Пленница

– Да, мой господин. Однако мой долг, в котором я поклялась Смертоносцу‑Повелителю, защищать вашу жизнь так, как я хранила бы его самого от любой беды.

– Вспомни тогда и о своем звании, Нефтис, – покачал головой правитель. Ты не просто телохранительница, ты начальница стражи. Твой долг не стоять рядом со мной, а добиваться того, чтобы мне нигде не угрожала опасность. Сейчас опасность может угрожать только из‑за гор или от местных жителей, которые так и не решили пока, смириться им с новой властью, или считать себя временно захваченными подданными князя, ждущими освобождения.

– Вы оставляете меня навсегда? – похоже, Нефтис смирилась со своей участью.

– Нет, – покачал головою Найл. – Мне будет тебя не хватать. Приглядывайся к нашим мальчишкам, давай им поручения, учи. Надеюсь, через некоторое время кто‑нибудь из них сможет тебя заменить. А пока – я буду к тебе приезжать. Лично к тебе, поняла?

– Да, мой господин.

Посланник поднялся. С городской стены сбежал вниз Дравиг, тактично выжидавший, пока правитель распрощается со своей стражницей.

– Через ущелье не пройдет ни одна армия, будь это сам хоть сам Айвар Жестокий, – пообещал смертоносец.

– Я верю тебе, Дравиг, – кивнул Найл. – Вышли на перешеек между озером и горами паука. Магиня обещала сохранить в Дире почтового смертоносца, пусть твой воин вступит с ним в мысленный контакт. А я вышлю паука на границу между крестьянскими полями и пустыней, и тоже прикажу установить контакт с оазисом. Так мы сможем обмениваться сообщениями.

– Он выйдет сегодня же, Посланник.

– Наверное, это все…

Правитель бросил прощальный взгляд на своих верных соратников – редких друзей, уцелевших рядом еще с тех времен, когда безраздельным властителем города пауков и окрестных земель считался Смертоносец‑Повелитель. Потом Найл быстро спустился к реке и запрыгнул в лодку.

Рыбак, не дожидаясь дальнейших указаний, навалился на высоко задранный нос, столкнул баркас на воду, привычно перевалился через борт, схватил весло и стал торопливо выгребать на стремнину. Следом отчалили оба других баркаса. Широкий гладкий плес внезапно сузился до пяти метров, течение стремительно промчало баркас между двух скальных уступов. Река снова разлилась, хотя и не так раздольно, повернула, и темные стены города скрылись за стеной леса.

Берега сплошь состояли из повалившихся в воду деревьев, местами уже полностью сгнивших, местами еще сохранивших на ветвях зеленые листья. Кое‑где этакие завалы перегораживали русло почти до середины, собирая на себе тину, плавучий мусор, тухлые водоросли.

– Расчистить, что ли, некому? – удивился Найл.

– Шериф говорил: «Пусть лежат. Дабы к берегу пристать негде было», – ответил рыбак. – Боялся, вороги высадятся, да подкрадутся незаметно.

– Помогло?

– Вроде не помогло, – согласился рыбак.

– О себе думать надо в первую очередь, а не о врагах, – наставительно произнес Посланник, зачерпывая ладонью прохладную воду и поднося к губам. Сделав пару глотков, он внезапно вскинул голову, осознав очевидную вещь: – Ты что, знаешь наш язык?

– Знаю, – согласился рыбак. Бабка у меня из песков в город вышла. Отец тоже оттуда.

– Как его звали?

– Хамна.

– Да, – кивнул Найл. – Знал я одного такого паренька в городе Дира.

– Это не он, господин. Отец куда как старше вас был, да принесет ему Счастливый Край радость. Но про Диру мне рассказывал. Пещеры это, рядом с соленым озером в пустыне. Правда?

Найл кивнул, с интересом вглядываясь в лицо рыбака, словно надеялся угадать в нем черты кого‑то из своих родственников или друзей.

– Много в Приозерье переселенцев из пустыни?

– Нет, двух десятков не наберется.

– А по пустыне не скучаешь?

– Что вы, господин! Я ужо здесь родился, у гор.

С помощью весла рыбак не столько греб, сколько направлял баркас, удерживая его на самой стремнине.

– Как тебя зовут, сын Хамна?

– Махнум.

– А почему ты не переселился в город пауков, Махнум? Ведь князь туда всех желающих звал.

– Мне отец с колыбели внушил пауков сторонится, – усмехнулся рыбак. Лучше я в лесу тройные налоги платить буду, чем среди смертоносцев деньги лопатой грести.

– Не везет тебе, сын Хамна. Махнум не пошел к смертоносцам, так смертоносцы пришли к Махнуму. Что теперь делать станешь?

Рыбак несколько минут размышлял, потом честно признался: – Не знаю, господин. Пограбили бы – точно ушел. А так – хозяйство бросать жалко. Баркас, дом, скотину. Поживем, увидим.

– Поживем, – согласился правитель и с удивлением заметил, что русло реки впереди раздваивается, словно дорога между двумя селениями. Баркас повернул налево. А правая река куда ведет?

– То протока. Она скоро сужается, забилась совсем последние годы. А вообще, тут весь лес в ручьях, реках да протоках. Причалишь где, и никогда не угадаешь, то ли на берег вышел, то ли на остров. Но лучше не выходить. Зверья всякого много. Какое хищное, какое просто дурное. Жужелицы есть, многоножки. Мужики говорят, даже сколопендру видели. Хорошо, с лодки. А то бы, сами понимаете, рассказывать было некому.

– А про черных скорпионов твой отец не вспоминал? – поинтересовался Найл.

– А как же, вспоминал, – обрадовался рыбак. Как столкнется в лесу с какой‑нибудь тварью, обязательно вспомнит. «Хорошо хоть, – говорит, – черных скорпионов тут не водится»!

Правитель рассмеялся, пересел со скамьи на дно баркаса и откинулся на борт. Он попытался вспомнить, сколько раз ему приходилось встречаться с ядовитым и длиннохвостым повелителем пустыни. Получалось, что раз пять. Последние три не в счет – тогда у него уже был меч, а рядом находились или жуки‑бомбардиры, или братья по плоти. Но вот в первый – он имел только короткое кривоватое охотничье копье с наконечником из шакальей кости. И было ему тогда всего двенадцать лет… Впрочем второй раз он оказался один на один со скорпионом и вовсе с голыми руками. Единственного своего оружия – двух кремневых булыжников – он лишился в схватке со сколопендрой. Разумеется, ему не удалось убить этих хищников. В одиночку человек не способен справиться со сколопендрой, и ни при каких обстоятельствах – со скорпионом. Но он остался жив! А значит – победил.

За бортом баркаса тихонько журчала вода, покачивая пузатую, как бочонок, лодку с боку на бок. Где‑то в безопасном удалении стрекотал кузнечик, пригревало высоко поднявшееся солнце, и правитель сам не заметил, как глубоко и спокойно заснул.

* * *

– Мы причаливаем, Посланник, – тронула Калла правителя за плечо.

– Уже? – Найл тряхнул головой, разгоняя дремоту, с удивлением увидел в небе над собой подкрашенные розовым цветом предзакатные облака. Сколько же мы плыли?

– Почти весь день, Посланник, – Калла пожала плечами. Идти по дну ненамного медленнее, но зато не тошнит.

– Если спишь, то и в лодке не тошнит, – усмехнулся правитель. Пора, – облизнув пересохшие губы, сказал Махнум.