– Да, – неохотно ответил Ключников. – Он взял отпуск по состоянию здоровья, увез жену в город.
– Мой муж чрезвычайно добрый человек, – издевательски заявила Людмила, – и очень не любит называть вещи своими именами. У батюшки оказались не совсем обычные склонности…
– Прекрати, – отмахнулся Павел Аркадьевич. – Это клевета.
– Серьезно? Отчего тогда он так всполошился?
– Любой на его месте… кто‑то написал на ступеньках церковной лестницы краской «отец Владимир – педофил». Гадость и клевета. Но тут же пошли слухи. Кто‑то видел, он девочку по голове погладил, кто‑то – мальчика по спине. Это что, преступление? Но все это росло как снежный ком… Честному человеку нелегко отмыться от грязи…
– Кому понадобилось травить батюшку? – удивился Вадим.
И в самом деле, каким образом и кому священник местной церкви мог перейти дорогу? Допустим, приход здесь не бедный, но и златых гор не видно, а священника назначают отнюдь не прихожане. Поверить, что кто‑то из церковных служителей так пакостит, домогаясь места, я не в состоянии, тогда кто? А главное, зачем? Или сплетни все же не на пустом месте возникли?
Ключников пожал плечами:
– Если б я знал, постарался бы сделать все, чтоб мерзавцы ответили за свои поступки.
– Вы пытались разобраться?
– Когда к церкви подбросили голову убитой козы, я счел это мерзкой выходкой, не имеющей отношения лично к отцу Владимиру. И только когда жена сообщила, что он… практически оставил службу… Слухи дошли до епархии, и у отца Владимира теперь неприятности. Я с ним встретился, но он сам был в недоумении относительно причин…
– Или хотел, чтобы ты так считал, – опять вмешалась Людмила.
– Из разговора с ним я понял, что с самого начала его восприняли в штыки… Мелкие пакости, на которые он поначалу не обращал внимания, закончились безобразной выходкой…
– Ты Райкин припадок имеешь в виду? – хмыкнула его супруга и, не дожидаясь ответа, принялась рассказывать: – Живет здесь одна баба, совершенно опустившаяся. Пьет и, извините, спит с кем попало. За выпивку. В общем, малоимущая, каким отец Владимир рвался помогать. Само собой, нигде не работает, зато рожает регулярно. Детей в детдом, и опять в загул. Не жизнь, а сплошной праздник. Сколько она их там насдавала? Пять или шесть? – обратилась она к мужу.
– Понятия не имею, – нахмурился он.
– Очень жаль, надо бы знать, кому помогаешь. В общем, отец Владимир в гордыне, которую он так старательно поносил, решил Райку спасти. Вернуть на путь истинный: чтоб пить бросила, работать начала и детей своих вернула.
– И что в этом плохого?
– Глупость, вот что, дорогой. Таких, как Райка, в трудовые лагеря отправлять надо, на хлеб и воду, а еще на принудительную стерилизацию, чтоб всяких уродов не рожала, которых нормальным людям всю жизнь кормить придется. А батюшка решил добрым словом… Она в церкви прибираться стала, хоть большого толку от нее никто не видел. Юбку нацепила до лодыжек, платок… преобразилась, одним словом. А уж крестилась каждую минуту.
– Но ведь она действительно бросила пить, – вздохнул Ключников.
– Ага. На пару месяцев. А потом явилась в церковь на воскресную службу пьяная в хлам и принялась батюшку поносить. Чего только не наговорила… будто бы батюшка ее, простите, соблазнил прямо в церкви, под образами…
– Ты же сама сказала, она была почти невменяемой.
– Не спорю. И она же заявила, что отец Владимир к детям интерес имеет весьма скверного свойства.
– Н‑да, – хмыкнул Вадим, – батюшке не позавидуешь. И что было дальше?
– Из епархии приезжали. И наш участковый с Раисой разговаривал, – недовольно поморщился Ключников. Похоже, разговор ему был не только неприятен, но и изрядно утомил. – Раиса заявила, что ничего не помнит, пьяная была, какой с нее спрос. Участковый пригрозил сроком за клевету. Она к батюшке побежала плакаться, он простил по доброте душевной. В воскресенье она вновь пришла, и вновь пьяная. Рыдала и умоляла ей не верить и ее, грешную, простить. Но сделала только хуже, пошли слухи, что несчастную алкоголичку попросту запугали.
Подали десерт, и тут Людмила вздохнула с притворным сожалением:
– Милый, наши гости, чего доброго, передумают здесь землю покупать. Вы ведь планируете строиться?
– Пока и сам толком не знаю, – выдав улыбку из арсенала героя‑обольстителя, ответил Вадим.
– Все эти Райки, как вы понимаете, совсем из другой жизни. На самом деле у нас тут тихо, и люди по большей части вполне приятные. Стрешневы организовали что‑то вроде клуба. По субботам музыкальные вечера. Даже есть любительский театр. Представьте, я в прошлом году играла Офелию. – Она жеманно засмеялась, а я ехидно подумала: видно, с актерским составом совсем плохо, если не нашли никого помоложе.
– А сейчас что ставите? – спросила я без особого интереса.
– Ничего, к сожалению. У нас всем руководит Клавдия Александровна, жена Стрешнева, но в последнее время она неважно себя чувствует. Сердце. Возраст дает себя знать. – И выразительно посмотрела на Ключникова, тот отвернулся, нахмурившись.
Любопытно, на что мадам намекает? У нашего Ключникова с этой Клавдией Александровной роман?
Обед закончился, мы поднялись из‑за стола, появилась Варвара: хозяйку кто‑то просил к телефону. Как только она нас покинула, Ключников торопливо заговорил:
Конец ознакомительного фрагмента.
Читать полную версию
Комментариев нет