– Мне нужно, чтобы ты сама решила, что я тебе нужен. Я подожду. Но одно условие: голову мне морочить не получится. Или сразу «нет», или «да». Других мужиков я не потерплю.
«Нет» я, конечно, не сказала. Но и «да» говорить не торопилась. Что‑то наплела про обычаи нашей семьи, про строгое воспитание. А месяц назад он пригласил меня на день рождения, привез к себе. Квартира у него шикарная, обстановка роскошная. Мы пили очень вкусное коллекционное шампанское. Сейчас я думаю, что Автандил в него что‑то добавил. Какой‑то наркотик.
Я вручила ему подарок – французский мужской парфюм. А он… Он меня добил. Достал коробочку из белого бархата и положил мне в руку. Я открыла – боже мой! Сверкающий, обсыпанный бриллиантами медальон от «Картье».
Конечно, сразу после этого мы оказались в постели. Автандил был красив, как статуя Аполлона. Только мне не было с ним ни капельки приятно. Грел и кружил голову наркотик. Но я хотела только одного: поскорее удрать из этой постели. Он, кажется, что‑то понял. Мы сидели потом за столом, и я, несмотря на страшную усталость, все время чувствовала его недобрый взгляд.
Потом я совершила страшную глупость. Автандил спросил меня, почему я до сих пор не замужем. И я, чтобы он не подумал, что меня никто не звал, стала говорить, какого мужа хотела бы. Даже не так: я вдруг рассказала о том, какими бывают мужья. Точнее, один. Муж моей подруги Кристины. И в первый раз вслух кому‑то стала описывать Антона. Очнулась, когда Автандил резко вскочил и выругался по‑грузински. Я поняла по звучанию слов и по выражению его лица, что это ругательства. И поняла, что я наговорила лишнего.
В тот вечер он отвез меня домой и надолго исчез. И вдруг вернулся. Вел себя, как будто мы сто лет любовники, – решительно и властно. Предложил пойти в ресторан с моими друзьями – Кристиной и ее мужем. Кристина охотно согласилась и Антона быстро уговорила. Он приехал, но сразу предупредил, что сможет пробыть недолго: у него на вечер очень много работы.
В ресторане говорили в основном мы с Кристиной. Антон иногда вставлял ремарки. Он так мило шутил, так красиво улыбался… Мне казалось, я расцветаю от его присутствия. Но это очень быстро закончилось. Они с Кристиной ушли, я осталась напротив Автандила. Посмотрела на его злое, мрачное лицо, и мне стало грустно и тошно. Наверное, он все понял.
Он повез меня домой, всю дорогу молчал. Остановил машину у моего подъезда, вышел сам и смотрел, как вылезаю я. Помочь и не подумал. Затем прижал меня к себе – не обнял, а именно прижал! – и грубо процедил:
– Женщина, которая спит с мужчиной, принимает от него подарки, а сама стелется под другого, – это шлюха. А я выбирал себе жену. Теперь у нас один выход. Или ты ведешь себя, как положено порядочной женщине, или я с этой историей разбираюсь сам. Ты так низко пала, Лионелла, что на моих глазах отбиваешь мужа своей единственной подруги. Не знаю, как ты с этим можешь жить. Но есть еще я, и тут ты не на такого напала.
Он оттолкнул меня так, что я чуть не упала. Не оглядываясь, сел в машину и уехал. А я дрожала, вспоминая его страшный взгляд.
И сейчас я четко понимаю: то был взгляд убийцы. У него же отец криминальный авторитет. В ресторане мы были неделю назад.
Что для меня лучше: все рассказать полиции и бояться мести Автандила или ждать, пока они его найдут сами, а потом в чем‑то обвинят меня?
Мамочки, я этого не вынесу! Я до утра умру только от страха.
Никита
Вчера умерла моя первая жена Надя. Отмучилась. Отмучила меня. Странное чувство. Ты тащишь невыносимо тяжелый груз, несешь его по ухабам, под снегом и градом, падаешь, прижимая его к себе. Ты закрываешь его собой от холода и зноя. Ты становишься им в большей степени, чем собой. Этот груз – не просто близкий человек, это общий, не пережитый до конца мир. Это уже моя боль. Метастазы, разрывающие тело матери моего сына, дотянулись до моей души. И больше всего на свете я не хотел конца. Растянутое несчастье – почти стабильность. Любая перемена – это шаг к неведомой пропасти. На том пути уже ничего не задержишь и никого не спасешь.
И вот все кончилось. Наверное, это для всех становится неожиданностью. Мне же говорил врач, что неделя минимум есть. И я собирался неделю жить, ничего не меняя, засыпать, просыпаться, не вздрагивать от звонка.
Сижу за столом пятый час. Поставил, как полагается, перед собой нашу свадебную фотографию. Пью водку. Ищу в себе горечь, спрятанные от людей рыдания. Но этого нет. Осталась печальная жалость, самое теплое чувство, которое я когда‑либо испытывал к Наде. Ушел страх перед ее разоблачениями, оскорблениями, ушли муки моей истерзанной совести. Ей не больно, а я выполнил свой долг до конца, честно и с любовью. Мне не в чем себя винить. Да, я испытываю благодарное и потрясенное облегчение. Она отпустила меня. Самая доступная сейчас истина – не нужно бояться перемен, только перемены и приносят иногда спасение.
Ночь смерти близкого человека – это вообще откровение. Ты ощущаешь движение высших сил. И самые роковые стечения обстоятельств принимаешь как данность. Кто‑то помогает тебе сверху. Я – атеист, к слову.
Но я поверил в рок и руку справедливого возмездия. Так получилось, что в эту же ночь напали на Антона. Он тяжело ранен, в коме. Я прочитал в интернете, какого рода ранения, проконсультировался с Надиным врачом. Вряд ли Антон выживет. В лучшем случае останется нетрудоспособным инвалидом.
Антон. Самый прекрасный человек, какого я видел в своей жизни. Он красив не только внешне. Антон – образец гармонии. Даже то, что в другом казалось бы отвратительным высокомерием, в Антоне – благородное достоинство. Вокруг него всегда было так мало людей. Он ничего не делал для того, чтобы окружающие чувствовали себя существами низшего сорта, он даже не осознавал, как влияет на всех, но это происходило и происходит едва ли не со всеми. Я был исключением. До поры. Единственный друг, равный по образованию и интеллекту, общее дело. Но я позволил себе человеческую слабость. Я сделал выбор между гражданской принципиальностью и жизнями близких, зависящих от меня людей. Мало кому удается проскочить мимо такого выбора в этой стране, где деньги платят не за ум, не за талант и даже не за результат. Их просто делят, как в бандитском общаке. Интересно, как бы поступил Антон? Наверное, переступил бы через любые жизни. Впереди у него вечность и будущее науки. Для кого‑то.
Комментариев нет