Оказывается, здесь мне придется привыкать к тому, что люди периодически могут сваливаться на тебя как снег на голову, без всякого предупреждения. Или стоит проводить больше времени в своем саду? Оттуда уж точно не услышишь звонок в парадную дверь. Но торчать в саду целыми днями – это значит добровольно обрекать себя на длительное лицезрение ужасного кролика, который каким‑то образом все же пробил себе дорогу в сад и обрел свое постоянное место под раскидистым дубом.
– Доброе утро! – хором пропели обе женщины. – Рады приветствовать вас в Бофорте! – снова сказали они в один голос, держа перед собой кастрюльки с угощением. Девочка наконец протиснулась между двумя дамами и протянула мне контейнер марки «Таппервер».
– Доброе утро! Большое спасибо!
Я посмотрела на свои шлепанцы. Ужас! Предстать перед незнакомыми людьми в таком старье! Носки выпирают наружу, изначальный темно‑синий цвет уже успел вылинять до грязно‑голубого. Ужас и еще раз ужас! Но тут я вовремя вспомнила, что не пристало мне, уроженке Новой Англии, с пеленок впитавшей в себя дух бережливости и рачительности даже в мелочах, выбрасывать вон тапочки, пусть и не вполне презентабельные. Во всяком случае до тех пор, пока верх не оторвется окончательно от подошвы.
– Простите за домашний вид, но просто мы никого не ждали, – сказала я, беря у одной из дам кастрюльку, в то время как Оуэн забрал у девочки контейнер. Хорошенькая девочка, ничего не скажешь. Красивые каштановые волосы заплетены в две тугие косички, загорелое личико покрыто россыпью веснушек, которые еще более подчеркивают яркую голубизну ее глаз. Худенькая, но стройные длинные ножки кажутся вполне крепенькими. И вся она похожа на молодого игривого жеребенка. Во всяком случае, с перового же взгляда видно, что девочка большую часть времени проводит вне дома. Она улыбнулась Оуэну, обозначив две миленькие ямочки на щеках.
– Я – Мерит Хейвард, – представилась я. – А это… – Я замялась в поисках подходящих слов, с помощью которых можно представить брата незнакомым людям, но Оуэн опередил меня.
– А меня зовут Роки. Я – брат Мерит.
Обе женщины уставились на мальчика с доброжелательными улыбками на лицах. Одна из них, та, что постарше, уже совершенно седая, с остреньким носиком, напоминающим птичий клюв, взглянула на меня и сказала:
– Вы ведь не из наших мест, не так ли?
Не знаю, с чего она так решила, подумала я про себя. Возможно, мои драные шлепанцы навели ее на эту мысль. Или потому, что я сама сказала, что мы никого не ждали с визитами. Но как бы то ни было, а что‑то во мне выдает чужака.
– Да, я из Мэна. А мой брат… он приехал вместе со своей матерью из Джорджии.
Обе дамы согласно кивнули своими головками и в этот момент почему‑то напомнили мне двух болванчиков, которых обычно водители вешают над приборным щитком в своей машине.
Потом заговорила вторая дама, та, что в очках и в мелких кудряшках перманента.
– Меня зовут Синтия Барнвелл, а это – моя золовка Дебора Фуллер. А это, – женщина положила руку на плечо девочки, – моя внучка Марис Ферро. Мы являемся членами Исторического общества Бофорта и от имени всех остальных членов нашего общества приветствуем вас в Летис‑Сити, нашем «Городе салатов».
– Что‑что? – не поняла я.
Дебора, производившая впечатление более серьезной особы, чем ее невестка, с задубевшим загаром на лице, испещренном глубокими морщинами, и тоже, судя по всему, львиную долю своего времени проводящая под палящими лучами солнца, вступила в наш разговор:
– О, так Бофорт называли когда‑то в старину, где‑то в самом начале двадцатого века, когда в наших краях только‑только начинало развиваться фермерство. Главной огородной культурой у нас тут стал салат. Вот с тех пор и пошло. «Город салатов». Но сегодня мало кто из местных помнит то старое прозвище. Разве что только мы, историки.
– Вот как! – воскликнула я, немного смущаясь от того, что история города Бофорт мне пока абсолютно не известна. – А я еще слышала, что Бофорт называют «Маленьким Чарльстоном».
Обе женщины глянули на меня укоризненными взглядами. Прямо как две строгие учительницы, невольно развеселилась я про себя. Сейчас еще, чего доброго, пошлют за директором школы.
– Мы, коренные жители Бофорта, считаем, – заметила Синтия небрежным тоном, – что скорее уж Чарльстон – это «Большой Бофорт». Да и звучит гораздо лучше, чем, к примеру, то, как называют горожане свой родной Элгин, тот, что в Южной Каролине: «Родина джаз‑фестиваля „Зубатка“». Объясняй потом всем и каждому, что это за фестиваль такой, когда его проводят и прочее.
Выражение ее лица по‑прежнему оставалось серьезным, и я лишь молча кивнула головой, давая понять, что информация принята к сведению.
Мужчина выступил вперед.
– А меня зовут Стив Вебер. Мистер Уильямс попросил меня заехать к вам и взглянуть на ту дверь, от которой, по его словам, утерян ключ. Может, я сумею вскрыть ее, а потом сделаю вам новый ключ.
– О, большое спасибо! Это очень хорошо! – воскликнула я и посмотрела по сторонам, словно ища взглядом, куда бы можно было пристроить на время кастрюльку, но Синтия своевременно подхватила ее из моих рук.
– Что, если вы сейчас с этим джентльменом займетесь дверьми, а Оуэн в это время проводит нас на кухню, и мы поставим провизию в холодильник? – предложила она.
– Отличная идея! – обрадовалась я и поспешила к парадной двери, чтобы открыть ее. – На всякий случай… Если вы вдруг уже уйдете, когда я снова спущусь вниз, то хочу поблагодарить вас и за то, что вы пришли, и за ваши угощения.
Обе дамы уставились на меня непонимающими взглядами. Ну, что? Что я опять сейчас сморозила такого, чего говорить не стоило?
Оуэн ухватился за дверь и придержал ее открытой.
– Моя мама печет лучшие в мире булочки со всевозможной начинкой. Почему бы вам сейчас не угоститься ее выпечкой? А заодно и выпить по чашечке кофе… А когда Мерит освободится, она тоже присоединится к нам.
Он широко улыбнулся мне, а я… то ли мне хотелось обнять его, то ли дать подзатыльник… сама не знаю.
Дамы чинно прошествовали мимо меня. Замыкали пеший строй Марис и Стив Вебер. Я посмотрела им вслед и подавила тяжелый вздох. Глаза бы мои всех вас не видели! Неужели мне так и не удастся наладить свою нынешнюю жизнь в тишине, покое и в полном одиночестве?
– Пожалуйста, сюда! – пригласила я мастера по дверным замкам и повела его на второй этаж к двери, за которой якобы скрывался вход в мансарду. – Все остальные двери тоже старинные, как и замки к ним. Но там хоть есть ключи, и они до сих пор торчат в замочных скважинах. А это – единственная дверь в доме, которая заперта, а ключа нет.
Комментариев нет