Класс внимал ей с благоговейным ужасом. Рты открыты. Глаза вытаращены. Ни звука. Я оглянулась; возникло ощущение, будто время остановилось для всех, кроме меня. Видимо, я была единственной, на кого душераздирающий рассказ не произвел впечатления, и выражение благоговения на всех лицах разозлило меня. Когда она закончила, вверх взлетело множество рук — класс засыпал ее вопросами о технических приемах, о том, боялась ли она, и так далее. После вопросов десяти мое терпение иссякло. Я подняла руку. Прошло какое-то время, прежде чем она заметила ее и назвала меня. Сильно удивленной моим присутствием в классе она не выглядела. Я подумала: мне здорово повезло, если она вообще узнала меня.
— Страж Хэзевей, — начала я. — Почему вы просто в самом начале не обезопасили помещение?
Она нахмурилась. Я подумала, что она в какой-то мере утратила свою бдительность, вызывая меня.
— О чем ты?
Я пожала плечами и снова плюхнулась на парту, попытавшись придать себе непринужденный вид.
— Ну, не знаю. У меня возникло чувство, будто вы напортачили. Почему было не обыскать тщательно все помещение и не удостовериться, что там нет стригоев? По-моему, вы избавили бы себя от многих неприятностей.
Все взгляды обратились на меня. На мгновение мать утратила дар речи.
— Если бы мы не прошли через все эти «неприятности», по миру расхаживали бы еще семь стригоев и те два плененных мороя были бы мертвы или обращены.
— Да-да, я понимаю, вы спасли положение и все такое, но я говорю о принципах. В смысле, это же урок теории, верно?
Я глянула на Стэна, сверлившего меня яростным взглядом. У нас с ним была долгая, не слишком приятная история столкновений в классе, и я сильно подозревала, что сейчас мы оказались на грани очередной схватки.
— Просто хочу понять, что пошло не так в самом начале, — настаивала я.
Нужно отдать должное моей матери — она несравненно лучше владела собой, чем я. Если бы мы с ней поменялись ролями, я подошла бы и хорошенько шлепнула дерзкую девчонку. Ее же лицо сохраняло полнейшее спокойствие, и только напряженность губ свидетельствовала о том, что я ее достала.
— Не все так просто, — ответила она. — Здание имело сложную планировку. Еще до начала мы прошли по нему и никого не обнаружили. По-видимому, стригои проникли туда после того, как празднество началось, — или там имелись скрытые переходы и комнаты, о которых мы не знали.
Идея скрытых переходов заставила класс заохать и заахать, но я по-прежнему не была удовлетворена.
— Выходит, сказанное вами означает следующее: либо вы проглядели их во время первого осмотра, либо ваша охрана была на таком уровне, что они смогли обойти ее во время празднества. И так и эдак кто-то из вас облажался, что ни говори.
Она еще плотнее поджала губы, в голосе отчетливо зазвучала холодность.
— Мы оказались в экстремальной ситуации и сделали лучшее, что могли. Вполне допускаю, человек твоего уровня не способен уловить всю сложность описанной ситуации, но попытайся выйти за пределы теоретических рассуждений и поймешь, как трудно в реальности, да еще когда от тебя зависит жизнь множества других.
— Не сомневаюсь, — согласилась я. — Кто я такая, чтобы подвергать сомнению ваши методы? В смысле, все, что угодно, лишь бы получить еще один знак молнии, верно?
— Мисс Хэзевей, — низкий голос Стэна пророкотал по притихшей комнате, — пожалуйста, возьми свои вещи и оставшуюся часть урока подожди снаружи.
Я недоуменно уставилась на него.
— Вы серьезно? С каких пор плохо — задавать вопросы?
— Твоя позиция — вот что плохо. — Он указал на дверь. — Уходи.
Наступившая тишина была тяжелее и глубже, чем во время рассказа матери. Я изо всех сил старалась не съеживаться под взглядами новичков и стражей. Это не первый случай, когда Стэн выставлял меня из класса. Это даже не первый случай, когда Стэн выставлял меня из класса на глазах у Дмитрия. Повесив рюкзак на плечо, я прошла короткое расстояние до двери — расстояние, которое казалось длиной в тысячу миль, — и дальше, мимо матери, избегая ее взгляда.
Примерно за пять минут до конца урока она вышла из класса и направилась прямо туда, где я сидела в коридоре. Глядя на меня сверху вниз, она уперла руки в боки — та вызывающая раздражение поза, которая заставляла ее казаться выше. Для того, кто на полфута ниже ее, это было нечестно — заставлять меня чувствовать себя такой маленькой.
— Ну, как я понимаю, твои манеры с годами не улучшились.
Я встала, чувствуя, что мне все-таки удалось вывести ее из себя.
— Я тоже рада тебя видеть. Просто удивительно, как ты вообще узнала меня. Фактически я думала, ты даже не помнишь о моем существовании, учитывая, что ты не потрудилась сообщить мне о своем приезде.
Теперь она скрестила руки на груди, став еще более невозмутимой.
— Я не могла пренебрегать своим долгом и нянчиться с тобой.
— Нянчиться? — переспросила я.
Эта женщина в жизни не нянчила меня. Удивительно, что она вообще знала это слово.
— Трудно рассчитывать на твое понимание. По дошедшим до меня слухам, ты плохо представляешь себе, что такое долг.
— Я точно знаю, что это такое, — возразила я намеренно высокомерно. — Лучше многих людей.
Ее глаза расширились в притворном удивлении. Я не раз видела подобное саркастическое выражение на лицах людей и отнюдь не радовалась, когда оно оказывалось направленным на меня.
— Ох, правда? Где ты провела последние два года?
— А где ты провела последние пять? Ты бы в жизни не узнала, что я сбежала, если бы тебе случайно не сообщили об этом.
— Не сваливай с больной головы на здоровую. Я отсутствовала, потому что так было нужно. Ты отсутствовала из желания шататься по магазинам и поздно ложиться спать.
Моя обида и замешательство переплавились в ярость. Видимо, мне никогда не искупить последствия нашего с Лиссой побега.
— Ты понятия не имеешь, почему я сбежала! — сказала я, повысив голос. — И ты не имеешь права высказывать какие бы то ни было предположения о моей жизни, поскольку тебе о ней ничего не известно.
— Я читала отчеты о том, что произошло. У тебя были основания для беспокойства, но действовала ты неправильно. — Ее слова звучали формально и жестко, она хорошо смотрелась бы на месте нашей учительницы. — Нужно было просто обратиться за помощью.
— Не к кому мне было обратиться, поскольку я не имела твердых доказательств. Кроме того, нас всегда учили думать самостоятельно.
— Да. С ударением на слове «учили». Учебой ты была обделена на протяжении двух лет. Вряд ли ты можешь читать мне лекции насчет правил поведения стража.
Комментариев нет