, все не мадам да не мадам… а сулили девочек. Херувим исчезает И за борт ее бросает в набежавшую волну… (Подходит к манекену.) Ага, наконец‑то дама. Мадам, один тур. Улыбаетесь? Улыбайтесь, улыбайтесь, только смотрите, чтоб вам потом плакать не пришлось. Вы, может быть, думаете, что я пьян? Жестоко ошибаетесь. За сценой ликует фокс‑трот (Обнимает манекен за талию и танцует с ним.) Сколько вам лет, милочка? Неужели? Никогда бы не дал. Никогда в жизни нс держал в руках такой талии. (Танцует, рыдая, кричит тоскливо.) Долой присяжного поверенного Роббера, захватившего всех дам! Уйди, подлец! (Бросает манекен на диван.) Глаза б мои на тебя не смотрели.
Аметистов (внезапно).
Пардон‑пардон. Чего же вы расстроились, почтенный Иван Васильевич? Что вы, что вы? Чего вам не хватает в жизни?
Мертвое тело.
Погоди, погоди! Вот придут наши, я вас всех перевешаю. (Поет уныло.) Пароход идет прямо к пристани, будем рыб мы кормить коммунист…
Аметистов.
Неудобно, неудобно, Иван Васильевич. Позвольте, я вам нашатырного спирта накапаю.
Мертвое тело.
Так, так. Новое оскорбление. Все пьют шампанское, а мне нашатырного спирту!
Аметистов.
Пардон‑пардон, Иван Васильевич. Вы переутомились.
Роббер.
Боже мои, Иван Васильевич! Нарезался как зонтик. Ну как тебе не стыдно! Ну, ты подумай. Где ты? В «Новой Баварии», что ли? Ты посмотри, какие женщины!
Мертвое тело.
Да, спасибо. (Указывает на манекен.)
Роббер.
Иван Васильевич, постыдись!
Мымра (появляется).
Иван Васильевич, миленький, что с вами?
Аметистов.
Иван Васильевич, пожалуйте в столовую, вам необходимо подкрепиться.
Мымра.
Негодный, я буду вашим спутником, хоть вы этого не заслужили.
Мертвое тело.
Пойди ты от меня к черту. Ты предатель!
Мымра.
Противный, вы не узнаете меня? Я сидела рядом с вами за ужином.
Мертвое тело.
Ну и что ж, что сидела? И она сидела. (Указывает на Аметистова.) А какой толк?
Роббер.
Опозорил ты меня навеки, Иван Васильевич. Наталья Николаевна, примите мое глубочайшее извинение. Вы хотите – я на колени стану!
Мымра.
Ах, что вы, что вы!
Роббер (на коленях).
Не сердитесь на него. У него, в сущности, золотое сердце. Он из Ростова‑на‑Дону, домовладелец, симпатичнейшая личность. Но, понимаете, вот…
Мертвое тело.
Унижайся, унижайся, как насекомое.
Аметистов (Мымре).
Наталья Николаевна, берите его под ручку. Иван Васильевич, пожалуйте, пожалуйте.
Мертвое тело.
Спасибо тебе. Один ты порядочный человек. Я тебя знаю, подлец, ты из Воронежа. Уходят.
Зоя (вырастает из‑под земли).
Справились?
Роббер.
Зоя Денисовна, примите мои глубочайшие извинения, от имени Ивана Васильевича тоже.
Зоя.
Ну, какие пустяки. Бывает, бывает.
Роббер.
У него острое малокровие. Он из Ростова‑на‑Дону, шампанское бросилось и голову. На коленях молю у вас…
Зоя.
Ах, что [вы], что вы! Ну, какие пустяки. Бывает. Только… я не знаю, как я с ним распрощаюсь. Он плохо отдает себе отчет в происходящем…
Роббер.
Помилуйте, Зоя Денисовна. Я сию же секунду улажу этот вопрос. Сколько я вам должен?
Зоя.
Двести десять рублей.
Роббер.
Слушаюсь. Иван Васильевич тоже?
Зоя.
Да.
Роббер.
Слушаю. (Достает деньги.) Двести десять и двести десять – это четыреста…
Зоя.
Двадцать.
Роббер.
Точно так. Какие у вас математические способности. Зоя Денисовна! Мерси, мерси. От имени Ивана Васильевича тоже. Ваш вечер поразителен. За сценой гремит фокс‑трот. Зоя Денисовна, окажите мне честь. Один тур.
Зоя.
Ах, я стара.
Роббер.
Ах, что вы. Это звучит кощунственно. Устремляется в танце с Зоей. Херувим в позе китайского божка остается в нише. В его агатовых глазах забота.
Манюшка (пробегает с подносом).
Ты что ж, дурачок, такой скучный сидишь?
Херувим.
Я, Мануска, мало‑мало думаю. Куда Газолини пропал?
Манюшка.
Ну, куда пропал? Ключ в кармане был, отпер да выскочил.
Херувим.
Нет, Мануска. Мы мал‑мало скоро бези будем.
Комментариев нет