Метательная полоска стали тоже попала в цель: прямо в глаз стрелку.
После чего только и оставалось Роману должным образом успокоить «второго». Вот тут уже пришлось повозиться, крепкий оказался мужик, жилистый. Добрую минуту два сцепившихся тела катались по офису, круша мелкую мебель и царапая отличный паркет. Тип отчаянно сопротивлялся и не хотел никак успокаиваться. Еще и за выпавшим у него же пистолетом успел не просто потянуться, но и схватить удачно за рукоятку. А оружие без глушителя, только грохота выстрелов не хватало в офисе, где и так уже два трупа.
Поэтому Ландер резко крутанул врага за голову, сворачивая тому шею. Хруст, удар падения, прерывистое дыхание и… тихий комментарий от явного банкрота:
– Мне уже показалось, что все… Только ты, Рома, и мог с ними справиться… Спасибо тебе, спас…
– Ах ты!..
Уже вскочивший на ноги товарищ двинулся резко к подавленному морально комментатору, замахиваясь на ходу и поливая потоком сквернословия на разных языках.
– Можешь бить, – понурился Борис. – Знаю, что не убьешь, нет смысла. Но и не забывай, что мне еще на улице надо показаться в приличном виде.
Удар он все‑таки получил, строго выверенный и в солнечное сплетение. Свалился с кресла и, дергая судорожно ногами, несколько минут хрипел на полу и пускал слюнявые пузыри.
Тогда как Роман вернулся на свое место, продолжая ругаться и поминать всю родню и предков Сенина, упрекая их в сношении с разными дикими и мифическими созданиями. Не забыл напоследок и вывод правильный сделать:
– Каков гаденыш, а?! И тут ему повезло выкрутиться! А приди я на полчаса позже? Или вообще по назначенному тобой времени? Только и нашел бы твой труп, да влип бы в неприятности. Хотя… и так уже влип! Обен де роуд!
С кряхтением и стонами тучный Сенни уселся на кресло и пустился в признания, массируя пострадавшую часть тела:
– Подставили меня, Рома, крупно подставили. Специально крупную аферу затеяли, чтобы все до копейки у меня отжать. Еще и убить хотели. Только и оставалось, что бежать… Да ты можешь глянуть в дипломате, там все документы лежат.
Скорей, чтобы не смотреть на трупы, Григорьевич стал просматривать бегло содержимое дипломата. Но еще раньше он незаметно для стонущего Сенина включил диктофон на своих наручных часах. Мало ли что, вдруг пригодится? Тем более что признания в состоянии аффекта самые ценные:
– Правда, сейчас оба фигуранта мертвы, – продолжал Борис, кивая в сторону «второго» и «третьего». – И меня‑то здесь не должно быть со вчерашнего дня. Если удастся незаметно убрать отсюда трупы или подстроить легальность их здесь пребывания, я могу выкрутиться. Поможешь? Отдам долг втройне!
– Ты давай, всю суть дела излагай, со всеми деталями! – прикрикнул мистер Рубка на бывшего приятеля, продолжая перебирать компромат и прочее содержимое дипломата.
Признания продолжились. Суть подставы и рейдерского наезда прорисовалась во всей красе. Советского иммигранта местные воротилы собрались оставить без последних штанов. Но тому повезло. Или не повезло? По крайней мере, ждать неприятностей он не собирался. В дипломате находился подарочный набор из двух билетов на кругосветный круиз. Отправление лайнера завтра утром, из порта Травемюнде. Не так далеко, если на машине туда поехать.
Только и стоило уточнить:
– А что за билеты на круиз?
– Это для сына самого нашего главного покровителя. Собирался заехать, подарить. Сам знаешь, как мои производства от этой семейки зависят.
– Почему тогда имя не вписал?
– Так мало ли как у него сложится? – Боря смотрел честнейшими, хоть и изрядно покрасневшими глазами. – Или какую иную телу с собой брать вознамерится? Или вообще приятеля? Сам знаешь, что на такие лайнеры с бабой тащиться все равно что в Тулу со своим самоваром переться. Хе‑хе!
Хорошее настроение у недавнего банкрота росло прямо на глазах.
Но он и не подозревал даже, что дела у его бывшего приятеля – вообще полный швах. Без денег, ему следовало немедленно смыться, а желательно на две‑три недели вообще покинуть Германию. Желательно и в Европе особо не мелькать. Старые конторские дела наслоились друг на друга, и света в конце тоннеля пока не просматривалось. Могли зачистить просто за компанию, потому как некие большие чины из конторы, некогда проворовавшиеся, сейчас пытались упрятать все концы в воду.
Вот Григорьевич и решил, тыкая пальцем в давно присмотренную канистру в углу комнаты:
– Тебе помогать только портить. Ты со своим счастьем, со всем марафетом сам справишься великолепно. Ну а я, чтобы чего не вышло, – он многозначительно мотнул головой в сторону трупов. – И чтобы на меня чего не навесили случайно, с собой заберу этот дипломат… и ноутбук заодно.
От вновь покрасневшего лица незадачливого бизнесмена можно было прикуривать. Причем он сразу понял, что спорить, просить, умолять или плакать бесполезно. Если уж бывший служака Ландер что‑то наметил, решения своего не изменит. Разве что убьют его. Или ранят тяжело.
Увы, провернуть подобное – не со способностями Сенина. Он, правда, попытался потрепыхаться:
– Билеты стоят больше моего долга тебе…
– Ты мне должен втрое, за подставу. Да и за спасение твоей никчемной жизни следовало бы с тебя содрать премиальные.
– Тридцать четыре дня!.. Умрешь от цирроза печени!..
– Переживу как‑нибудь расставание с родной, хе‑хе, Германией!
– Ну тогда, фиг с тобой… – тем более странной прозвучала из уст подавленного и обозленного человека единственная просьба: – Только мой медальон верни. Случайно его, в спешке в дипломат сбросил…
Удивительный случай. Можно сказать невероятный! Со своей цацкой, доставшейся ему по наследству от прадеда, Борис Сенин никогда не расставался. Что в сауне об нее обжигался, что на солнце загорал, сдвигая на спину, что в постели с девочками кувыркался, царапая нежные тела, – редко когда снимал. Хотя всегда давал в руки желающим пощупать, осмотреть и оценить. Хвастался как бы.
«Барахло! – давалась единодушная оценка всеми без исключениями знатоками и специалистами. – Из пушечной бронзы выплавлена. И сам сюжет на блямбе – ничего не стоящий. Топорно сделанная картинка «баба в лодке и с веслом». Похоже, что ребенок забавлялся…»
И назвать это убожество медальоном ни у кого язык не поворачивался. Блямба и не иначе, сантиметров восьми в наибольшем диаметре. Цепь, из той же бронзы, тоже прочная, как камень. Но хозяин почему‑то верил в свой амулет, верил, что он приносит ему удачу.
«Может, и в самом деле приносит? – задумался Роман Григорьевич, достав цацку и рассматривая уже давно знакомый рисунок. – Но ведь в данный момент он на себе эту цепь не таскал, а вон как повезло скотине, по краю самому проскользнул… Как бы попробовать, да проверить?.. Да и как залог эта вещица свою определенную ценность имеет. Оставлю‑ка я ее себе тоже, потом должник сговорчивей будет…»
Комментариев нет