Поющие в терновнике

Но теперь она достаточно стара, принято считать, что это возраст, когда плотские побуждения остались в прошлом. Если новый молодой священник старательно исполняет долг ее духовного отца и она вознаграждает его усердие маленькими подарками вроде автомобиля, тут нет ничего неприличного. Всю свою жизнь Мэри Карсон была неколебимой опорой католической церкви, надлежащим образом поддерживала свой приход и его пастыря духовного даже тогда, когда отец Келли перемежал чтение молитв во время службы пьяной икотой. Она не единственная благоволит к преемнику отца Келли: отец Ральф де Брикассар заслужил признание всей паствы, богачи и бедняки тут оказались единодушны. Если прихожане с далеких окраин не могут приехать к нему в Джилли, он сам их навещает, и пока Мэри Карсон не подарила ему автомобиль, пускался в путь верхом. За его терпение и доброту все питают к нему приязнь, а иные искренне полюбили; Мартин Кинг из Бугелы, не скупясь, заново обставил церковный дом, Доминик О’Рок из Диббен-Диббена оплачивает отличную экономку.

Итак, вознесенная на пьедестал своего возраста и положения, Мэри Карсон без опаски наслаждается обществом отца Ральфа; приятно состязаться в остроумии с противником столь же тонкого ума, приятно превзойти его в проницательности — ведь на самом-то деле никогда нет уверенности, что она и вправду его превосходит.

— Да, так вот, вы говорили, наместник Папы, наверно, не часто вспоминает о столь отдаленном приходе, — сказала она, поглубже усаживаясь в кресле. — А как по-вашему, что могло бы поразить сего святого мужа настолько, чтобы он сделал Джилли осью своей деятельности?

Отец Ральф невесело усмехнулся.

— Право, не знаю. Что-нибудь необычайное? Внезапное спасение тысячи душ разом, внезапно открывшийся дар исцелять хромых и слепых… Но время чудес миновало.

— Ну, бросьте, в этом я сильно сомневаюсь. Просто господь Бог переменил технику. В наши дни он пускает в ход деньги.

— Вы циничная женщина! Может быть, поэтому вы мне так нравитесь, миссис Карсон.

— Меня зовут Мэри. Пожалуйста, зовите меня просто Мэри.

И горничная Минни вкатила в комнату чайный столик в ту самую минуту, как отец де Брикассар произнес:

— Благодарю вас, Мэри.

Над горячими лепешками и поджаренным хлебом с анчоусами Мэри Карсон вздохнула:

— Я хочу, чтобы сегодня вы молились за меня с удвоенным усердием, дорогой отец Ральф.

— Зовите меня просто Ральф, — сказал он и продолжал не без лукавства:

— Право, не знаю, можно ли молиться за вас еще усерднее, чем я молюсь обычно, но — попытаюсь.

— О, вы прелесть! Или это злой намек? Вообще-то я не люблю откровенной лести, но с вами никогда не знаешь, пожалуй, в этой откровенности кроется смысл более глубокий. Некая приманка, клок сена перед носом у осла. В сущности, что вы обо мне думаете, отец де Брикассар? Этого я никогда не узнаю, у вас никогда не хватит бестактности сказать мне правду, не так ли? Прелестно, очаровательно… Однако молиться обо мне вы обязаны. Я стара и грешила много.

— Все мы не становимся моложе, и я тоже грешен. У нее вырвался короткий смешок, — Дорого бы я дала, чтобы узнать ваши грехи! Да-да, можете поверить! — она помолчала минуту, потом круто переменила тему:

— Я осталась без старшего овчара.

— Опять?

— За минувший год сменилось пятеро. Все труднее найти порядочного работника.

— Ну, по слухам, вы не слишком заботливая и щедрая хозяйка.

— Какая дерзость! — ахнула она и засмеялась. — А кто купил вам новехонький «даймлер», чтобы избавить вас от поездок верхом?

— Да, но ведь как усердно я молюсь за спасение вашей души!

— Будь у Майкла хоть половина вашего ума и твердости, наверно, я бы его любила, — вдруг сказала Мэри Карсон. Лицо ее стало злым и презрительным. — Вы что же думаете, у меня нет никого родных и я должна оставить свои деньги и свою землю святой церкви, так что ли?

— Понятия не имею, — спокойно отозвался Ральф и налил себе еще чаю.

— Имейте в виду, у меня есть брат, счастливый папаша множества сыновей.

— Очень рад за вас, — пресерьезно заявил священник.

— Когда я выходила замуж, у меня не было ни гроша. И я знала, что в Ирландии мне замужеством ничего не поправить: там, чтобы подцепить богатого мужа, нужно хорошее воспитание, происхождение и связи. И я работала как каторжная, копила на билет в страну, где состоятельные люди не столь разборчивы. Когда я приехала сюда, у меня только и было что лицо да фигура да побольше ума, чем принято ждать от женщины, и этого хватило, чтобы поймать богатого дурня Майкла Карсона. Он обожал меня до самой своей смерти.

— А что же ваш брат? — подсказал отец Ральф, думая, что она забыла, с чего начала.

— Брат на одиннадцать лет моложе меня, стало быть, сейчас ему пятьдесят четыре. Нас осталось в живых только двое. Я его почти не знаю; когда я уехала из Голуэя, он был еще маленький. Теперь он живет в Новой Зеландии, но если перебрался туда, чтобы разбогатеть, это ему не удалось. А вот вчера вечером, когда с фермы пришел скотник и сказал, что Артур Тевиет собрал свои пожитки и дал тягу, я вдруг подумала о Падрике. Я тут старею, рядом ни души родной. А ведь у Пэдди опыт, на земле он работать умеет, а своей земли нет и купить не на что. Вот я и подумала, почему бы не написать ему — пускай приезжает и сыновей привезет. После моей смерти ему останутся и Дрохеда, и «Мичар Лимитед», и ведь он единственный ближе мне по крови, чем какие-то там родичи в Ирландии, седьмая вода на киселе, я их даже и не знаю.

Она улыбнулась.

— Ждать глупо, правда? С таким же успехом он может приехать сюда прямо теперь, пускай привыкает разводить овец на наших черноземных равнинах, у нас ведь не Новая Зеландия, все по-другому. И тогда после моей смерти он будет чувствовать себя вполне спокойно в роли хозяина.

Она опустила голову и исподлобья зорко всматривалась в священника.

— Странно, почему вы не подумали об этом раньше, — сказал он.

— А я думала. Но до недавнего времени мне вовсе не хотелось, чтобы стая стервятников только и дожидалась, когда я наконец помру. А теперь, похоже, мой смертный час приближается, и у меня такое чувство… ну, не знаю. Может быть, приятно, когда вокруг не чужие, а кровная родня.

— А что случилось, вам кажется, вы серьезно больны? — быстро спросил отец Ральф, и в глазах его была неподдельная тревога.

Мэри Карсон пожала плечами.

— Я совершенно здорова. Но когда уже стукнуло шестьдесят пять, в этом есть что-то зловещее. Вдруг понимаешь: старость это не что-то такое, что может с тобой случиться, — оно уже случилось.