– И еще костюмчик, – щебетал гример, – кажется, он изумительно подходит для ваших целей.
С этими словами Леня выволок на свет из той же сумки розовый пиджак, темно‑оливковую рубашку, бордовые брюки и такой же бордовый галстук.
Пиджак выглядел потрясающе – сшитый из какого‑то блестящего материала, напоминающего клеенку, с золотыми пуговицами и вышитым на нагрудном кармане львом. Увидев мое изумление, Золотов горделиво произнес:
– Утащил из костюмерной. Пиджачок с рубашечкой будут тик в тик, а вот брючки придется в поясе чуть‑чуть утянуть. Ну‑ка, померяй!
И он протянул попугайское одеяние фальшивому Денису. Тут я снова обрела голос:
– Нет, нет, это нельзя надевать ни в коем случае. Да вся тюрьма вытаращится на это варварское великолепие!
– Вот именно, – радостно захихикал Леня, – именно вся тюрьма будет таращиться на этого идиота. Но все запомнят только пиджак, а на лицо и не посмотрят как следует. Великолепный отвлекающий момент!
«А ведь он прав, – подумала я. – На самом деле, все будут разглядывать этот костюм!»
В Лениной правоте я убедилась еще раз, когда в семь утра мы садились в машину. Таксист чуть глаза на щеки не выронил и потом всю дорогу тихо покашливал.
В половине восьмого мы заняли очередь у входа в тюрьму. Когда в восемь утра толпа, груженная пудовыми сумками, понеслась внутрь, фальшивый Дениска дернул меня за руку:
– Не беги с этими, им в правую дверь, а мы адвокаты, нам налево.
И он толкнулся в другой вход. Мы вошли в тесное обшарпанное помещение, правда, здесь стояли стулья и маленькие неудобные столики. Публика тут собралась другая. Полноватые мужчины в хороших костюмах, женщины с дорогими деловыми сумками, несколько довольно молодых людей в джинсах и курточках. Все они стояли в очереди к маленькому окошку. Я почувствовала, как от страха вспотела спина. Боже мой, совершенно не знаю, как адвокаты проходят в тюрьму! Подельник ткнул меня кулаком под ребра и шепнул:
– Чего зенки‑то выпучила? Становись и делай то же, что и я.
И он просунул в окошко адвокатское удостоверение, которое стоило ровно столько, сколько я раньше зарабатывала за год. Очередная крепко сбитая блондинка дала бланк. Мы пристроились за угловым столиком.
– Это заявка, – поучал «коллега», – вот заполняй, потом отдадим в окно и будем ждать, когда вызовут.
– Она ничего не заподозрит, не покажется подозрительным, что к одному заключенному сразу два адвоката идут?
– А что тут такого? Деньги есть, так можно хоть десять нанять, закон дозволяет.
– И откуда только ты все это знаешь?
– Посидишь с мое, не то еще узнаешь!
Внезапно я вздрогнула. В хорошо придуманном плане обнаружилась зияющая брешь. Что будет со лже‑Денисом, как он уйдет из тюрьмы, когда все выяснится. Услышав этот вопрос, подельник тихо хихикнул:
– Ну ты даешь. Сразу, ясное дело, не выйду. Сначала, конечно, по морде накостыляют для порядка. Потом, наверное, судить будут. Только вот все никак не соображу, какую статью прицепят. Может, мошенничество. Да ты не боись, скажу, что меня силой заставили. Странная какая, платишь такие бабки и обо мне волнуешься.
– Не страшно опять садиться?
Парень покачал головой:
– Тюрьма – дом родной. Я там в авторитете. Уж поверь, под шконками не сижу. Отдельную кроватку имею, телевизор у подушки.
– А что, отдельная кровать – вещь необыкновенная?
Лже‑Дениска прищурился:
– Ой, мамаша, ну как я тебе все объясню, когда ты простого не понимаешь. Не дрожи. Посижу до суда, потом в колонию, оттуда на поселение, следом – условно‑досрочное получу. Годика через два на свободе с чистой совестью и тугими бабками.
Следующие полтора часа прошли в молчании. Время от времени из окошка выкликали фамилию. Наконец‑то позвали нас. Фальшивый Дениска встал.
– Пошли в эту башню на второй этаж.
Мы пересекли крохотный дворик и вошли в башню, поднялись на второй этаж и оказались перед воротами‑металлоискателями, наподобие тех, что стоят в аэропортах.
Справа от ворот в железной клетке сидела привычно кудрявая белокурая девушка, на ее лице замерло каменное выражение. А впереди, сразу за воротами, тянулась решетка. Паренек прошел через ворота и подал девушке документы, та выдала железный номерок и нажала кнопку. Решетка с лязгом отошла в сторону. Я быстренько повторила маневр. Мы оказались внутри тюрьмы, и решетка с жутким стуком захлопнулась за нами. Стало страшно. Господи, ну куда лезу?
Быстрым шагом мы пошли по коридору, поднялись еще на один этаж и опять оказались возле решетки и девушки в клетке. Прямо над головами виднелась надпись: «Следственная часть». Мой компаньон показал номерок. Стражница открыла решетку и тусклым голосом сказала:
– Второй кабинет.
Мы прошли по длинному коридору и встали у второго кабинета. Появился молоденький офицер, он взял у нас заявку и отпер комнату. Я шагнула внутрь и вздрогнула – замок заперли.
– Да не дрожи ты, – рассмеялся браток. – Здесь всегда запирают двери. Не дергайся.
Я огляделась. Маленькая, метров шести‑семи комната выглядела удивительно грязной. В углу валялись чьи‑то рваные кроссовки, на стуле висела тельняшка. Письменный стол и допотопная вешалка венчали пейзаж. Сердце тоскливо сжалось: если у них так в помещениях для адвокатов и сотрудников, то как же убого в камерах! Грустные размышления прервал звук отпираемой двери. Конвойный ввел Дениску.
«Только не удивляйся, бога ради, не удивляйся», – молилась я про себя.
Но Дениска даже не вздрогнул. Конвойный повернулся и вышел. Денька молча продолжал смотреть на нас. Я откашлялась:
– Уважаемый Денис Иванович, ваша семья наняла нас, чтобы помочь.
Не прерывая идиотской тирады, протянула мальчишке листок бумаги. Денька прочитал и быстро стал снимать костюм. Я продолжала вещать, как радио на вокзале:
– Чистосердечное признание облегчит вашу участь и уменьшит наказание…
Лже‑Дениска гнусавил в ответ:
– Да не виноват я, зуб даю, подставили меня.
Под этот аккомпанемент быстро производилась операция по разгримировыванию и загримировыванию. Каштановый парик, усы, очки, розовый пиджак… Управились примерно минут за сорок. Наконец были произнесены завершающие слова «пьесы»:
– И все же советую как следует подумать, пока что мы потеряли здесь много времени зря.
Фальшивый Дениска подмигнул и еле слышно прошептал:
– Делай все в обратном порядке.
Он нажал на звонок у двери, через несколько минут вошел конвойный и увел заключенного. Мы с Деней двинулись по коридору.
– Повторяй за мной, – шепнула я.
Денька кивнул головой.
Показали железные номерки, и решетка распахнулась. На первом этаже девушка беззвучно отдала удостоверения, забрала номерки, и мы вышли во дворик. Я с ужасом ожидала воя сирен, лая собак… Но нет, все тихо. Спокойно средь бела дня удрали из Бутырской тюрьмы, и никто не заметил.
На Новослободской улице поймали машину и помчались в Шереметьево‑2.
Комментариев нет