– Понимаю. Тем более следует хорошо подумать, кому вы могли ненароком перейти дорогу. Конкуренты, обиженный клиент…
Одинцов уставился на меня, не моргая, мне показалось, он размышляет, стоит говорить или нет. Вздохнул и отвел глаза.
– Этот заказ в торговом центре «Заречный»… Сначала они обратились в другую рекламную фирму, но их не устроила цена. Я предложил свой проект, и мы смогли договориться. Черт… получается, я наговариваю на человека.
– Мы ведь хотим найти убийцу? – спокойно произнесла я. – Значит, должны проверить все возможные версии. Фамилия хозяина рекламного агентства?
– Миронов. Я едва с ним знаком, но он производит впечатление приличного человека, адекватного, уж точно. К тому же, если разобраться, дорогу я ему не перебегал. Это право клиента обратиться сразу в несколько фирм и выбрать ту, которая ему подходит.
– Насколько крупным был заказ?
Одинцов кашлянул, помялся, взял авторучку из моих рук и написал сумму на листе блокнота. Я тихонько присвистнула – сумма впечатляла.
– Условия сделки разглашать не принято, – сказал Одинцов виновато.
– О коммерческих тайнах я наслышана. Что ж, думаю, господин Миронов был весьма огорчен.
– Наверное. Тем более что был уверен: заказ достанется ему. Его двоюродная сестра работает ведущим экономистом в холдинге, которому принадлежит торговый центр.
– Он не угрожал вам?
– Нет. Мы с ним даже не встречались после этого. И, честно сказать, я и мысли не допускаю…
– Вам и не надо, – сказала я и улыбнулась. – Для подобных мыслей у вас теперь есть я.
– И вы всерьез думаете, что…
– Вам нужно напрячься и вспомнить, у кого еще в последнее время был повод вас недолюбливать.
Я передвинула к нему блокнот и авторучку, он взглянул растерянно, будто думал, что я его разыгрываю, но моя физиономия была предельно серьезна. Авторучку он взял и погрузился в размышления. Я сделала еще заказ, к тому моменту, когда принесенный кофе был выпит, в блокноте появилось пять фамилий.
– Вот, – сказал Одинцов, протягивая мне блокнот. – Но там речь шла о гораздо меньших суммах. Потапов, последний в списке, был недоволен тем, как мы выполнили заказ. Претензии абсолютно надуманные, он просто не хотел платить. Пришлось подавать на него в суд. Дело мы выиграли. Речь шла о сумме в двести пятьдесят тысяч.
– На мировую он, как я понимаю, не пошел?
– Нет.
– Учитывая, что ему пришлось заплатить судебные издержки… он потерял примерно полмиллиона.
– Примерно так.
– Чем не повод затаить обиду.
– Господи, Феня… ничего, что я вас так называю? – спохватился он.
– Очень вам за это признательна.
– Я хочу сказать… допустим, тот же Потапов здорово разозлился, но убийство… встретили бы меня в темном переулке и надавали по шее, это я еще худо‑бедно могу понять…
– У вас‑то с головой проблем нет, оттого убийство кажется вам чем‑то исключительным. Далеко не все могут похвастать здравомыслием. Встречаются люди, для которых убийство дело привычное, совесть их не мучает, хотя наказание, конечно, страшит.
– Как‑то скверно я себя чувствую… наверное, все‑таки не стоило…
– От вашего Потапова не убудет… если он не виноват.
– Я хочу знать, как вы собираетесь действовать?
– Начну приставать с вопросами к разным людям. Расследование на девяносто процентов как раз из этого и состоит. Есть еще погони и перестрелки, но, я надеюсь, это не наш случай.
– Вы шутите? – нахмурился он.
– Извините. Есть такая скверная привычка… Следователю о людях в этом списке рассказали?
– Нет, – покачал он головой. – Удивляюсь, как я вам вдруг все это выложил. У вас, знаете ли, талант…
– Не уверена. Большая просьба, будьте со мной откровенны и не мучайтесь сомнениями, просто расскажите о любых подозрениях, если они вдруг возникнут.
– Я понял… да, хорошо.
– У Иры была близкая подруга? – повертев в руке блокнот, спросила я.
– Людмила Петренко, они вместе работали в библиотеке, но год назад она вышла замуж за военного и теперь живет в Томске. У нас много друзей, со всеми Ира прекрасно ладила…
– Я правильно поняла: ее подруги – это в основном жены или приятельницы ваших друзей?
– Да, именно так. Дефицита общения она не испытывала, если вы об этом, но Людмилу вспоминала часто, ей ее не хватало… Надеюсь, никого из наших друзей вы не подозреваете?
– Я далека от подозрений, просто пытаюсь кое‑что уяснить для себя. Ира приехала из районного города, где еще недавно жила ее бабушка… Она часто ее навещала?
– Обычно ездила к ней во вторник. А в выходные мы навещали Ольгу Валерьяновну вместе. Если не отправлялись куда‑нибудь еще. Наша бабуля долго не хотела переезжать сюда. Квартиру мы сдавали, а она, конечно, знала, что мы не расплатились за дом и деньги у нас нелишние. Еле‑еле уговорили переехать. Теперь я об этом жалею. В родном городе ей, наверное, было бы легче. Разумеется, я стараюсь ее поддержать, заезжаю каждый день…
– В Голованове у Иры остались подруги?
– Насколько я знаю, только одна. Вера Семенова. Она была свидетельницей на нашей свадьбе.
– Она, а не Люда, которая сейчас в Томске? Выходит, они с Верой были очень близки?
– В юности, наверное, да. Но в последнее время вряд ли виделись часто. Вера была у нас от силы раз пять в этом году. Летом мы ездили к ней на дачу: я, Ира и мой брат. Возможно, навещая бабушку, жена к ней заглядывала. Кажется, у Веры не все ладилось в личной жизни, с работой тоже были какие‑то проблемы… Ира рассказывала, но я не особо вникал…
– Ну, вот, а вы говорили, завидовать некому вашему счастью… – усмехнулась я. – Она была на похоронах?
– Да, конечно. Ольга Валерьяновна ей позвонила…
– Она расспрашивала вас об убийстве?
– Не помню. Я вообще мало что помню из событий этого дня. Вроде бы вечером она к себе уехала. На девятый день приезжала, но только на кладбище. Ольга Валерьяновна всех собирала у себя, Веры точно не было.
– После этого она звонила, интересовалась результатами следствия?
– Мне не звонила. Возможно, Ольге Валерьяновне.
Мы немного помолчали, я видела, разговор Одинцова утомил, а еще в нем чувствовалось беспокойство, наверное, все еще переживал из‑за фамилий в моем блокноте.
– Что ж, не буду больше мучить вас вопросами, по крайней мере, сегодня, – сказала я. – Вы сейчас живете в Сосновке?
– Нет, – резко ответил он. – Вряд ли я вообще когда‑нибудь смогу там жить… Придется дом продавать, хотя за реальную цену его не продашь. Но деньги меня не интересуют, лишь бы их хватило расплатиться с банком. Ненавижу этот дом, – выдохнул Одинцов, в глазах его стояли слезы, он торопливо смахнул их ладонью. – Извините… сейчас я живу у брата, наверное, позже сниму квартиру…
Комментариев нет