О советской эпохе мне было известно совсем немного, а еще меньше о классических автомобилях, но Сидни гладила блестящий красный капот, словно влюбленная. Кто мог бы предположить, что она сдвинута на машинах? Может, автомобиль и впрямь был стоящий, но я, как уже было сказано, в них не разбиралась. Честно говоря, на нем не было ни выбоин, ни ржавчины; он выглядел чистым и ухоженным, просто старомодным.
— Он хоть поедет? — Спросила я.
На ее лице отразилось еще большее недоумение, хотя это казалось невозможным.
— Конечно!
И он поехал. Двигатель издавал ровный гул, и, глядя, как машина набирает скорость, я начала понимать восторг Сидни. Она жаждала сесть за руль, и вначале я готова была поспорить с ней, аргументируя свое право тем, что машина куплена на мои деньги. Однако, глядя в ее влюбленное лицо, я, в конце концов, решила не мешать ее роману с машиной.
Я просто радовалась тому, что мы наконец отбыли, хотя это и произошло во второй половине дня. По словам всех, дорога была опасна, и вряд ли стоило рисковать, оставаясь на ней с наступлением темноты. Сидни успокоила меня, заявив, что большую часть пути мы проедем до заката, а потом остановимся на ночь в хорошо известном ей местечке и приедем в город уже утром.
Чем дальше от Омска, тем более глухой становилась местность. Глядя в окно, я начала понимать влюбленность Дмитрия в эту страну. Да, она выглядела как заросшая низкорослым кустарником бесплодная равнина, но с весной повсюду пробивалась зелень, и было что-то мучительно прекрасное в зрелище этих земель, которых не касалась рука человека. В некотором смысле похоже на Монтану, но здесь присутствовало и что-то еще, исключительно свое, присущее только этой местности. Я не смогла удержаться, чтобы не использовать для поддержания разговора помешанность Сидни на машинах.
— Тебе много известно об автомобилях?
— Кое-что, — ответила она. — В нашей семье алхимик папа, а мама механик.
— Правда? — Удивилась я. — Это… необычно. Конечно, не мне рассуждать о том, какому полу что больше подходит. Вся моя жизнь посвящена сражению и убийствам; вряд ли это можно счесть традиционно женским занятием.
— Мама очень хороша в своей специальности и многому научила меня. Я не возражала бы, если бы это стало делом моей жизни. И против учебы в колледже не возражала бы. — В ее голосе послышались нотки горечи. — Думаю, на свете есть много чего, чем я хотела бы заниматься.
— И почему ты не делаешь этого?
— Я должна быть следующим алхимиком в нашей семье. У меня есть старшая сестра, обычно эта роль отводится старшему ребенку. Но она… никчемная, что ли.
— Сурово.
— Может быть. Но у нее просто ничего не получится. Собирать коллекцию губной помады — тут ее не остановишь. Но работать в организации, да еще с людьми? Нет, на это она не способна. Папа говорит, в нашей семье только я гожусь для этой работы.
— Практически комплимент.
— Наверно.
Сидни выглядела такой печальной, что я пожалела, что затронула эту тему.
— Если бы ты могла пойти в колледж, что ты стала бы изучать?
— Греческую и римскую архитектуру.
Хорошо, что не я была за рулем, поскольку, услышав такое, наверняка съехала бы с дороги.
— Серьезно?
— Тебе что-нибудь известно об этом?
— Ммм… Нет.
— Это потрясающе.
Произошло маленькое чудо. Печальное выражение исчезло с ее лица, она выглядела почти такой же восторженной, как когда речь зашла об автомобилях. Только теперь я поняла, почему она так восхищалась вокзалом.
— Мастерству тут просто нет предела. Если алхимики после этой поездки не отошлют меня в США, надеюсь, я получу назначение в Грецию или Италию.
— Круто.
— Да. — Ее улыбка угасла. — Однако с этой работой никогда нет никакой гарантии, что получится по-твоему.
После этого она замолчала, и я решила, что одержала маленькую победу, втянув ее в разговор, а теперь хватит. Пусть себе мечтает о классических машинах и архитектуре, у меня и самой есть о чем подумать. Стригои. Мой долг. Дмитрий. Всегда Дмитрий…
Дмитрий и Лисса. Заранее и не скажешь, о ком из них мысли причиняют мне больше боли. Сейчас, мягко покачиваясь в автомобиле, я, подстегнутая недавним визитом Адриана в мой сон, мысленно отправилась к Лиссе.
Когда в России ранний вечер, в Монтане раннее утро. Конечно, поскольку школа работает в ночном режиме, формально для них сейчас, несмотря на восход солнца, начиналась ночь. Близился комендантский час, и совсем скоро все разойдутся по своим спальным корпусам.
Лисса находилась в гостинице, в комнате Адриана. Он, как и Эйвери, уже закончил школу, но в качестве единственного другого известного пользователя духа на неопределенное время остался при школе и работал с Лиссой. Сидя на полу лицом друг к другу, они только что закончили долгую, изнурительную попытку научить Лиссу проникать в чужие сны. Вздохнув, она откинулась на спину и легла, вытянув над головой руки.
— Бесполезно, — огорченно сказала она. — Я никогда этому не научусь.
— Нечего пасовать перед трудностями, кузина.
Адриан, как обычно, говорил легкомысленным тоном, но я видела, что он тоже устал. На самом деле кузенами они не были; просто королевские отпрыски часто так обращаются друг к другу.
— Не понимаю, как ты делаешь это.
— А я не знаю, как тебе объяснить. Просто думаю об этом, и оно происходит. — Он вытащил сигареты, которые всегда имел при себе. — Ты не против?
— Против.
К моему удивлению, он убрал сигареты. Что за черт? Меня он никогда не спрашивал, не против ли я, чтобы он закурил, а я была против. Чаще всего он делал это, просто чтобы вывести меня из себя, что вообще не имело никакого смысла. Адриан находился в том возрасте, когда парням кажется, что они понравятся девушкам, если будут дразнить их.
Он снова предпринял попытку объяснить Лиссе процесс.
— Я просто думаю о том, кого хочу увидеть, и… не знаю. Мысленно дотягиваюсь до этого человека.
Лисса села, скрестив ноги.
— Роза примерно так описывала, как она проникает в мое сознание.
— Очевидно, принцип один и тот же. Послушай, тебе понадобилось время, чтобы научиться видеть и понимать ауры. Это то же самое. И не у одной тебя трудности в обучении. Я пока могу исцелять лишь крошечные царапины, а ты способна оживлять мертвых, что — считай меня сумасшедшим — типа, ужасно. — Он помолчал. — Конечно, кое-кто полагает, что я и впрямь сумасшедший.
Комментариев нет