– Но невозможно же отрезать ему голову и не резать при этом шею! – возопил он.
Локи выглядел страшно довольным.
– Вот видишь, – сказал он, – если бы люди как следует думали, что говорят, они бы никогда не рискнули подначивать Локи, самого мудрого, самого умного, хитрого, смышленого, симпатичного…
Брокк что‑то прошептал на ухо Одину.
– Да, – согласился тот, – это будет честно.
Брокк вытащил полоску кожи, наложил ее Локи на рот и попробовал проткнуть острием ножа, но тщетно.
– Не работает, – пожаловался он. – Мой нож тебя не режет.
– Возможно, я принял специальные меры против ножей, – скромно сказал Локи. – На тот случай, если вся затея с «голову‑но‑не‑шею» провалится. Боюсь, ни один нож на свете не станет меня резать.
Брокк хмыкнул и вытащил вместо ножа шило, каким пользуются в кожевенном деле. Им он пробил дыры в кожаной ленте и у Локи в губах, а потом прочной ниткой сшил их вместе.
Брокк отступил и полюбовался на дело своих рук: теперь рот Локи был крепко зашит, так что он даже пожаловаться не мог, – и, поверьте, боль от невозможности трепать языком была для него еще мучительнее, чем боль от пришитых к кожаной ленте губ.
Вот, теперь вам известно, как боги получили свои самые великие сокровища. Всё по вине Локи. И даже молот Тора – это всё равно вина Локи. С ним всегда так: ты обижаешься на него, даже когда больше всего причин благодарить, и ты ему благодарен, даже когда люто его ненавидишь.
Великий строитель
Тор отправился на восток, сражаться с троллями. В Асгарде без него стало куда спокойнее, но и защиты тоже не стало. То были первые дни после перемирия между асами и ванами – боги все еще обустраивали себе дом, и Асгард стоял неукрепленный.
– Нельзя же все время полагаться на Тора, – заметил Один. – Нам нужна защита. Великаны могут прийти. Или тролли.
– И что ты предлагаешь? – поинтересовался Хеймдалль, страж богов.
– Стену, – сказал Один. – Достаточно высокую, чтобы никакому инеистому великану не одолеть. И достаточно толстую, чтобы и самый сильный тролль не пробился.
– На строительство стены, настолько высокой и толстой, – заметил Локи, – у нас уйдет много лет.
Один покивал в знак согласия, однако, остался при своем.
– Но стена, – сказал он, – нам все равно нужна.
На следующий день в Асгарде объявился незнакомец. То был крупный мужчина, одетый как кузнец, а за ним устало тащился конь – огромный серый жеребец с широченной спиной.
– Вам тут, говорят, строители стен надобны, – сказал он.
– Продолжай, – прохладно обронил Один.
– Я могу выстроить вам стену, – молвил чужак. – Такую высокую, что и самый рослый великан не взберется; такую толстую, что и самый могучий тролль не проломится. Так хорошо построю я ее, громоздя камень на камень, что и муравей не отыщет меж ними ни щелки. Я построю вам стену, что простоит тысячу тысяч лет.
– На такую стену уйдет очень много времени, – вставил Локи.
– Вовсе нет, – возразил пришелец. – Я построю ее в три времени года. Завтра у нас первый день зимы. На работу у меня уйдет зима, и лето, и другая зима, что за ним, – вот и все.
– Раз ты можешь такое сделать, – сказал ему Один, – что ты попросишь в уплату?
– За то, что я предлагаю, плата моя не столь велика, – скромно сказал чужак. – Лишь три вещи я попрошу. Во‑первых, желаю я получить руку прекрасной богини Фрейи и жениться на ней.
– Это совсем не пустяк, – отрезал Один. – И я не удивлюсь, если у Фрейи есть свое мнение по этому вопросу. Что там с двумя другими?
Гость улыбнулся нахально.
– За свою работу я хочу руку Фрейи, а еще солнце, что сияет в небесах днем, и луну, что дарит нам свет ночью. Вот эти три вещи боги дадут мне, если я построю вам стену.
Боги все как один посмотрели на Фрейю. Ничего не сказала богиня, лишь крепко сжала губы и лицом побелела от гнева. Ожерелье Брисингов у нее на шее переливалось, как полярное сияние, бросая на кожу трепещущие отсветы, а волосы схватывал золотой венец, блеском почти готовый сравниться с кудрями.
– Иди, подожди снаружи, – велел Один гостю.
Тот вышел прочь, узнав сначала, где ему взять воды и еды для коня, которого, кстати, величали Свадильфари, что значит «вершащий несчастливый путь».
Один потер лоб, потом посмотрел на богов.
– Ну? – сказал он.
Боги заголосили все сразу.
– А ну, цыц! – громыхнул Один. – По одному!
У каждого бога и богини имелось свое мнение, и мнение это было одно на всех: что Фрейя, солнце и луна на дороге не валяются, что слишком они важны и ценны, чтобы отдавать какому‑то проходимцу, даже если он в силах построить им стену за три сезона.
У Фрейи, в свою очередь, нашлось небольшое уточнение: чужака следовало как следует поколотить за наглость и вышвырнуть вон из Асгарда, а там пусть катится своей дорогой.
– Ну, значит, решили, – подытожил Один‑Всеотец. – Наш ответ – нет.
Тут из угла донеслось скромное покашливание. Такие покашливания специально нужны, чтобы привлечь всеобщее внимание, и боги, разумеется, обернулись поглядеть, кто это там кашляет. Так и получилось, что все они уставились на Локи, который уставился на них, а потом улыбнулся и поднял палец, как будто имел сказать что‑то крайне важное.
– Не премину заметить, – промолвил он, – что вы только что проглядели нечто огромное.
– Не думаю, что мы хоть что‑то могли проглядеть, баламут богов, – колко бросила Фрейя.
– Вы проглядели, – невозмутимо продолжал Локи, – один прямо‑таки бросающийся в глаза факт: то, что предлагает сделать этот чужеземец, откровенно говоря, не‑воз‑мож‑но. Никто из живущих не в силах возвести стену такой высоты и такой толщины, как он говорит, за восемнадцать месяцев. Ни великан, ни бог, и уж тем паче не смертный человек. Да я собственную шкуру готов прозакласть!
Боги закивали, заворчали и сделали понимающие лица – все, кроме Фрейи: у нее лицо было сердитое.
– Вы дураки, – сказала она. – И ты, Локи, – больше всех, потому что считаешь себя таким умным.
– То, что он обещает сделать, – не унимался Локи, – задача невозможная. И поэтому вот что я предлагаю: мы согласимся на его цену, но поставим взамен жесткие условия. Никто не должен помогать ему в работе, а срок вместо трех сезонов составит один. Если к первому дню лета стена будет еще не закончена – а иного быть просто не может, – мы ничего ему не заплатим.
– Да зачем нам вообще соглашаться‑то? – возмутился Хеймдалль.
– И чем это лучше, чем не иметь стены вовсе? – поинтересовался брат Фрейи, Фрейр.
Комментариев нет