Кнопка

Закрыв перед носом своей семьи двери, я упала на кровать, накрыв голову подушкой. Почему-то вспомнилось, как я выронила свою любимую куклу, когда мы бежали из деревни, охваченной монстрами из другого мира. Как же я тогда просила вернуться немного назад, чтобы подобрать ее с дороги. Отец на это ответил, что мне нужно следить за одним из братьев, а не думать о какой-то кукле. Конечно, он был прав, он не мог тогда разорваться на всех сразу, но как же было обидно!

— Таша, — тихонько сказал под дверью кто-то из братьев. — Я тебе чай сделал. И сушеное яблочко кинул для вкуса, как ты любишь. Ты двери откроешь, или поставить в коридоре?

— Заходи, — глухо отозвалась я, — не заперто.

— Таша, — брат поставил поднос на стол и примостился на краешке кровати. — Я тебя люблю. Ты самая лучшая сестричка, о которой только и можно мечтать.

Я пододвинулась, а он лег рядом, обняв меня. Через какое-то время в комнату просочился второй брат, и тоже лег рядом. На кровати стало очень тесно и очень-очень тепло. Мы часто, будучи маленькими, спасались на одной кровати от грозы или просто от темноты. Ведь когда ты рядом с близким человеком, самое страшное уже не кажется таким страшным.

Я проснулась так резко, будто меня толкнули. Рядом дружно сопели братья. Высвободившись из их объятий, я босиком прошлепала на кухню, услышав по дороге, как бормочет молитвы отец в соседней комнате. Из родительской комнаты не раздавалось ни звука, дверь была закрыта.

Заварив себе чая, я уселась на подоконник и стала следить за тем, как падают снежинки под светом уличного фонаря. На улице было тихо-тихо, я словно была в другом мире, в котором, кроме меня, никого не было. Наверное, это самое странное и волшебное время — два-три часа ночи, когда мир находится в безвременье, уже не вчера, но еще не сегодня. Поэтому я сидела, смотрела в окно и ждала чуда.

Чудо появилось на кухне, пошатываясь. Даже при тусклом свете лампы было видно, что лицо мага посерело, губы потрескались. Без сил упав на стул, Эрнесто сообщил:

— Я вылечил твою маму.

В моем животе как будто образовалась пустота, которая потом наполнилась неимоверной радостью. Я соскочила с подоконника, готовая бежать и кричать о радости во все горло.

— Тихо, стой, — сказал маг. — Она сейчас спит. Не буди ее. Мы проделали вместе тяжелую работу. Завари мне чая, только послаще.

Сейчас я была готова сделать для этого спасителя все, что угодно. Какое же счастье, какое же счастье!

Эрнесто молча пил обжигающе горячий чай, глядя в окно. Руки у него едва заметно дрожали.

— Ты, Кнопка, теперь мне должна, — сказал он. — Я все силы на твою мать потратил. Я теперь себя чувствую еще хуже, чем когда артынску уничтожал.

— Конечно, господин Эрнесто, я помню. Я пойду с вами на бал.

— И будешь делать все, что я скажу?

— Да.

— Хорошо. До бала три дня, я правильно понимаю, что у тебя нет достойного платья?

— Нет. Но я куплю, господин маг, я…

— неужели ты думаешь, что моей спутницей на балу может быть женщина, одетая в платье за два-три золотых? — презрительно спросил у меня маг.

Таким он мне был намного привычнее. Глядя в его лицо, на котором снова появилась презрительная усмешка, я почувствовала, что все мои неприятности закончились. Все стало на свои места. В самом деле, смотреть на мага, спокойно пьющего дешевый чай у тебя на тесной кухоньке, было слишком удивительно.

— Вечером я тебе выдам какое-нибудь платье, — решил он. — И лучше совсем без украшений, чем с дешевой бижутерией. И купи себе билет до Быстрицы, ты же не думаешь, что я тебя туда отвозить буду.

На все его слова я только кивала.

— А теперь, — будничным тоном сказал маг, — ты пойдешь и ляжешь со мной в постель.

— Зачем? — выдохнула я.

— Мне же нужно как-то восполнить свой энергетический баланс, — пожал плечами маг, — для этого женское тело подходит лучше всего. Ну, не ломайся. Я же должен как-то дойти до Академии.

Совсем недавно я думала, что сделаю для мага все. Но оказалось, что моя девичья честь мне дорога настолько, что сжав халат у горла, я в испуге таращилась на Эрнесто, застыв на месте.

— Что ты так испугалась? Я же не есть тебя собрался. Хотя, наверное, могу и укусить пару раз, — кажется, он вовсю наслаждался моим испугом.

— Я… у нас… у нас нет свободной кровати, — пролепетала я.

— Что, ни одной? Нищета.

Горло не хотело издавать внятных звуков, но мне все же удалось справиться с собой:

— Господин маг желает, чтобы я разбудила своих братьев и освободила кровать?

— Вот еще, — нахмурился Эрнесто. — Только публики мне не хватало.

Он окинул задумчивым взглядом стол. На негнущихся ногах я подошла к нему и замерла, совершенно не представляя, что делать дальше.

— Нет, не годится, — с сожалением в голосе сказал маг. — Не сейчас. Шоколад-то хоть у тебя есть?

— Есть, плитка.

— Это же не шоколад, — капризно надул он губы. — Это вообще неизвестно что с запахом шоколада. Ладно, давай, раз лучшего ничего нет. Где у вас бордель ближайший?

— Я не знаю, — я на всякий случай отошла подальше от мага.

— Конечно, откуда тебе знать, — с непонятной горечью сказал Эрнесто. — Благовоспитанная и трудолюбивая мещанка, такая приторно-сладкая и простая, как эта плитка псевдо-шоколада. Аж тошно.

— Я не понимаю, в чем суть ваших претензий, господин маг, — осознав, что Эрнесто не собирается брать меня прямо на кухонном столе, я немного расслабилась.

— Да куда уж тебе, Кнопка. Твое воспитание позволит проводить меня до борделя?

— Да.

— А, не надо, сам дойду, — он встал, пошатнулся, но все же вышел в коридор и уже там упал, перевернув на себя вешалку с одеждой.

На грохот сбежалась вся семья.

— Что с мамой? — завопили близнецы, пока я пыталась извлечь ругающегося мага из-под шуб и курток.

— Да здорова ваша мать, — недовольно рявкнул он. — И еще сто лет проживет. Вы мне поможете встать или нет?

— Извините, — близнецы кинулись на помощь.

Втроем мы подняли и вешалку, и мага. Отец уже убежал в комнату, и всхлипывал, прижав руку мамы к своей щеке.

— Может быть вам прилечь, господин маг? — спросил Федор.

— Не нужно, — мрачно ответил маг. — Мне уже отказали.

Близнецы посмотрели на меня с негодованием.

— Я… — пролепетала я, не понимая, когда и в чем я отказала магу.

— Господин маг! — отец совершенно не стыдился текущих по щекам слез. — Что мы еще можем сделать для вас?

— Во-первых, — Эрнесто устало прислонился к стене и потер рукой лоб, — лучше заботьтесь о своей матери. Она просто почувствовала, что ее жизнь никому не нужна, и поэтому решила умереть. Вернуть ее из этого состояния было очень тяжело, и если вы допустите следующий раз, то тогда уже никто не возьмется за это дело.