Все в его поцелуе

– Ладно, ладно, – проворчала леди Данбери. – Он придет, потому что я его шантажировала.

Гиацинта и Пенелопа переглянулись.

– Ну, это был не совсем шантаж, но я дала мальчику почувствовать себя очень виноватым. Я могла бы сказать ему, что плохо себя чувствую, – вздохнула леди Данбери.

– Что значит – могли бы?

– Да просто сказала, и все тут.

– Вы, очевидно, отлично притворились, если заставили его пожертвовать своими развлечениями. – Гиацинта с восхищением посмотрела на леди Данбери. Она всегда ценила актерские способности графини, особенно если той удавалась манипулировать окружавшими ее людьми, тем более что Гиацинта и сама обладала этим талантом.

– По-моему, я еще никогда не встречала его на музыкальном вечере, – заметила Пенелопа.

– Хм… Уверена, что это потому, что здесь мало безнравственных женщин.

Прозвучав из уст кого-либо другого, это заявление вызвало бы шок среди окружающих, но к провокационным замечаниям леди Данбери все давно привыкли. К тому же надо было знать мужчину, которого старая леди имела в виду.

Внуком леди Данбери был не кто иной, как пресловутый Гарет Сент-Клер. Впрочем, такая репутация была им не совсем заслужена, считала Гиацинта. В свете было немало других мужчин, не отличавшихся примерным поведением, а также таких, которые были не менее красивы, но Гарет был единственным, в котором эти качества сочетались с таким успехом.

Его репутация была ужасной.

Гарет был в том возрасте, когда мужчины женятся, но он ни разу не нанес визита приличной молодой девушке в ее доме. В этом Гиацинта была совершенно уверена. Вырази он хотя бы намеком желание поухаживать за кем-либо, обществу это сразу стало бы известно. Более того, Гиацинта узнала бы об этом от леди Данбери, обожавшей сплетни еще больше, чем она.

Всем было известно, что отец и сын Сент-Клеры не общаются, но никто не знал почему. Гиацинте нравилось, что Гарет не выставляет напоказ свои отношения с отцом она считала, что это характеризует его с положительной стороны. Гиацинта встречала в свете лорда Сент-Клера, и он показался ей неотесанным мужланом. Поэтому, что бы ни произошло между отцом и сыном, вина скорее всего лежит на отце.

Семейная тайна лишь добавляла шарма и без того харизматическому молодому человеку и порождала всевозможные слухи. Никто толком не знал, как же все-таки относиться к молодому Сент-Клеру. С одной стороны, матери оберегали от него своих дочерей, не подпуская его к ним, потому что знакомство с Гаретом Сент-Клером могло погубить репутацию девушки. С другой стороны, после смерти брата он остался единственным наследником барона. А это делало его романтической фигурой и, конечно, завидным женихом. Месяц назад Гиацинта увидела, как какая-то девушка упала в обморок – или притворилась, – когда он снизошел до посещения бала у Бевелстоков.

Выглядело это ужасно.

Гиацинта попыталась убедить глупую девчонку, что Сент-Клер приехал только потому, что его заставила бабушка, а его отца не было в городе. Ведь всем было хорошо известно, что он общается только с оперными певичками и актрисами, а не с порядочными девушками, с которыми он мог бы познакомиться на балу у Бевелстоков. Но девушку никак не удавалось вывести из ее возбужденного состояния, и она в конце концов упала на кушетку в весьма живописной и грациозной позе.

Гиацинте удалось первой раздобыть флакон с нюхательной солью, который она и сунула под нос девице. Пока Гиацинта приводила ее в чувство, она заметила, что Гарет смотрит на нее, очевидно, находя забавной. Незачем говорить, что его внимание – пусть и мимолетное – ей не понравилось.

Гиацинта повернулась к леди Данбери, которая все еще выискивала среди гостей своего внука.

– Думаю, он еще не приехал, – сказала Гиацинта и тихо добавила: – Поскольку еще никто не упал в обморок.

– Что ты сказала?

– Что он еще не приехал.

– Это я слышала. А что еще?

– Больше ничего.

– Лгунишка.

Гиацинта посмотрела на Пенелопу.

– Ты не находишь, что она обращается со мной ужасно?

– Кто-то же должен, – пожала плечами Пенелопа.

Лицо леди Данбери расплылось в улыбке, и она спросила, обращаясь к Пенелопе:

– На виолончели играет та же девушка, что и в прошлом году?

Пенелопа кивнула.

– О чем это вы говорите? – поинтересовалась Гиацинта.

– Стыдись, ты никогда не слушаешь, – ответила Пенелопа.

– Ну… – сказала Гиацинта, которая терпеть не могла, когда она пропускала какую-либо шутку. Девушка повернулась к сцене и начала разглядывать виолончелистку. Не заметив ничего особенного, она снова обернулась к своим спутницам и хотела было что-то сказать, но те уже были погружены в беседу, где ей не было места.

– Хм. – Она откинулась на спинку стула и повторила: – Хм-м.

– Вы проделываете это так же мастерски, как моя бабушка, – раздался мужской голос у нее за спиной.

Гиацинта подняла глаза. Вот он – Гарет Сент-Клер, и появился он в самый неподходящий момент. К тому же единственный свободный стул остался возле нее.

– Ты заметил? – Леди Данбери ударила тростью по полу. – Она заняла твое место. Теперь она моя гордость и моя радость.

– Скажите, мисс Бриджертон, – насмешливо поинтересовался мистер Сент-Клер, – моя бабушка переделывает вас по своему образу и подобию?

Гиацинта растерялась, это ее разозлило.

– Пересядь на свободный стул, Гиацинта. Я хочу, чтобы Гарет сидел рядом со мной. – Гиацинта собралась что-то ответить, но тут вмешалась леди Данбери. – Кому-то надо следить, чтобы он вел себя прилично.

Гиацинта шумно выдохнула и послушно переместилась на свободный стул.

– Садись сюда, мой мальчик. Садись и наслаждайся.

Гарет окинул бабушку долгим взглядом и наконец сказал:

– Ты у меня в долгу за это, бабушка.

– Ха! Если бы не я, тебя бы вообще на свете не было.

– Трудно что-либо возразить на это, – пробормотала Гиацинта.

Мистер Сент-Клер обернулся к ней, по-видимому лишь для того, чтобы отвернуться от бабушки. Гиацинта вежливо ему улыбнулась.

Он всегда напоминал ей льва – грозного и хищного, полного беспокойной энергии. Его волосы были неопределенного цвета – не то светло-каштановыми, не то темно-русыми – и всегда немного растрепанные и не по моде длинные, стянутые в хвост на затылке. Он был высок ростом, но не слишком, с сильным телосложением атлета и немного неправильными чертами лица, делавшими его красивым, а не хорошеньким. А глаза у него были голубые! По-настоящему голубые, вызывающие беспокойство.

Почему беспокойство? Гиацинта слегка тряхнула головой. Что за дурацкая мысль? У нее тоже голубые глаза, но они уж точно ни у кого не вызывали беспокойства.

– Что же привело вас сюда, мисс Бриджертон? Я и не знал, что вы такая любительница музыки.