Сидни, казалось, не волновало мое возмущение.
— Эйб сказал, что это существенно. Кроме того, если все пойдет как задумано, сражаться тебе не придется.
Мне это не понравилось: вдали и в безопасности.
Зная, что мои спутники самые неболтливые люди в мире, я не рассчитывала ни на какой серьезный разговор в ближайшие три часа. Это и к лучшему: у меня появилась возможность проверить, как там Лисса. Я по-прежнему была вся на нервах из-за своего бегства, поэтому особо вникать не стала, просто произвела быструю оценку обстановки при дворе.
Как и предсказывал Дмитрий, стражи быстро восстановили порядок. Свободное передвижение по двору запрещалось, все, имеющие хоть какое-то отношение ко мне, подверглись серьезному допросу. Но они имели алиби. Всех моих друзей видели на похоронах — или, в случае Эйба, думали, что видели. Две девушки поклялись, что были с Адрианом, — к ним, видимо, тоже применили принуждение. Разочарование стражей росло, и благодаря нашей связи я чувствовала удовлетворение Лиссы.
Даже не зная точно, когда я смогу проникнуть в ее сознание, она послала мне сообщение через нашу связь: «Не волнуйся, Роза. Я позабочусь обо всем. Твое доброе имя будет восстановлено».
Я откинулась на спинку сиденья, не зная, что и думать. Всю свою жизнь я заботилась о ней, старалась защищать от любой опасности. Теперь мы поменялись ролями. Ради меня она сделала все от нее зависящее, чтобы спасти Дмитрия, а что касается этого бегства, я полностью оказалась в ее руках — и в руках тех, кто помогал ей. Вся моя натура восставала против этого. Я не привыкла, чтобы меня защищали другие, и прежде всего она.
Допросы все еще продолжались, и до Лиссы дело пока не дошло, но что-то подсказывало мне, что мои друзья продумали, как выкрутиться. Им не придется расплачиваться за мое бегство, и в данный момент реальная опасность угрожала мне одной — что было для меня предпочтительнее.
Может, Западная Виргиния и прекрасна, как утверждала Сидни, но собственного мнения составить я не могла, поскольку мы приехали туда в середине ночи. Ощущение было такое, что мы едем по горам — бесконечные туннели, подъемы и спуски напоминали американские горки. Спустя почти три часа мы въехали в маленький захолустный городок с одним-единственным светофором и рестораном, просто и без затей называющимся «Закусочная». Однако на протяжении часа на дороге отсутствовало всякое движение, и на самом деле это было важнее всего: значит, нас не преследовали.
Сидни подъехала к зданию с вывеской «Мотель». По-видимому, если речь шла о названиях, в городке предпочитали обойтись без изысков. Я не удивилась бы, если бы он так и назывался: «Городок». Когда мы шли через парковку, я почувствовала, как затекли ноги. Все тело болело, сама идея сна казалась фантастикой. С начала нашей авантюры прошло уже больше половины суток.
Сидни зарегистрировала нас под вымышленными именами, сонный портье не задал ни единого вопроса. Мы двинулись по коридору, не то чтобы грязному в полном смысле слова, но королевские особы к нему и близко не подошли бы. К стене была прислонена тележка уборщика, как будто кому-то надоело этим заниматься и он просто бросил ее. Сидни остановилась перед дверью номера и вручила нам ключ; видимо, сама она собиралась остановиться в другом номере.
— Мы будем не вместе? — спросила я.
— Если вас схватят, я не хочу оказаться рядом, — ответила она с улыбкой. И конечно, она не хотела спать в одном помещении со «злыми созданиями ночи». — Я буду поблизости. Поговорим утром.
Тут до меня дошло кое-что еще. Я с интересом посмотрела на Дмитрия:
— Мы будем в одном номере?
— Так легче защищаться, — ответила Сидни.
И в типичной для нее резкой манере покинула нас. Мы с Дмитрием поглядели друг на друга, прежде чем войти в номер. Как и все в этом мотеле, номер совсем простенький. Ковер потертый, но целый; я оценила робкую попытку приукрасить обстановку с помощью скверной картины, на которой были изображены груши. Маленькое окошко навевало грусть. Постель была одна.
Дмитрий запер дверь на засов и цепочку, после чего опустился в единственное кресло, деревянное, с прямой спинкой; однако Дмитрий, казалось, воспринимал его как самую удобную вещь на свете. Он, как обычно, выглядел настороженным, но я заметила в его лице признаки усталости. Для него это тоже была долгая ночь.
Я села на край постели.
— И что теперь?
— Будем ждать.
— Чего?
— Пока Лисса и остальные выяснят, кто убил королеву, и обелят тебя.
Я ждала дальнейших объяснений, но их не последовало. В душе нарастало недоверие. Все время я проявляла чудеса терпения, надеясь, что Дмитрий ведет меня к какой-то таинственной цели, которая поможет разгадать загадку этого убийства. Говоря, что мы будем ждать, не имел же он в виду, что мы будем просто… ждать?
— Что мы будем делать? — требовательно спросила я. — Как поможем им?
— Мы уже объяснили тебе раньше, что, оставаясь при дворе, ты вряд ли сможешь найти разгадку. Ты должна держаться подальше от него, чтобы быть в безопасности.
Я от изумления даже не сразу нашла что сказать. Потом повела рукой по убогой комнате.
— Что, и это все? Ты собираешься прятать меня здесь? Я думала… Я думала, будет что-то еще… что-то, чтобы помочь…
— Это и есть помощь, — в своей отвратительно спокойной манере ответил он. — Сидни и Эйб нашли это местечко и пришли к выводу, что оно достаточно уединенное и здесь тебя не заметят.
Я вскочила с постели.
— Ладно, товарищ. Все хорошо, жаль только, что вы все продолжаете вести себя так, будто держать меня в стороне — это и есть помощь.
— На самом деле жаль, что нам приходится вести этот разговор снова и снова. Ответ на вопрос, кто убил Татьяну, может быть найден только при дворе, чем твои друзья и занимаются.
— Я не для того участвовала в этом высокоскоростном забеге с препятствиями и пересекла границы нескольких штатов, чтобы торчать в каком-то паршивом мотеле! И сколько ты собираешься держать меня в этом «уединенном месте»?
Дмитрий скрестил на груди руки.
— Столько, сколько понадобится. Средства позволяют нам оставаться здесь сколько угодно.
— Думаю, даже мелочи в моем кармане хватит, чтобы оставаться здесь сколько угодно! Но этого не произойдет. Я должна делать что-то. Для меня это не выход — сбежать и сидеть сложа руки.
— Уцелеть совсем не так просто, как ты думаешь.
— О господи! — простонала я. — Ты наслушался Эйба? Знаешь, когда ты был стригоем, то советовал мне держаться подальше от него. Может, воспользуешься собственным советом?
Я пожалела о своих словах, едва они сорвались с губ, и увидела в его глазах, что причинила ему сильную боль. Может, во время нашего бегства он и действовал как прежний Дмитрий, но то, что когда-то он был стригоем, все еще терзало его.
Комментариев нет