Неожиданно в таверну ворвался мальчишка Рон с криком, что умертвия напали и на нас. Значит, не всех уничтожили стражники, и нежить добралась до деревни. Все мужчины вскочили и выбежали на улицу. Исключение составил маг, который так и не сдвинулся с места, буравя дядю взглядом. Он даже и ухом не повел, когда с улицы раздались крики.
– Вы не поможете? – Я услышала, как голос дяди дрогнул. Понятно почему. Стража из города доберется до нас не скоро, и неизвестно, будет ли здесь хоть кто-то жив к тому времени. Например, от таверны папаши Лозана остался лишь сгоревший остов, а мужчины рассказывали, что земля в округе была усеяна ошметками тел как умертвий, так и людей, и даже домашних животных.
– А что мне за это будет? – прозвучал холодный вопрос. В бессильной ярости дядя смотрел на мага. Было ясно, что помогать он нам не собирается. Действительно, себя он защитить сможет, а что за дело ему до людей в деревне.
Я отказывалась поверить глазам, когда дядя бросил взгляд на меня, на мага, а потом взял мешочек с монетами из его рук. Маг обернулся, посмотрел на меня, а потом вышел. Я же как громом пораженная застыла на месте и, не веря, смотрела на дядю, который за один миг как будто постарел лет на десять.
«Меня продали!» – бились в голове слова, и хотелось кричать от разрывающей душу боли.
Избегая моего взгляда, дядя поспешил на улицу. Свидетельницами произошедшего были лишь Салли с Бозанией. Растерянные, они застыли с открытыми ртами. Первой отмерла Салли и подошла ко мне.
– Не бойся, я когда приносила ему еду, немного его рассмотрела. Он красив и молод. Первый раз всегда страшно и больно, ты не пугайся. Он маг, может, и сделает что-нибудь, чтобы облегчить боль, – с сочувствием произнесла она.
– Наконец-то наша певчая птичка станет женщиной, – съехидничала Бозания. Она так и не простила мне, что господин Витан, по которому она сохла не первый год, не обращал на нее внимания, а частенько приезжал из города только для того, чтобы послушать, как я пою, и дарил мне цветы.
Не дождавшись от меня и шага в его сторону, маг сам направился ко мне. Я сжалась, опустив глаза и рассматривая пол под ногами.
– Как тебя зовут? – услышала я совсем близко, и мои ладони сжали материю платья, чтобы унять дрожь.
– Лорианна, – ответила, с трудом разлепив губы.
– У тебя волшебный голос, Лорианна. Он проникает в душу.
Я молчала. А что на это сказать? Пела я всегда, сколько себя помню. Мне было легче выразить свои мысли и чувства в песне, чем словами. Многие поражались не только моему голосу, но и самим песням и зачастую спрашивали, где я слышала их. Слова песен рождались в моей голове, они были в крови, и казалось, что я вспоминаю давно забытое. В своих песнях я воевала, защищая родной край, любила и ненавидела, знала цену дружбе и страдала от предательства. Я пела о простых моряках и правителях, об эльфах и гномах. Когда я пела, то как будто видела их истории и их самих перед глазами.
– Посмотри на меня, – потребовал он.
Мне ничего не оставалось, как подчиниться. Медленно подняла глаза. Мой взгляд задержался на его груди, покрытой темными волосами. У Илания грудь была гладкой, отметила я разницу. Не то чтобы он когда-то раздевался передо мной, но я бывала в кузнице, и там он иногда работал без рубахи. Поймав себя на том, что слишком долго рассматриваю грудь мага, я быстро подняла глаза выше и встретила его взгляд.
«Он действительно красив», – отстраненно подумала я. Во вкусе Салли. Та больше всего любила жгучих брюнетов. Впечатление портили тонкие губы с тяжелым подбородком, что намекали на властный характер. Зеленые глаза мужчины из-под черных густых ресниц, казалось, хотели заглянуть мне в душу. Чуть влажные волосы едва доставали до плеч и слегка завивались. Несколько капель влаги упали с них, оставив влажные следы на рубашке.
– Можешь называть меня Корнелиусом, – позволил он. Можно подумать, я мечтала с ним познакомиться. – У тебя глаза, как озера. Так и хочется утонуть в них и узнать, что скрывается в глубине.
Комплимент не отличался оригинальностью. Практически каждый мужчина считал своим долгом сообщить мне нечто подобное. То, что и этот маг не стал исключением, вызвало у меня нервную усмешку. Маг заметил ее, и его глаза вмиг похолодели.
– Раздевайся! – последовал жесткий приказ, и мне дали понять, что игры закончились.
От этих слов я окаменела, и глазами, полными ужаса, уставилась на мага. Никто и никогда так со мной не обращался. Если кто-то из подвыпивших гостей лез ко мне, чтобы познакомиться, то его оттесняли наши местные, которые часто приходили к нам посидеть за стаканом настойки или кружкой эля, да и дядя вмешивался.
– Ты боишься меня? Или это у тебя в первый раз? – спросил он с исследовательским интересом, а потом с насмешкой сказал: – О чем я спрашиваю?! Да тут скорее всего только ленивый не пробовал твои прелести, и трактирщик просто набивал цену.
Произнеся это, он сам потянулся к пуговичкам на моем платье и начал их расстегивать. Это стало пределом для моих нервов, и с возмущенным «Да что вы себе позволяете?!» я залепила ему пощечину. Это потрясло нас обоих. Если бы не боль в руке и отпечаток моей ладони на его щеке, то я могла бы поклясться чем угодно, что это сделала не я. Да я в своей жизни никого и пальцем не тронула!
В стремительно темнеющих глазах мага я заметила красные всполохи и с криком «Спасите!» резко развернулась и постаралась выбежать, отчаянно дергая дверь на себя. Лишь через несколько секунд до меня дошло, что она закрыта на щеколду, и трясущимися пальцами я попыталась отодвинуть засов.
Меня как котенка схватили за шиворот. Раздался треск материи, и я почувствовала, что моя спина до пояса обнажена. Я всхлипнула. Мои руки оставили щеколду и устремились к груди, пытаясь удержать стремительно спадающий лиф платья. Хуже всего, что после этого наступила тишина, и я слышала лишь дыхание мага за своей спиной. Мне было безумно страшно так стоять и ждать, что последует дальше, но ни за что на свете я не смогла бы заставить себя обернуться.
Когда я ощутила, как он коснулся моих плеч и неспешно провел черту по позвоночнику вниз и обратно, то не закричала лишь потому, что уже минуту не дышала и голоса не было. Я стояла и хватала ртом воздух, силясь вдохнуть, но горло перехватило, и мне этого сделать не удавалось.
Комментариев нет